Инородное тело - Ирина Градова

– Зеленая? Гадость? И ты ее пил?! Ну-у-у… Хочешь, я расскажу тебе, как это все выглядит со стороны? Ты пригласил в дом незнакомую девицу-гота. Вы напились до зеленых чертей, налопались «колес», напились абсента и завалились в кровать. Утром ты не помнил, что было вечером, так?

Лицо Дениса выражало отвращение к самому себе. На самом деле Дэн и вправду был изрядно удивлен: его приятель не относился к типу молодых парней, склонных к подобного рода авантюрам. Да, он любитель адреналина, но эта неразборчивость в связях представляла собою нечто иное, несвойственное тому Денису, которого знал Дэн.

– Ну, я надеюсь, ты хотя бы выпроводил ее поутру? – задал он вопрос, почувствовав, что друг в достаточной степени возненавидел себя за все произошедшее. Не получив ожидаемого ответа, он вновь сдвинул брови: – Значит, нет?

– Я торопился в универ. Понимаешь, профессор Шагисултанова…

– Ой, иди ты со своим профессором! – посоветовал Дэн. – То есть готка твоя осталась, а ты, выходит, усвистал?

– Ну да…

– А когда вернулся…

– Ее уже не было.

– Слава тебе господи! А то я уж было подумал, что сейчас она вылезет из-под твоей кровати – следом за этим блюдцем с кровью – и выцарапает нам глаза! Кстати, о блюдечках…

С этими словами Дэн, уже не обращая внимания на то, что пачкает подаренные ему отцом фирменные «ливайсы», прилег на пол и с кряхтением сунул руку под кровать.

– Эй, ты что? – встревожился Денис, наблюдая за действиями приятеля.

Через несколько секунд он получил ответ на свой вопрос.

– Знаешь, – пыхтя и отдуваясь, сказал Дэн, вылезая из-под кровати, – тебе повезло, что она ушла и не пришлось вызывать милицию! Вот, гляди, какой еще «презент» она оставила, – и он протянул Денису странный, пропитанный темной жидкостью сверток. При ближайшем рассмотрении он оказался топорно сделанной куклой из шпагата.

– Что это за гадость? – Денис брезгливо сморщил нос.

– Я, конечно, не специалист по оккультизму, – ответил Дэн задумчиво, – но, по-моему, это какое-то вуду.

– Вуду?!

– Поколдовать решила твоя готка, вот что! Слушай, ты ей ничего обидного не говорил, случаем?

– Нет вроде… А что?

– Значит, злиться ей на тебя не за что? А то, может, она решила в могилу тебя свести раньше времени?

– Че ты мелешь-то?!

– А ты считаешь, что она просто так тебе эту куклу с кровью под кровать засунула?!

На это Денис не нашелся что ответить.

– Ну и что ты предлагаешь делать? – спросил он растерянно.

– Честно? Если бы я верил в Бога, предложил бы тебе пригласить батюшку и освятить тут все! Но я атеист, к сожалению, поэтому могу только посоветовать – выкинуть эту дрянь в мусоропровод, а еще лучше – отнести ее на помойку и сжечь. Что же касается твоей готки – если увидишь ее, сразу делай ноги! В общем, как-то так.

* * *

После обеденного перерыва Карпухин летел на работу как на крыльях: полчаса тому назад ему сообщили, что неизвестный парень, очередная жертва вампира, опознан. До сих пор у следствия не было ничего, кроме предположения Егорыча о высоком достатке убитого. Разумеется, все материалы Артем передал Кадреску. Тот поработал с телом, взял соскобы и пообещал, что его лаборатория даст ответ в течение трех дней. Приятно с ним работать, с этим Кадреску! Конечно, дело не в его «милой» личности – майор предпочел бы общаться с патологоанатомом ОМР через посредников, так как с трудом выносил высокомерие и странный характер Леонида. Тем не менее внутренний голос Карпухина оправдывал Кадреску, говоря, что тот имеет право смотреть на людей свысока. Его интеллект намного выше среднестатистического уровня, а потому, наверное, большинство обычных смертных должны казаться ему если уж не полными идиотами, то как минимум людьми весьма недалекими. Вот чего Артем терпеть не мог, так это ожидания. Ожидание чего-то – потерянное время, которое невозможно употребить во благо. Несомненно, начальство его не поняло бы: у майора в производстве это дело было далеко не единственным, и он, по их мнению, вполне мог бы заняться чем-то другим, пока все идет своим чередом. Однако Карпухин не любил оборванных концов. Он злился, оттого что до сих пор так и не придумал подходящего объяснения смертям всех этих людей. Даже проблема с гостиницей, где, по всей вероятности, убили ту девочку, дочь депутата, до сих пор не решена! А в городе между тем зреет паника, и журналисты отнюдь не способствуют тому, чтобы развеять слухи – напротив, они же их и распространяют. Если так и дальше пойдет, то, не ровен час, объявят комендантский час! Поэтому то обстоятельство, что тело опознано, снимало огромный камень с души майора. Он надеялся, что родители жертвы, приглашенные на опознание, расскажут о сыне хоть что-то, позволяющее отбросить дурацкую теорию о «городских вампирах» и обратиться к гораздо более реалистической, понятной Карпухину плоскости рассмотрения дела.

Мать и отец паренька оказались именно такими, какими и можно было их представить себе – с подобным сортом людей майор общаться не любил. Отец, низкорослый, полный человек, в дорогом костюме и с борсеткой, которую он держал в руке, словно был не в силах расстаться с ней даже при столь неординарных обстоятельствах, выглядел скорее раздраженным, нежели опечаленным. Когда Карпухин вошел в кабинет, где уже сидел Трофименко, этот мужчина нервно мерил шагами небольшое помещение.

– Ну, наконец-то! – воскликнул он, словно Артем все это время простоял в очереди за пивом: тон его звучал обвиняюще.

Решив не обращать на это внимания (в конце концов, у людей большое горе, и выражаться оно может по-разному), Карпухин мельком взглянул на женщину. Она сидела, красиво скрестив ноги и сложив руки на коленях, обтянутых тонкой тканью длинной шелковой юбки. Несмотря на следы слез на макияже, было очевидно, что она уже взяла себя в руки и готова к разговору. Трофименко выглядел осунувшимся, и Артем испытал легкий укол жалости: парню, несомненно, пришлось попотеть в ожидании начальника, ведя непринужденную беседу с родителями жертвы. Прежде чем майор успел открыть рот, Трофименко подскочил к нему и прошелестел в ухо:

– Нашего покойника звали Валерием Щукиным, представляете?!

– Вполне себе представляю, – так же тихо отозвался Артем. – Из-за чего сыр-бор?

– Вы что, не помните?!

Пашка воззрился на него с ужасом, и Карпухин почувствовал, что упускает что-то важное. Но отец жертвы не позволил им продолжить разговор.

– Что же это такое?! – воскликнул он, решив, что его игнорируют намеренно. – Мы тут уже больше часа толчемся, а вы хоть представляете, сколько стоит мое время?!

Интересное заявление, учитывая гибель любимого сынули!

– Костя! – воскликнула женщина с возмущением и горечью.

Щукин тут же сжался, съежился, как старый желудь, словно его уличили в воровстве. Видимо, мадам Щукина имеет на мужа большое влияние, решил Артем.

– Что вы можете нам рассказать? – заговорила она, обращаясь к Карпухину. Несмотря на подсохшие дорожки слез на макияже, Шукина выглядела настолько уравновешенной, насколько это позволяла ситуация.

– Честно говоря, – осторожно начал майор, – мы надеялись, что это вы сможете дать нам кое-какие сведения, которые пригодятся для раскрытия этого преступления.

– Ну вот, я так и знал! – снова вступил Щукин. – Им ничего не известно!

– Помолчи, Костя, – устало посоветовала его жена. – Спрашивайте, – она посмотрела на майора совершенно сухими глазами. – Мы сделаем все, чтобы… ч-чтобы убийцу нашего мальчика нашли.

– Во-первых, – поторопился поймать ее на слове Артем, – нам нужно точно знать, во что был одет ваш сын. Ограбление рассматривается в качестве одной из версий, а на нем не было ни ботинок, ни часов, только дорогой галстук и костюм не тронули.

– Да какая теперь разница! – вспыльчиво отозвался Щукин.

– Это я ему подарила, – не удостоив мужа даже взглядом, ответила Щукина на вопрос майора. – Галстук этот. Валерик любил его надевать… Наверное, это единственный мой подарок, который ему действительно нравился: обычно он предпочитал получать презенты деньгами.

– Вы виделись в тот день, когда ваш сын погиб?

– Да… Он зашел перед тем, как идти в клуб.

– Вы, значит, живете раздельно? – уточнил Артем.

– Валера настаивал на этом, – подтвердила Щукина.

Ее муж наконец перестал расхаживать по кабинету, за что Карпухин был готов его расцеловать, так как его уже начинало мутить от постоянного мельтешения на заднем плане. Мужчина уселся на один из стульев и стал внимательно прислушиваться к словам жены.

– Он очень… гостеприимный мальчик, – продолжила Щукина, – у него много друзей, и он не мог приводить их к нам, так как им, по его выражению, не хватало приватности. Это объяснимо – дети в таком возрасте не желают постоянно находиться под родительским оком.

– В какой именно клуб он собирался?