Подвиги Слабачка - Алексей Артов

– Как так? – раскрыл рот Мешкотелый.

– А так! На красивых любуются, к тем, кто хорошо пахнет и говорит – тянутся, а от страшных бегут. Вот и от нас отворачиваются, от нас убегают и нас избегают. У каждого из нас своя яма, и у нас одна яма на всех. И вы такие же для всех, как и я.

– Ну, а от тебя отворачиваться и убегать будут теперь ещё быстрее, – зло пошутил Склизкий и все трое заха-хе-хо-ха-тали.

– Это произошло со мной, но все вы падёте так же низко, как и я. И даже ещё ниже-глубже. Вы все к этому идёте, ибо ничего не понимаете и не поймёте, – помолчал и сказал: – Хотя мы все, и уже давно, на этом дне, – и Камнелобый показал лапкой в сторону ямы.

Неблагодарность спасённого. Возвращение грязи

– А кто поможет тому, кто спас? – возмутилась Кукляшка.

Все негодёвики на некоторое время как окаменели.

– А, негодяи, уже забыли, что обещали?!

– Он спас из беды того, кого сам в эту беду и бросил, – нагло-обиженно отрезал Длинно-Тонкий.

– Тот, кого он бросил в беду, сам и был этой бедой… вместе с вами, – зло-справедливо отбивалась Кукляшка.

– Неправильно, – заслащавил Склизкий. – Мы – это беда ва-ша, а Слабачок стал бедой на-шей.

– Ваша беда! – угрожающе подтвердил Камнелобый, которого как-то быстро перестала грызть совесть и начала подталкивать подлость.

– Поэтому он его, как беду, и отбил, – не боясь, Кукляшка показала лапкой в сторону Камнелобого. – Не очень-то ты, Камнелобый, хочешь избавиться от той ямы, из которой тебя только что вытащили.

– Но, но! – записклявил угрожающе Склизкий.

– Не ходи бедой на других, беду на себя и не навлечёшь, – шла с назиданием в бой Кукляшка.

– Ах, ты! – нахмурился Длинно-Тонкий.

– Вы все сплошная беда!

– Смотри, – негодяи всё больше возвышали на Кукляшку голос. Их вид становился всё грознее, – накличешь беду!

– Ну, подходите, – смело ответила Кукляшка. – Посмотрим, в какой грязи сейчас окажетесь вы сами. Не отчиститесь.

– А Кукляшка права, ха-хи-хя!

– И, вправду, неохота пачкаться!

– Хя-хи!

– Вы не сдержали слово! – крикнул Слабачок.

– Это, какое ещё слово мы должны держать? И как держать: вот так или так? – глупо и нагло улыбаясь во всю мордочку, Мешкотелый поднял передние лапки сначала перед собой, а потом над собой.

– Слово не камень, чтобы его держать! – съехидничал Склизкий.

– Слово, хоть и не камень, но держать его вы не в силах. Его держат совесть и честность, а этих сил у вас нет. Вы не хотите спасти Слабачка. Вы продолжите делать гадости!

– Мы идём за счастьем! – насмешливо изрёк Длинно-Тонкий.

– За нашим счастьем! – уточнил-поддакнул Склизкий.

– Отнимать счастье вы идёте, – прокряхтел Слабачок, еле держась на лапках.

– Какой догадливый, – ухмыльнулся Склизкий.

Длинно-Тонкий:

– Отнимать счастье в этом и есть наше счастье!

– Отнятое счастье – это несчастье! – запротестовала Кукляшка.

– Несчастье, – кивнул издевательски Склизкий, – у кого это счастье отняли.

Длинно-Тонкий:

– Слабачок, ты молодец! Наше счастье – это несчастье других!

– Несчастье и у тех, у которых счастье отняли, и у тех, которые его отняли.

Длинно-Тонкий:

– Почему же?

– Несчастья других превратятся в несчастье ваше! – наступал, вися и чуть не срываясь в бездну Слабачок.

– Это как же? – насмешливо спросил Склизкий.

– Вот и увидите: как, – выпалила Кукляшка.

– Ну, а всё же? – настаивал Склизкий.

– Вы пойдёте против друг друга потом так же, как вы идёте против всех сейчас, – предсказал Слабачок.

– Хё-хи-хя! – чуть не подскакивал Склизкий.

– Вы идёте падать ещё ниже. И когда вы падёте так низко, что падать будет некуда, вы поймете, кто вы.

Длинно-Тонкий:

– И что же мы поймём?

– Что вы – никто! – нападал, качаясь на лапке, Слабачок.

– Ха-хи-хя-хе! – засмеялись все. Но только у Камнелобого засквозил в глазах страх.

Длинно-Тонкий:

– Тут ты не прав! Никто – это бы да, приговор! А мы – зло, Слабачок, зло! А зло – это уже не никто – это уже что-то! И даже – нечто!

– А ну-ка, отгадай загадку! – повернулся Склизкий к Кукляшке, отходя подальше от Слабачка. – А если мы возьмём, да и испачкаем тебя в грязи? На ком будет грязь, на тебе или на нас?

– Грязь на вас есть, и её станет ещё больше. И вам её не смыть, – твёрдо сказала маленькая Кукляшка.

– Ха-хе. А ты что, не замараешься?

– Сколько бы грязи вы на меня ни вылили, я всегда буду чиста… – и еле сдержалась, чтобы не заплакать.

– А вот мы сейчас и посмотрим! – опять взялся за старое Камнелобый.

– Да, ладно, Камнелобый, мало тебе!

– Эх, не мало, – при этом Камнелобый зло улыбнулся, неожиданно нагнулся, схватил кусок мокрой грязи и бросил в Кукляшку.

Слабачок, никак такого не ожидавший, попытался выкарабкаться из ямы, но сил было так мало, что он даже сорвался с верхнего края, но к счастью, ухватился за выступ ниже.

Злодеи уже было начали хохотать, как вдруг так и застыли с открытыми ртами. Кукляшка стояла абсолютно чистой, вместо того, чтобы быть испачканной сверху донизу. А Камнелобый, наоборот, поверх старой грязи был заляпан свежей, уже капающей с него.

Четверка негодяев с открытыми ртами и с испуганными глазами, ничего не говоря, развернулась и пошла своей дорогой всё быстрее и быстрее, пока, наконец, закричав: «А-а-а!», не побежала без оглядки.

Вызволение спасителя. Обман во спасение

Спасён спаситель

обманом спасённой.

Спасительница обличена.

Кукляшка подошла к краю ямы в том месте, где, еле удерживаясь, висел Слабачок.

– Ты, перемещающий огромные глыбы, ты так устал, что не можешь помочь сам себе? Не можешь поднять даже такую крупицу – как самого себя?

– Да, моя усталость стала так же сильна, как стал безустален твой язык.

– Сейчас-сейчас, не ворчи. Сейчас спасителя спасёт им спасённая!

Тут Кукляшка испуганно посмотрела куда-то в сторону. Её глаза округлились от страха и она закричала: «Помогите!»

Слабачок, услышав испуганный голосок Кукляшки, что есть сил попытался выкарабкаться, но опять только чуть не сорвался в черноту бездны. Но Кукляшка закричала снова, только ещё сильнее и с ещё большей мольбой о помощи. Ум Слабачка так помутился, что он, мгновенно забыв про усталость, стремглав выскочил из ямы, подбежал к Кукляшке и закрыл её своей грудью от невидимого врага.

– Хаа-ха-ха-ха-ха! Ой, насмешил! – услышал он Кукляшкин смех. – Хаа-ха-ха-ха-ха! А делал вид, что устал. Выскочил-то вон как легко.

– Ты умеешь делать то, чего я никогда делать не сумею, потому что делать не буду, потому что делать это никогда себе не позволю! – оскорблённо ответил Слабачок.

– Что же я такое умею делать, что ты делать никогда не будешь?

– Ты умеешь… обманывать.

– Нет! Я нашла в тебе силы, которых, ты думал, у тебя нет… а я верила, что есть?! – искренно ответила Кукляшка.

– А в тебе я увидел то, чего увидеть не ожидал.

– Ну, не обижайся. Я просто…

– Поклянись, что обманывать не будешь!

– Но я же хотела, как лучше.

– Поклянись, что и себя не будешь обманывать!

– Ну, раз ты так хочешь.

– Не потому, что хочу я, а потому, что обманывать – это зло.

– Даже, когда этим злом делаешь добро?

– Злом добро не сделать.

– Но почему? Я же сделала.

– Ты сделала только то, что меня обманула.

– Я тебя вытащила!

– Добро делается только добром, а злом – только зло.

– Но вытащила тебя я?!

– Я мог так сорваться. А палку бы нашла, подала – вот тогда бы и спасла.

– Ой, надо было так сделать, – забеспокоилась Кукляшка.

– Зло всегда против всех.

– И против меня?

– И против тебя.

– Как так?

– Тебе уже все могли бы не верить. Будешь звать на помощь, а никто к тебе не придёт. Будут думать, что обманываешь.

– И ты? – чуть не плача, спросила Кукляшка.

– Да, и я и… не плачь… А вдруг ты снова обманешь?

– А если буду просить помощи не для себя?

– Доверие возвратить почти невозможно.

– Но тогда не будет помощи тому, к кому я эту помощь звала?!

– Вот именно!

Кукляшка смахивала слёзы.

– Я не буду никогда никого, ни для чего, ни для кого и ни для себя, и ни за что обманывать…

– Смотри, – погрозил Слабачок последний раз лапкой.

Кто-то должен

– Ой, Слабачок! – удивлённо глядя на Слабачка и перестав плакать, воскликнула вдруг Кукляшка. – Ты был в такой грязной яме, на самом дне, но ты совершенно чист. Никакая грязь к тебе не прилипла, как и ко мне.

– Это потому, что хоть я и оказался на самом дне, но зато низко не пал.

– А как глубоко оно – дно?

– Наверно, вся моя башня в ней бы утонула.

– Ух ты!

– Ещё какое «Ух ты»!

– Дно затягивает? И чем глубже, тем больше? – предположила Кукляшка.

– И дно, и те, кто на этом дне.

– Поэтому с такими лучше не дружить?! – сделала мудрый вывод Кукляшка.