Игра со Зверем. Шах королю - Алёна Алексина

– Фрэйно. Ты был приставлен охранять и не справился. – Квардинг помолчал, словно обдумывая дальнейшие действия. – Возражения?

– Их нет, мой господин, – спокойно и громко, так чтобы было слышно даже в самых дальних уголках галерей, ответил демон, по-прежнему не поднимая головы.

– За этот позорный проступок ты будешь позорно высечен. Десять ударов бичом.

– Не мало ли? – Оракул посмотрел на виновного.

– Достаточно. Прими человеческий облик.

По рядам зрителей пронесся шепоток, когда воин покорно выполнил приказ своего предводителя. Бичевание в столь уязвимой людской ипостаси – верная смерть. Амон, более не удостаивая наказанного даже мимолетным взглядом, посмотрел на свою невольницу.

– Твое наказание, девка, – он. Пороть его будешь сама.

Горло стиснул ужас. Несчастная покачнулась и, если бы не Натэль, по-прежнему держащая ее за руку, наверное, упала бы. Лицо девушки стало мучнисто-белым, губы задрожали, и она отчаянно замотала головой, стараясь сдержать слезы.

– Будешь чувствовать каждый удар, как собственный. А ударишь слабо – станешь пороть до тех пор, пока я не сочту, что ты должным образом стараешься.

– Никто – ни демон, ни ангел – не посмеет исцелить его после наказания, – обведя взглядом толпу, предупредил Динас.

– Он спас их, – задумчиво напомнил хозяин Кэсс. – Без лечения может умереть.

– Это будет великой потерей, мой квардинг?

Демон посмотрел на склоненную рыжую голову и ровно ответил:

– Нет.

Несмотря на удивление жестокостью и унизительностью наказания, никто не возражал. Быть выпоротым рабыней… А каково самой рабыне? Бить господина… Но обитатели Ада, как всегда, соглашались со своим предводителем. Если он считает нужным наказать нииду и ее охранника именно так – значит, у него есть на то причины. Тем временем Амон щелкнул пальцами, отдавая молчаливый приказ.

Фрэйно наконец-то поднялся на ноги. Его подопечная смотрела с ужасом.

– Квардинг. – Обреченный на смерть поднял глаза. – Раз уже принято решение меня казнить, могу ли я узнать – достаточно ли глубока моя вина? Или это показательная кара?

Кассандра увидела, что зрители на галерее переглядываются. Видимо, демон задал какой-то принципиально важный вопрос. Девушка случайно наткнулась взглядом на чье-то окаменевшее напряженное лицо. Сине-черные глаза Герда полыхали звериным огнем. Он ждал ответа.

Вместо Амона ответил оракул:

– Твоя казнь, воин, носит показательный характер. Ты, конечно, олух, но олух преданный. Это заслуживает снисхождения. Девок ты обратно все-таки привел, поэтому имеешь право на последнюю просьбу. Мы тебя слушаем.

Право на последнюю просьбу! Назначенная на роль палача обернулась к своему по-прежнему невозмутимому телохранителю.

– Количество ударов нииды должно быть сокращено до пяти, – сказал тем временем он.

Кассандра закрыла глаза. Мир вокруг пустился в пляс… Ее верный страж понимал, что совсем отвести наказание от подопечной не удастся, но сделал все для того, чтобы максимально его смягчить. Дышать стало тяжело. Откуда-то издалека послышался голос хозяина:

– Это будут пять последних ударов. Но за то, что ты посмел вторгнуться в право наказания, получишь вдвое больше объявленного.

Демон согласно кивнул, досадуя про себя, что не догадался сразу выдвинуть более жесткие условия. Нет бы сказать, что речь идет о пяти первых ударах! Но кто же знал, что квардинг так люто жаждет причинить боль своей рабыне. А в итоге из-за недальновидности охранника девчонке достались удары с шестнадцатого по двадцатый. Она вряд ли выдержит.

Пока велись хладнокровные переговоры, Кэсс цеплялась за руку Натэли и едва не закричала, когда суккуб осторожно высвободилась. Двое демонов вынесли и поставили в центр двора широкую скамью.

– Не бойтесь, ниида, – тихо подбодрил несчастную Фрэйно. – Идемте.

Его перепуганная истязательница, ничего не понимая, двинулась следом.

– Прости меня… – едва сдерживая рыдания, прошептала девушка, цепляясь за широкое запястье своего верного друга.

– Ниида, вы-то тут при чем? – удивился мужчина. – Я и вправду виноват.

С этими словами он расстегнул пояс, бросил его на скамью и неторопливо стянул через голову рубаху.

– Я не хочу тебя пороть… – Голос сорвался, а из глаз потекли слезы.

– Бейте изо всех сил и ничего не бойтесь, – глухо ответил телохранитель и едва слышно добавил: – Если сможете, кладите удары параллельно, не крест-накрест. Вам потом будет не так больно.

С этими словами он лег на скамью, вытягиваясь во весь рост.

Неопытная в пыточном ремесле, Кассандра не понимала, зачем он это делает и зачем к скамье подходят Герд и какой-то незнакомый ей воин с безобразным шрамом во все лицо. Она не понимала ни того, зачем эти двое стискивают руки и щиколотки ее стража, ни зачем сын сует отцу между зубами сложенный вдвое ремень. Она вообще мало что понимала, пока ей не подали бич.

В руку легла тяжелая, оплетенная кожей рукоять, и к земле со звоном ссыпались стальные звенья хвоста. Рабыня Амона с ужасом посмотрела на кнут. Она ждала кожаную плеть, может быть, что-то отдаленно похожее на розги… Одним словом, орудие мучения. Но ей дали орудие убийства. Плоские заостренные звенья хищно поблескивали. Двадцать ударов? Двадцать?!

Несчастная претендентка обернулась и отыскала взглядом равнодушно смотрящих на нее членов Совета. Она уже открыла рот, чтобы сказать все, что думает об их наказаниях, их бичах, и даже отвела руку для удара. А про себя уже решила: сначала собьет с ног старого сморщенного урода в длинном плаще, а потом, даже на секунду не задумываясь, огреет обоих квардингов.

– Кэсс, – с угрозой в голосе позвал Фрэйно. – Не дури.

Он, наверное, третий раз в жизни назвал свою подопечную по имени. Поэтому она замерла, медленно повернулась к скамье, но осеклась, не успев ничего возразить, так как встретилась глазами с Гердом. Тот смотрел, не мигая, но взгляд прожигал насквозь.

– Ниида, бейте, не упрямьтесь. Вы сделаете только хуже.

Та, к кому обращались эти слова, бросила свирепый взгляд в сторону невозмутимо стоявших зрителей и снова обернулась к телохранителю. Она зажмурилась, когда первый удар обрушился на усыпанную веснушками голую спину. А когда открыла глаза – не увидела веснушек – только безобразную рану и заливающую тело кровь. Фрэйно не издал ни звука, лишь вздулись жилы на шее. Тело судорожно вздрагивало при каждом новом ударе. Лицо и руки Кэсс покрывало что-то горячее и липкое, она зло смахивала с ресниц тяжелые вязкие капли.

– Восемь, девять, – считал Герд.

Но вот оракул взмахнул рукой, приказывая прекратить.

– Рабыня Амона слишком тщательна, – спокойно сказал Динас и, лишь слегка повысив голос, приказал: – Бей быстрее. Хватит примериваться.

Девушка закусила губу. Если она станет бить быстрее, то удары не получится класть даже относительно ровно. А спина наказуемого уже превратилась в кровавое месиво. Получится крест-накрест. Она снова зажмурилась и стала хлестать, не слыша больше ровного отсчета. Иногда, разлепляя ресницы, истязательница видела, что ее жертва уже не грызет зубами засунутый в рот ремень и не реагирует на удары. А Герд, так же забрызганный кровью отца, как и его мучительница, уже не сжимает напрягающиеся от боли запястья.

И вдруг спину опалило такой жгучей, такой внезапной и яростной болью, что Кэсс швырнуло на колени.

– Шестнадцать, – сказал демон.

Попытка встать не увенчалась успехом – не получалось даже вздохнуть, пошевелиться. Казалось, будто со спины рывком содрали кусок кожи вместе с мясом, а на оголившуюся плоть плеснули уксусом. От ослепительной муки чувство времени и пространства исчезло окончательно. Деревянными пальцами девушка стиснула бич, кое-как поднялась на ноги и стегнула еще раз. Она падала после каждого счета, ослепленная, оглушенная, раздавленная. Но вот чья-то сильная рука выдернула занесенный для очередного удара кнут.

– Двадцать уже было. Хватит, ниида.

Кассандра с трудом открыла глаза и посмотрела в черное лицо, не узнавая, кто перед ней.

– Хватит, – повторил Герд. Он тоже был весь в крови.

Рабыня перевела взгляд на скамью и, увидев безжизненное тело, закричала. Она кричала и кричала, но из горла не вырывалось ни звука. Фрэйно. Это был Фрэйно. С него словно сорвали кожу и искромсали плоть ножом. На спине не осталось ни единого не тронутого бичом места. Кровавое месиво… Голова у девушки закружилась, к горлу подступила тошнота. Хорошо, что последний раз ела больше суток назад.

Герда отшвырнуло в сторону. Откуда только силы взялись? Кто-то протестующе закричал, что-то повелительно говорил Динас, но с рук претендентки рвалось ослепительное белое сияние.

– Отойди.

Амон.

– Никто не имеет права его лечить.

В сердце вспыхнула ярость. Невольница рывком обернулась к хозяину и выкрикнула в равнодушное лицо: