Танец с драконами - George Martin

Её царственный супруг поднялся с места и воздел руки.

– Великие господа! Сегодня моя королева пришла сюда, чтобы показать, как она любит вас – свой народ. Её милостью и по её повелению я дарую вам искусство смерти. Миэрин! Покажи королеве Дейенерис, как ты её любишь!

Десять тысяч глоток заревели благодарности, потом двадцать тысяч, потом все, сколько их было в амфитеатре. Её не называли по имени – немногие могли его выговорить – вместо этого они кричали: «Мать!» На древнем мёртвом языке Гиса это звучало как «Миса». Зрители топали ногами, шлепали себя по животам и орали: «Миса! Миса! Миса!», пока вся арена, казалось, не начала сотрясаться в такт крику. Дени захлестнул гул трибун. «Я вам не мать! – хотелось ей крикнуть им в ответ. – Я мать ваших рабов – тех мальчишек, что умирали на этой арене, пока вы лакомились медовой саранчой». Сидевший сзади неё Резнак наклонился и прошептал ей на ухо:

– Ваше великолепие, послушайте только, как они вас любят.

«Нет, – понимала она, – они любят свое искусство смерти». Когда рёв трибун стал стихать, королева позволила себе сесть. Королевская ложа находилась в тени, но в голове у Дени до сих пор гудело.

– Чхику, – попросила она, – будь любезна, налей сладкой воды. У меня в горле пересохло.

– Честь пролить сегодня первую кровь выпала Краззу, – сообщил ей Хиздар. – В мире не встречалось лучшего бойца, чем он.

– Бельвас был лучше, – заявил Силач Бельвас.

Кразз был миэринцем из простонародья – рослым мужчиной с гребнем жёстких чёрно-рыжих волос, сбегавших ровно посередине головы. В противники ему попался чернокожий копейщик с Летних Островов. Выпады копьём какое-то время удерживали Кразза на расстоянии, но стоило ему поднырнуть со своим коротким мечом под копьё, и противник был сражен. А затем Кразз вырезал из груди чернокожего красное и истекающее кровью сердце, поднял его над головой, и откусил кусок.

– Кразз верит, что сердца храбрых людей сделают его сильнее, – объяснил Хиздар. Чхику одобрительно поддакнула. Дени однажды пришлось съесть сердце жеребца, чтобы придать силы её нерожденному сыну, но это не спасло Рейего от мейеги, убившей его в материнском чреве. «Три измены должна ты испытать. Мирри Маз Дуур – первая, Джорах – вторая, Бурый Бен Пламм – третья». Покончено ли с изменами?

– Ага! – довольно воскликнул Хиздар. – Вот и Пятнистый Кот. Поглядите, моя королева, как он двигается. Просто ходячая поэма.

Противник, подобранный Хиздаром для «ходячей поэмы», оказался ростом с Гогора и толщиной с Бельваса, но слишком медлительным. Бойцы рубились в шести футах от ложи Дени, когда Пятнистый Кот подсёк соперника под ноги. Великан рухнул на колени. Кот поставил ему ногу на спину, ухватил за голову и перерезал глотку от уха до уха. Красный песок впитал кровь, а ветер унёс предсмертные слова. Толпа взорвалась одобрительными криками.

– Плохо дрался, красиво умер, – подвел итог Силач Бельвас . – Бельвас не любит, когда они кричат.

Прикончив последнюю саранчу в меду, Бельвас рыгнул и отпил большой глоток вина.

Бледные квартийцы, чернокожие с Летних Островов, меднокожие дотракийцы, тирошийцы с синими бородами, ягнячьи люди, выходцы из Джогос Нхая, угрюмые браавосийцы, пятнистые полулюди из джунглей Сотороса – все они пришли из разных концов света, чтобы умереть в бойцовой яме Дазнака.

– Вот многообещающий боец, моя дорогая, – отозвался было Хиздар о лиссенийском юноше с развевающимися на ветру длинными белокурыми волосами, но тут противник ухватил лиссенийца за эти самые волосы, выбил из равновесия и выпустил ему кишки. Мертвым юный гладиатор казался ещё младше, чем выглядел с мечом в руках.

– Мальчик, – произнесла Дени. – Это был всего лишь мальчик.

– Шестнадцати лет от роду, – возразил Хиздар. – Взрослый мужчина, вольный рискнуть своей жизнью ради золота и славы. Сегодня в Яме Дазнака не умрет ни один ребенок, как решила в своей мудрости моя великодушная королева.

«Еще одна маленькая победа. Может, я и не могу сделать мой народ хорошим, – сказала про себя Дени, – но, по крайней мере, я могу попытаться сделать его чуточку менее дурным».

Дейенерис запретила бы и бои с участием женщин, но Барсена Черноволосая заявила, что у неё столько же прав рисковать своей жизнью, сколько и у любого мужчины. Кроме того, королева хотела запретить и потешные сражения, в которых калеки, карлики и старухи сходились между собой с мясницкими ножами, факелами и молотами, и чем более неумелыми оказывались бойцы, тем веселее выглядела потеха. Однако Хиздар настаивал, что народ полюбит королеву ещё сильнее, если она будет смеяться вместе с ним, и добавил, что без подобных потех калекам, карликам и старухам придется голодать. Так что Дени отступила.

Старинный обычай предписывал отправлять на арену преступников, и королева согласилась его восстановить, но ограничила список преступлений.

– Убийц и насильников можно принуждать к боям, равно как и пойманных на незаконной работорговле, но воров или должников так наказывать нельзя.

Зверей тоже всё-таки допустили на арену. На глазах Дени слон без труда разделался с шестёркой красных волков. Затем в кровавой схватке сошлись бык и медведь, порвавшие друг друга до смерти.

– Мясо не пропадает, – подчеркнул Хиздар. – Мясники приготовят из туш сытную похлебку для бедняков. Любой, кто явится к Вратам Судьбы, получит миску.

– Хороший закон, – одобрила Дени. «И таких немного». – Надо позаботиться о том, чтобы эта традиция не прерывалась.

После зверей выступали ряженые: шестеро пеших против шестерых конных. Первые вооружились щитами и полуторными мечами, вторые – дотракийскими аракхами. Ряженые рыцари были в кольчугах, ряженые дотракийцы – совсем без брони. Первое время, казалось, что преимущество на стороне всадников – они растоптали двух противников и отрубили ухо третьему, но потом выжившие «рыцари» начали рубить коней, а всадников одного за другим стащили с лошадей и убили – к величайшему недовольству Чхику.

– Это был не настоящий кхаласар, – объявила она.

– Надеюсь, что эти трупы не пойдут в вашу сытную похлебку, – сказала Дени, глядя, как с арены утаскивают убитых.

– Лошади – пойдут, – ответил Хиздар. – Люди – нет.

– От конины и лука становишься сильнее, – вставил Бельвас.

После этого был первый шутовской бой за день – поединок между двумя ряжеными в рыцарей карликами, которых выставил один из приглашенных на игры юнкайских лордов. Первый карлик ехал верхом на собаке, второй на свинье. Деревянные доспехи уродцев блистали свежей краской: у одного на гербе красовался олень узурпатора Роберта Баратеона, у другого – золотой лев дома Ланнистеров. Очевидно, их нарисовали ради королевы. Проделки шутов вскоре заставили Бельваса хрюкать от смеха, хотя Дени улыбалась слабо и натянуто. Когда карлик в красных доспехах вывалился из седла и принялся гоняться за свиньей по песку, а коротышка на собаке поскакал за ним вслед, лупцуя противника деревянным мечом по ягодицам, королева сказала:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});