Волк 6: Лихие 90-е (СИ) - Киров Никита

Я вернулся на своё место под молчаливыми взорами наших парней. Смотрели на меня, некоторые чувствовали себя неуютно. Ещё не привыкли, что можно на равных говорить с такими людьми. Ну ничего, привыкнут.

— Ну вы как сговорились, — слышен голос Игоря Крюкова. — Ладно, я пытался. Да и тем более, уже договорились насчёт него. И кстати об этом… Где наш общий знакомый? Давайте вопрос закрывать, а то всё встало.

— Нас ждут в том зале, — Эдик откашлялся. — А где Душман? Я бы и с ним хотел поговорить. Очень сильно хотел, я же просил…

— На точке он, надо следить, а то всё идёт сейчас через одно место. А только он в курсах всех поставок кроме Прапора был.

— И чё ты его покрываешь? — раздался недовольный голос брата Крюкова. — Это же тварь, а ты его прикрыл, это точно он всё спровоцировал.

Крюков сказал что-то резкое, а Виктор заткнулся, а после распрощался и ушёл. Хм, ненавидит Душмана? И почему? А это интересно, потому что Крюков своего бригадира действительно покрывает, а Душман давно уже показал, что нам не друг.

Так что с Виктором Крюковым я поговорю, если Игорь не понял, что я это слышал. Ну и если пойму, что это не заранее разыгранный спектакль для Эдика, но тут я опять дул на воду, мало ли.

— Максим, приветствую, — сказал Крюков, входя в зал и усаживаясь за большой стол напротив меня. — Вот даже на охоту съездить нельзя. Только уехал, а ты уже чего-то с Прапором не поделил. Потом пиф-паф, и он готов.

— Вопрос в другом, Игорь, — отозвался я. — Почему Прапор на моих людей руку поднял, а потом Душман стрелять начал? И с чего это Прапор вместе с Черномором сидел за одним столом, после того как тот тогда грозился весь город взять?

— Давайте лучше начну я, как старший и как тот, кто всех здесь собрал, — Эдик тем временем уселся во главе стола, подняв руку, чтобы Крюков помолчал. — Но сначала выпьем вина. Небольшая доза как раз взбодрит, и мы сегодня закроем вопрос, чтобы никто не остался недовольным. А вино не любит суету.

Мы замолчали. Сначала я хотел сказать, что Душман тоже там был, я слышал это от Славы, который чуть его не пристрелил. Но надо следить, что говоришь.

Об этом упоминал только Слава. Если дам им понять, что в курсе этого, то они точно поймут, что я к этому причастен. Ведь больше об этом в городе не знал никто, а вот киллер знать может.

Если сейчас скажу, что Душман там был, это прозвучит как серьёзная предъява. За неё надо быть готовым ответить, сказать, откуда я это знаю, а Славу я выдавать не собирался. Но если не скажу, от кого конкретно я это слышал, будет один вред. Отмазка «слышал от кого-то» не сработает, бандиты не будут говорить с человеком, который не отвечает за свои слова.

То, что там был Прапор, это понятно каждому и это обсуждал весь город. Тело прятать никто не стал, охрана Черномора просто уехала, бросив трупы. А если они и видели Душмана, рядовые быки вряд ли знают наших бандитов в лицо. Но если пойдут слухи… ну, это проблема Душмана, не моя.

И это не единственный вопрос. Ведь Слава мочканул человека Черепа, ещё неизвестно, как это на нас отразится, если об этом узнают. Пусть Эдик сказал, что Череп якобы был не в курсе и не одобрял такое, но кто знает, что он думает на самом деле.

Ещё про Душмана говорил Макар, и тут ситуация тоже непростая. Мне-то этот Макар никто, но он человек, работающий на Ремезова и его компанию, сдавать его я не могу.

Макар, кроме этого, водитель Студента, и если о том, кто он на самом деле, узнает братва, Ваня легко не отделается, а он наверняка много чего рассказывал Макару. И если решат, что они заодно… тогда Студенту не позавидуешь.

Лучше поговорю о Душмане с самим Студентом, потому что старый бандит однажды хотел его убить. И подумаю, как намекнуть об остальном. Осторожно, чтобы и информатора ФСБ не убили, это точно нежелательно, но и чтобы Студент не встрял в неприятности.

Если бы он нам не помог, вытащив Крюкова с охоты, этой ночью пролилось бы больше крови. Тут нужно подумать, как сделать лучше, потом уже от этого будем плясать.

В курсе ли интриг Черномора сам Крюков? Вряд ли, его людям бы не понравилось, что он ведёт дела с человеком, который грозился тут всех нагнуть и подмять под себя. Да и если бы он хотел от меня избавиться, это прошло бы без тупого наезда, как сделал покойный Прапор.

Вино мы пока не пили, Эдик не спеша говорил длинный тост про виноградники. Все вежливо слушали, а я продолжал очень быстро думать.

Даже если сейчас мы закончим разговор мирно, утрясём все вопросы, то всё равно ничего не закончится. Мне понадобятся союзники против Душмана, потому что он ударит ещё раз, рано или поздно. Он не забыл, как отступал от нас летом. Но он достаточно хитёр, умён и терпелив для того, чтобы этого не показывать, будет ждать, годами, если придётся. Так что этого допускать нельзя.

Наконец, я решил, что делать. Пусть лучше не знают, что я в курсе про Душмана, оставлю это своим козырем. Если они сами этого не знают, то в нужный момент инфа может пригодиться. Но тут тоже палка о двух концах, ведь потом будет закономерный вопрос — а почему промолчал сразу? Но и тут есть способ, как из этого выйти.

Хотя раз Эдик спрашивал про Душмана у Крюкова, то и у самого есть подозрения. Может, все решили, что это сам Душман убил Черномора и остальных? Тогда бы он легко оправдался, хотя, если всплывёт правда, у него будут неприятности.

Эх, не выходит легко вылезти из этого болота. С другой стороны, раз с нами говорят, а не стреляют, то пока всё идёт неплохо. Сколько людей лежит по кладбищам, в лесопосадках и на дне рек, кто вызвал недовольство бандитов.

А мы сидели за одним столом и пили вино. И главное — мы не спасовали перед пивзаводом, а это многого стоит. Скажи я кому такое ещё летом, многие бы покрутили пальцем у виска. Тогда это казалось невозможным.

Крюков допил вино первым и поставил бокал перед собой. Теперь хватит думать, будем говорить.

— Короче, признаю, Прапор был не прав, когда на твоих полез. Ещё огрёб в ответ. Если бы на этом всё и закончилось… Но он с Черномором спутался, и всё по умыслу это произошло, чтобы в городе обстановку накалить. Но мёртвым не предъявишь. А что там забыл Пианист, осталось неизвестным.

Кстати, он не говорит о том, кто их убил. Душман выставил это как свою заслугу? Не будет же он говорить, что сам поучаствовал в этих делах. Но судить ещё рано.

А Крюков выбирал выражения, о своём покойном бригадире не сказал ничего оскорбительного.

— Прапор мёртв, — заметил Эдик. — А проблемы, которые он устроил, решать нужно нам. В городе из-за этого было неспокойно.

— Душман поступил правильно, — продолжил Крюков. — Была угроза, он начал реагировать, как должен. А когда он понял, что всё не так, как думал изначально, сразу тебе позвонил, Максим.

— Как Душман об этом узнал? — вдруг спросил Мишаня. — Свечку держал? Или с ними был рядом?

Так нагло влезать в разговор — грубая ошибка, за которую блатные могли наказать, но Мишаня будто вообще плевал на все правила. Но Эдик даже не возмутился.

— Миша задал резонный вопрос, — сказал он. — Душман там был сам, или узнал как-то иначе?

— Это не имеет отношения к тому, что мы сейчас обсуждаем, — сказал Крюков, внимательно поглядев на Эдика. — Потом перетрём, сейчас мы здесь из-за ночных событий. Я предлагаю сейчас вопросы закрыть, нам делить нечего. Твои люди, Максим, не пострадали, мои люди не пострадали. Только пара выбитых окон и пробитое колесо от выстрела, но это мелочи.

— Совсем не мелочи, — сказал я. — Парень, которого избил Прапор в ресторане. Он и так на лечении, ему такие потрясения не нужны. Ещё дом сожгли.

— Дом сожгли? — Крюков подозвал одного из своих людей, и тот что-то прошептал. — Вот это совсем не дело. Парню будет компенсация, с домом вопрос порешаем.

— Идёт, — сказал я.

Раз сказал Крюков сам, так и будет. Больше претензий нет, так что выпили ещё раз. Но в этот раз расслабляться нельзя. Эдик будто даже обрадовался, но взгляд у него прежний, внимательно смотрит, что и как.