Поворот Колеса - Тэд Уильямс

— Какой желтый корень? — поинтересовалась принцесса. — Он здесь растет?

— Нет. Но это не имеет значения. — Тиамак попытался улыбнуться, но усилие оказалось слишком велико, и вместо того он тихо застонал и заскрипел зубами. — В моей сумке, — враин медленно-медленно повернул голову к мелку, прихваченному им в деревне. Теперь там лежали все пожитки Тиамака, которые он так тщательно оберегал.

— Кадрах, ты не поищешь этот самый корень? — позвала Мириамель. — Я боюсь рассыпать то, что уже готово.

Монах, сидевший у ног Камариса, работавшего с шестом, осторожно прошел по раскачивающейся лодке. Обходя Изгримнура, он даже не взглянул на герцога. Монах опустился на колени и стал вынимать и рассматривать содержимое сумки.

— Желтый корень, — повторила Мириамель.

— Да, я слышал, леди, — отозвался Кадрах, почти прежним насмешливым тоном. — Корень. И я знаю, что он к тому же желтый… Спасибо моим многолетним исследованиям. — В этот момент он нащупал в мешке нечто, заставившее его замолчать. Глаза Кадраха сузились, и он вытащил из мешка Тиамака завернутый в листья пакет, перевязанный тонкими лианами. Часть листьев высохла и облупилась. Мириамель увидела, что в образовавшейся дырке просвечивает что-то белое. — Что это? — монах еще немного освободил обертку. — Очень старый пергамент… — начал он.

— Нет, ты демон! Ты колдун!

Громкий возглас так ошеломил Мириамель, что она выронила тупой камень/которым пользовалась как пестиком. Он больно стукнул ее по ноге и упал на дно лодки. Тиамак, выкатив глаза, из последних сил пытался подняться.

— Ты его не получишь! — кричал он, пена появилась на его губах. — Я знаю, что ты пришел за ним!

— У него горячка. — Изгримнур был крайне встревожен. — Осторожно, а не то он перевернет лодку.

— Это только Кадрах, Тиамак, — успокаивающе сказала Мириамель, пораженная яростной ненавистью на лице вранна. — Он просто хотел найти желтый корень.

— Я знаю, кто он такой, — зарычал Тиамак. — И еще я знаю, что он такое и чего он на самом деле хотел. Будь ты проклят, демон-монах! Ты дожидался моей болезни, чтобы украсть пергамент! Так ты его не получишь! Он мой! Я заплатил за него честно заработанными деньгами!

— Положи эту штуку назад. Кадрах, — потребовала Мириамель. — Это его успокоит.

Монах, чей изначально ошеломленный вид теперь сменился каким-то совсем расстроенным — что в свою очередь расстроило Мириамель — медленно опустил обернутый листьями сверток обратно в сумку и передал ее принцессе.

— Вот, — его голос опять звучал странно безжизненно. — Возьмите отсюда то, что он хочет. Мне здесь не доверяют.

— О Кадрах, — сказала она. — Не будь таким глупым. Тиамак болен. Он не знает, что говорит.

— Я прекрасно знаю, что говорю, — широко раскрытые глаза Тиамака не отрывались от Кадраха. — Он выдал себя. Теперь я знаю, что он охотится за ним.

— Во имя любви Эйдона! — с отвращением взревел Изгримнур. — Дайте ему что-нибудь, чтобы он заснул. Даже я знаю, что монах ничего не пытался украсть.

— Даже вы, риммерсман, — пробормотал Кадрах, но в его голосе не было прежней едкости. Скорее в нем была величайшая беспомощность и еще какая-то грань, которой Мириамели не удалось распознать.

Огорченная и смущенная, она сосредоточилась на поисках желтого корня для Тиамака. Взъерошенный и вспотевший вранн продолжал подозрительно приглядываться к Кадраху, словно разъяренная голубая сойка, обнаружившая, что белка принюхивается к ее гнезду.

Мириамель думала, что этот инцидент порожден болезненной подозрительностью Тиамака, но в эту ночь она внезапно проснулась в их лагере, разбитом на необычайно сухой песчаной отмели, и увидела, что Кадрах, который должен был сторожить первым, роется в сумке вранна.

— Что ты делаешь? — несколькими быстрыми шагами она пересекла лагерь. Несмотря на охвативший ее гаев, принцесса не повышала голоса, чтобы не разбудить остальных своих спутников. Ей почему-то казалась, что она одна в ответе за все действия Кадраха и не надо привлекать к этому других, когда скандала можно избежать.

— Ничего, — проворчал монах, но виноватое лицо выдавало его. Мириамель наклонилась и засунула руку в мешок, где и обнаружила, что пальцы монаха сжимают завернутый в листья пергамент.

— Мне следовало быть умнее, — с яростью сказала она. — Значит, то, что говорил Тиамак, правда? Ты что, действительно хотел украсть его вещи, пока он слишком слаб, чтобы защитить их?

Кадрах огрызнулся, как раненое животное.

— Вы ни чуть не лучше остальных, с вашими разговорами о дружбе. Сразу же кидаетесь на меня, как ваш герцог.

Его слова больно жалили, но Мириамель все еще сердилась. Она не могла поверить, что поймала монаха на такой низости, и особенно се злило, что раньше ей даже в голову не пришло усомниться в нем.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Вы просто глупы! — закричал он. — Если бы я хотел что-то украсть у Тиамака, я не стал бы ждать, пока вы спасете его из гнезда гаитов! — Он вытащил руку из мешка и стал совать сверток Мириамели. — Вот! Мне просто было интересно, что это такое и почему он вдруг стал гойрах… почему он так рассердился. Я никогда не видел этого раньше и даже не знал, что у него в мешке есть что-то подобное. А теперь берите и храните это, принцесса. У вас оно будет в безопасности от грязных мелких воришек, вроде меня.

— Но ты же мог спросить его! — Теперь, когда ее гнев утих, она чувствовала себя пристыженной и сердилась на себя за это. — А не подкрадываться к сумке тайком, когда все спят!

— Ну конечно, спросить его! Вы же сами видели, какими добрыми глазами он посмотрел на меня, когда я притронулся к этой вещи! Вы хоть немного представляете, что это может быть, моя леди? Вы знаете?

— Нет. И не хочу знать, пока мне не скажет Тиамак. — Она понимала, что при других обстоятельствах первой попыталась бы выяснить, что так оберегает вранн. А теперь она попала в плен собственного высокомерия и к тому же оскорбила монаха. — Я сохраню это, и не буду узнавать, что здесь лежит, — медленно проговорила она. — А когда Тиамак поправится, я попрошу его рассказать об этом всем нам.

Кадрах долго смотрел на нее. Его лицо в бледном лунном свете, чуть тронутое отблесками последних догорающих углей, выглядело почти пугающе.

— Прекрасно, моя леди, — прошептал он. Ей показалось, что она слышит, как, словно лед на реке, твердеет его голос. — Прекрасно. Любой ценой сохраните это от рук воров. — Он повернулся, подошел к своему плащу и оттащил его на край песка, подальше от остальных. — А теперь постойте на страже, принцесса Мириамель. Проследите, чтобы никакой злоумышленник, не подкрался к лагерю. Я собираюсь лечь спать. — Он улегся, превратившись в еще один сгусток тени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});