Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

— Грэм в порядке? — спросила она.

Я наклонился вперёд, и положил свой подбородок ей на голову, вдыхая сладкий запах её волос.

— Он в порядке, — начал я. — Смотрелось скверно, но там не было ничего, что я не мог бы легко исправить.

— Это хорошо. Я не знаю, что я сказала бы Роуз, если бы мне пришлось объяснять ей, что наш сын сломал ему руку, — ответила она.

Я фыркнул:

— Дети, особенно мальчики, совершают много глупостей.

— Некоторые из этого так и не вырастают, — парировала она с толикой юмора в голосе.

— А что сделал Мэттью?

Пенелопа сделала глубокий вдох:

— Судя по всему, они играли в прятки, и Мойра заметила его на облицовке камина. Когда он отказался спускаться, твой сын решил подпрыгнуть, и схватить его за ногу. Результат ты видел. Конечно, вина не полностью лежит на Мэттью… Грэму не следовало туда забираться.

— Это действительно казалось плохой мыслью, — согласился я с ней.

Она повернулась, хмуро посмотрев на меня снизу вверх:

— Казалось?

— Он был там, когда я вернулся домой.

— И ты его там оставил? — недоверчиво сказала она.

— Близнецы были рады меня видеть, и я не хотел портить им их игру, — ответил я. В конце концов, прятки — дело серьёзное.

— Ты оставил шестилетнего мальчика на такой верхотуре? Ты разве не думал, что может что-то случиться? А что, если бы было хуже? — воскликнула она. Напряжение в голосе Пенни поднялось на несколько делений. Я начал подозревать, что упустил какой-то важный момент.

Я внимательно изучил её, наблюдая за её лицом и языком тела, в то время как мой разум нёсся вскачь, пытаясь понять мою ошибку. За прошедшие годы моё владение этим ключевым супружеским навыком сильно повысилось, но сегодня я не находил ничего. Я вернулся к своему старому подспорью, рационализации, хотя мои инстинкты и прошлый опыт говорили мне, что это было ошибкой:

— Мы не можем защитить их вообще от всего, и я действительно не думаю, что это было настолько опасно. Они больше рискуют, карабкаясь на тот корявый падуб снаружи, чем на шестифутовую облицовке. Это был причудливый несчастный случай.

Пенни тоже изменилась за годы. В частности, её нрав смягчился — или, точнее, она лучше научилась его подавлять. Однако это не всегда было чем-то хорошим, поскольку иногда это значило, что мы сметали наши проблемы под ковёр, а не разбирались с ними напрямую. Её рот закрылся, и она крепко сжала губы вместе, прежде чем снова открыть его, отвечая лишь с толикой сарказма:

— Наверное, здорово, когда можешь положить свои страхи в коробку, и так просто их изучить.

— У нас с тобой разные определения слова «риск», дорогая, но всё обернулось к лучшему. Давай не будем портить этот вечер, — добавил я.

Через неё прошёл неуловимый вихрь эмоций. Я видел его по её ауре, и по лёгким движениям её губ и глаз.

— Ты прав. Я устала, и в последнее время всё беспокоит меня больше, чем следует, — говорила она и, казалось, почти видимым образом проецировала искренность. Если бы в комнате был Маркус, то он сказал бы, что она «переигрывает».

Шагнув вперёд, я начал было обнимать её, но Пенни уклонилась от меня:

— Давай я сперва пойду уберу это стекло. Оно меня очень беспокоит, — сказала она. Я неуклюже остановился, наполовину разведя руки, в то время как она развернулась, и вышла из комнаты, направившись чулан с мётлами.

Сев на кровать, я начал пересматривать у себя в голове последние несколько минут, одновременно следя за её передвижением своим магическим взором. Она взяла метлу, и теперь сметала осколки висевшего над камином зеркала. Миг спустя она остановилась, и опёрлась на метлу. Вздрагивание её плеч сказало мне, что она плакала, и я перестал за ней следить. Наблюдение лишь расстроило бы меня ещё больше. «Почему она так расстроилась?»

Дело было не в несчастном случае. За последние несколько лет она справлялась и со случаями похуже. Это было лишь стимулом и отговоркой. Возможно, дело было в зеркале, хотя это не имело особого смысла. Я был одним из богатейших людей в Лосайоне. Я легко мог купить её другое зеркало. Где она вообще взяла это зеркало? Этот вопрос немного покатался у меня в голове, прежде чем ответ напрыгнул на меня подобно ждущей в засаде камышовой кошке… «её мать. Это зеркало было одной из немногих вещей, которые у неё остались от её матери», — осознал я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вскочив, я поймал её у двери в кухне. Та выходила в наш маленький сад, и была нашим самым предпочитаемым выходом, через который мы ходили к мусорной куче. Куски стекла она собрала в тяжёлую кучу на куске ткани. Я остановил её, встав у неё на пути, пока она пыталась дойти до двери.

— Подожди, дай их мне, — сказал я.

Её щёки уже высохли, когда она подняла на меня взгляд:

— Морт, пропусти. Мне нужно это выбросить.

— Это было зеркало твоей матери. Я только что наконец вспомнил об этом. Дай его мне, и я попробую его починить.

— На это уйдёт вечность, даже у тебя. Оно раскололось на тысячу маленьких осколков. Ты никогда не соберёшь их все вместе. Просто дай мне его выбросить. Ты не виноват, — разумно сказала она. Хотя она и пыталась это скрыть, в её взгляде сверкнула надежда.

Я потащил свёрток у неё из рук, и оно особо не сопротивлялась.

— Возможно, есть какой-то способ. Дай мне время подумать. Ладно? — сказал я, обняв её за плечо правой рукой, и ощутил, как она расслабилась, привалившись ко мне. Её собственная рука дрожала, обхватив меня за пояс.

— Ладно, — наконец сказала Пенни. — Если тебе от этого станет лучше, — добавила она с намёком на веселье в голосе.

— Да — я думаю, что станет. Ты же знаешь, насколько я ужасно сентиментален, когда речь идёт о таких вещах, — ответил я, подмигнув ей.

* * *

Ужин подали в обычное время, но сегодня донжон полнился суетой повышенной активности, и в воздухе витало чувство радости. Поскольку патруль вернулся, это значило, что двести отсутствовавших шесть месяцев человек снова были дома. Из-за множества случившихся по возвращении солдат к их жёнам и детям семейных воссоединений стало казаться, что наступил какой-то праздник — и, на самом деле, обслуга замка именно так к этому и относилась. Несколько свиней было зарезано, а мои лесники ещё и оленя подстрелили. Пир этим вечером обещал быть исключительным.

Пенелопа стояла рядом со мной, ослепительная в своей красоте. Она не пожалела усилий в своих приготовлениях. За два часа до ужина мы вернулись в наши номинальные покои — часть замка, где мы якобы жили. Детей собрала наша няня, Лилли, и они теперь наслаждались ужином в отдельном зале, вместе с остальными детьми Замка Камерон. Обычно мы завтракали и обедали всей семьёй, но вечерняя трапеза была более формальным событием.

Стоявшая рядом со мной женщина выглядела Графиней до мозга костей, и я всё ещё дивился своей удаче, благодаря которой я на ней женился. Этим вечером она носила простое зелёное платье, но дьявол крылся в деталях, или, в этом случае — в штрихах. Подол и рукава были тонко вышиты узором из тёмных листьев, которые соответствовали листьям на поясе из золотой ткани, дважды охватывавшем её талию на разной высоте. Общий эффект подчёркивал её фигуру, и показывая её врождённые изгибы. Изумрудные серьги и кулон, которые она носила, были изящными, но лишь подчёркивали тот факт, что их носительница была на самом деле красивее, чем её украшения.

— Готов? — спросила она меня.

Она имела ввиду, готов ли я войти. В отличие от большинства жителей замка, мы не могли просто войти, и сесть за стол. Мы даже не могли объявиться слишком рано, поскольку в противном случае мы нарушали сложившуюся работу прислуги. Учитывая наше положение господина и госпожи, наше прибытие сигнализировало начало трапезы. Как только мы войдём, все поднимутся, и буду ждать, пока мы не дойдём до своих мест. В общем и целом, это была сплошная морока.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кивнув, я взял её под руку, и мы шагнули в шумный пиршественный зал. Один из лакеев, стоявших у двери, повысил голос над гомоном толпы, объявляя нас: