Последний барьер - Андрей Дрипе

Вот сейчас вы и долепите то, чего не хватает, и все будет в порядке.

Мальчишки глядят на бурую кружечку и сравнивают ее с ярким готовым кубком, на боках у которого, раздувая круглые щеки и прищурясь, в широкой улыбке, на них глядит добродушная рожица лешего.

Сравнивают и отворачиваются. Руководительница сказала, что они сделают что-то вроде этого. Шутить, конечно, можно, но надо меру знать.

- Все еще сомневаетесь? Посмотрите! - Марута Сайва придвигает поближе пластмассовое ведерочко с водой, кладет на стол кусок фанеры и от большого кома отщипывает немного глины. - Сперва делаем ручку! - говорит она. а у самой пальцы быстро и ловко раскатывают по фанере глиняную колбаску, приподнимают ее и выпускают. Колбаска падает, один конец сплющивается, на другом образуется изящный изгиб.

И вот ручка уже прилеплена к банке, пальцы слегка обжимают и приглаживают места присоединения.

- А теперь - леший! Делаем щеки! - И два шарика глины прижаты сбоку к кружке...

- Брови! - Два тоненьких валика изгибаются над щеками...

- Глаза! - Из-под бровей уже глядят два выпученных глаза, палочкой она делает в них по углублению, растягивает пальцами - получается прищур.

А один глаз, кажется, даже подмигивает...

- Рот! - К нижней части кружки прилеплена колбаска в форме полумесяца...

- Нос! - Палочка выдавливает ямку между глаз, пальцы вминают туда объемистый нос картошкой.

Ребята смотрят, незаметно для себя тянутся все ближе, кто-то уже встал со стула и оказался рядом с Сайвой. Ее пальцы творят чудеса. Движутся легко, словно играючи. Кружка, ком глины, палочка, кружка, ком... Временами рука делает движение к ведерку с водой. И из глины вырастает улыбающийся чертик, совсем как живой.

- Волосы и бороду делаем гребешком. Вот так. - Сайва берет обычную расческу и проводит ею бороздки между рогами и на подбородке, затем ставит кружку на ладонь и высоко поднимает. - Готово!

- Шесть минут! - объявляет Киршкалн, глядя на часы. - Преклоняюсь перед вашим талантом,

- Во сила! - У кого-то восхищение переливается через край. - Все равно как в цирке!

Сайва слегка рдеет от таких похвал.

- Скоро и сами сможете. За работу! Разберите подставки! Раздай! - Она придвигает стопку фанерок ближайшему к ней воспитаннику. - А теперь каждому по баночке и по комку глины.

Ребята не успевают ни запротестовать, ни пуститься в рассуждения, как перед каждым на столе уже лежат необходимые материалы. И сразу воцаряется напряженная атмосфера дела.

- Значит, сперва - колбаску.

- Нельзя ли и мне попробовать? - подходит к девушке искренне заинтересовавшийся Киршкалн.

- Пожалуйста.

Пристроившись в конце стола, воспитатель, так же как его ребята, неуверенными движениями принимается раскатывать вязкую, приятно холодящую руки глину. А Сайва тем временем прохаживается вдоль стола и глядит, что выходит у ребят.

- Не так! Локти растопырь и действуй кончиками пальцев. И не жми так сильно.

Калме наклоняется к воспитателю и шепчет на ухо:

- Мне кажется, дело пойдет. Я опасалась, как бы ребята не начали дурачиться, но им просто некогда.

Марута, как я вижу, умеет обращаться не только с глиной, но и с людьми.

- Золотая девушка, - так же шепотом отвечает Киршкалн. - Придется украсть ее с этой керамической фабрики.

Зумент нехотя тоже раскатывает на своей фанерке комок глины. До сих пор руководительница уделила его персоне внимания не больше, чем остальным. Это неприятно и оскорбительно. Если сейчас не дать почувствовать, что он личность незаурядная, то потом будет поздно. Когда Сайва подходит ближе, он улыбается ей и приятным голосом спрашивает:

- Вы, может, прилепите мне эту сосиеку?

- Ее надо прилепить не к вам, а к кружке. И самому. Возьмите.

Зумент берет банку, а Сайва, взглянув на скатанный им валик, сухо говорит:

- Слишком толстый и неровный. Посмотрите, как у других хорошо!

И она идет дальше.

Зумент скис. Неужели у чувихи на уме одна глина? Он глядит вслед руководительнице. Ножки хороши, и фигурка что надо. Еще немножко покатав глину, Зумент снова пристает с вопросом:

- А теперь как - в самый раз?

- Посмотрите на образец и сравните! - отзывается Марута, даже не поднимая головы. Она наклонилась к Мейкулису. Ну и нашла же! - Ты слишком тонко раскатал.

Мейкулис глядит на свою работу.

- Сложи вдвое и раскатай снова!

Мейкулис послушно делает, что ему говорят, а снова раскатывает. Он знает, что ничего не получится, но раз воспитатель сказал, значит, надо сидеть и левить. Еще хорошо, что Зумент в другом конце стола, а то уже схлопотал бы тычка в бок за плохую работу.

Мейкулис боязливо озирается и снова опускает голову.

- А теперь можно прилеплять? - Зумент делает очередную попытку привлечь к себе внимание.

- Прилепляйте!

- Нет у меня таланта!

- Тут и не надо никакого таланта.

- Может, вы все-таки показали бы, как надо.

Сайва подходит к Зументу и прикрепляет ручку, потом отрывает ее.

- Теперь попробуйте сами!

Теперь Зумент зол. Он кое-как пришлепывает ручку и кричит Мейкулису:

- Принеси мне глины!

Мейкулис поспешно встает, но его останавливает Киршкалн:

- Пусть Зумент сходит сам. У него тоже есть поги.

Зумепт медленно поднимается и, посматривая, как работают другие, идет за глиной. И на кой черт сидит здесь этот Киршкалн! Без него было бы куда удобней.

- У тебя не колбаса, а сосиска, - презрительно бросает он кому-то. - А у тебя ручка как у ночного горшка! - получает оценку другой. Это произносится достаточно громко, чтобы молоденькая руководительница тоже слышала, как остер на слово Зумент.

- Ступай на свое место и работай! - прекращает Киршкалн его разглагольствования.

Зумент разочарован. Вовсе не так представлял он себе это занятие. Все колупаются со своей глиной, ничего интересного. Зумент откидывается на спинку стула и со скучающим видом присобачивает к кружке глиняные шарики. Черт у него будет четырехглазый и с двумя носами.

- Как вам тут нравится? - полушепотом спрашивает он у Сайвы.

- Если вы будете работать, то понравится.

Опять про работу!

-, У меня ничего не выходит, вы не помогаете.

Руководительница подходит к Зументу, наклоняется над столом.

- Ну что вы тут намастерили? - Она берет кружечку, снимает с нее ненужные глиняные катыши и лепит где надо, но Зумент даже не глядит.

Пока Дайва занимается с его кружкой, Зумент опускает руку с зеркальцем ниже подола платья девушки. Киршкалн руки не видит, но обращает внимание на насмешливый, направленный вниз взгляд воспитанника. Калме тоже заметила происходящее.

Воспитатель неторопливо встает, успевая, однако, заметить, как Зумент прячет в карман зеркало, направляется к нему и, когда Сайва отходит подальше, негромко говорит:

- Выйдем-ка отсюда.

- Зачем? - разыгрывает недоумение Зумент.

- Узнаешь, - Киршкалн строго смотрит в бесстыжие глаза парня. - Дай зеркало! - приказывает он в коридоре.

- Какое зеркало?

- То, что у тебя в кармане.

- А что, мне зеркало нельзя иметь? - артачится Зумент, но все же отдает воспитателю то, что у него требуют.

- А что особенного я сделал? - нагло смотрит он в глаза Киршкалну.

"Людей надо воспринимать такими, какие они есть" - эта истина уже давно легла в основу педагогических взглядов Киршкална, и поэтому он отнюдь не намерен накричать на Зумента пли выразить удивление по поводу хамского вопроса воспитанника. Зуцент ведь и в самом деле не чувствует мерзости своего поступка.

- Нам очень повезло, что удалось найти человека, который научит ребят красоте, приобщит к искусству, и мы не хотим, чтобы она ушла от нас. Поэтому ты должен понять: если не сможешь вести себя прилично, на занятия не являйся.

- Не больно и надо, - откровенно говорит Зумент. - Подумаешь - цаца с глиной!

- А что такое ты? Она своим трудом украшает нам жизнь, ты же своими проступками ее портишь.

Неужели ты всерьез думаешь, что, оскорбляя девушку, сможешь ей понравиться? Она ведь не то, что твоя Пума; той, скорее всего, было наплевать, что с ней проделывают.

- Да ладно, хватит, - отмахивается Зумент. - Ушел, и конец. Все они одинаковые.

- Нет, на этот раз ты вернешься и будешь работать. Только смотри, чтобы мне больше не надо было тебе выговаривать.

Теперь Зумент сидит, засунув руки в карманы, и не делает ничего. Остальные ребята мучаются и лепят, ноют, что ничего не выходит, но работу не бросают.

С медлительным, туповатым упорством трудится в поте лица Мейкулис. Он долго пучит глаза на образец, потом - на свою работу. Что-то все-таки получается. Спустя час кое у кого кружки почти готовы, а у двоих или троих они вообще выглядят ненамного хуже той, что завершила при них руководительница.

- А когда мы их сделаем такими блестящими, как те, что вы принесли? спрашивает черноглазый паренек с родимым пятном в полщеки.

- Сперва пусть высохнут. Потом отнесу на фабрику глазировать.