Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Дева Мария, Елизавета, - изумилась вдовствующая королева, - откуда ты все это знаешь и, главное, как ты все это помнишь?

- Я умею внимательно слушать, ваше величество. – Склонила голову юная принцесса. – Наша Сесилия и ее нынешний муж – подходящая друг другу пара. Особенно, в умении тратить деньги. Но закончим с Сесилией. Королева Елизавета Английская уже отказала в сватовстве, когда к ней обращались наш брат Юхан и Сванте Стуре. Не думаю, что с тех пор она изменила свое решение. Поэтому разрешение Сесилии отправиться в Англию для Эрика не более чем способ избавиться от нее.

- А я помню, как за Сесилией ухаживал обворожительный поляк… - Мечтательно произнесла София.

- Да, граф Ян Тенчинский, польский посол. – Подтвердила Елизавета. – И даже наш Эрик не возражал против их союза. Но поляк попал в плен к датчанам и умер. Достаточно о Сесилии. Вернемся к Карин. Я попробую с ней общаться теснее, можно сказать подружусь, ведь мы ровесницы, постараюсь сделать ее нашей союзницей или уговорить, хотя бы посплетничать со мной об Эрике. Возможно, и да поможет нам Дева Мария, она окажется тем единственным человеком, который сможет влиять на короля. Если это, конечно, любовь. – Добавила принцесса.

- А Перссон? – Вспомнила Катарина.

- Мне кажется, что Эрик предпочтет Карин Перссону.

- Увлечение женщиной это одно, дела королевства – другое.

- Кто знает… не станет ли она поводырем в тех терзаниях и сомнениях, что постоянно мучают нашего короля. – Пожала плечиками Елизавета. Катарина с восхищением смотрела на нее, не уставая поражаться. Эта юная семнадцатилетняя девушка, рассуждала, как умудренная жизнью матрона.

- Но что же будет со мной? – Капризно напомнила о себе София.

Все дамы разом посмотрели на нее.

- Обручишься, а свадьбу будем откладывать как можно дальше и под любыми предлогами. – Быстро нашлась Елизавета.

Карин понимала, как задевают Эрика все эти бесконечные заговоры, ссоры со знатью, со сводными сестрами, пусть даже не воочию, а на бумаге, в переписке.

- Они пишут одно и тоже: «Освободи Юхана!» - Горячится король и даже больно стучит кулаком ей по коленке. Но Карин терпит, не подавая и вида. - Словно хотят позлить меня, будто я не понимаю, что от сводного братца исходит главная угроза мне. Как вспомню его пустые бесцветные глаза, оттопыренное ухо, лисий хвост бороды…, все, абсолютно все говорит о хитрости, изворотливости, за которыми видно лишь одно желание предать, устроить заговор, свергнуть меня, законного короля и сесть самому на трон Швеции. А за спиной Юхана маячит эта чертова польская католичка. У той замыслы идут еще дальше, она жаждет вернуть всю Швецию в лоно римской веры, чтобы снова в наших церквях зазвучали мессы, чтобы снова наш народ слушал проповеди на неведомой ему латыни, а тем самым был отлучен от истинного слова Божьего. – Шепчет Эрик и утыкается лицом в колени Карин. А девушка гладит его волосы, стараясь успокоить несчастную мятущуюся душу возлюбленного. Он устал, он отступает перед врагом, обессилив в борьбе, и лишь, как вспышка отчаяния, в последней попытке отделаться от них, вырывается его гнев, частично обрушиваясь и на невиновных, в том числе порой и на нее… Но после урагана, наступает обессиленное затишье, замкнутость, уход в самые сокровенные глубины души и разума, которыми он может поделиться только с ней одной.

Тихим признанием вины и одновременно просьбой о прощении звучит:

- Прости, я не хотел кричать, совсем не хотел. Я просто перестаю понимать, что происходит в этом мире. Я уже сам не знаю, чего я хочу. Выбить всю мразь из других, или не делать вовсе ничего. Может это лучший выход? Пусть все идет своим чередом. Забыть обо всем, отказаться от трона, пусть они делают с ним, что хотят, а мы удалимся с тобой в какой-нибудь замок подальше от Стокгольма, от Дании, куда-нибудь в центр страны, например, в Вадстену, где живет мой брат несчастный больной Магнус. Мы не потесним его нисколько. Напротив, он будет только рад. А оттуда, издалека наблюдать за всей этой мерзостью, или, нет, просто забыть о ней, иначе отвращение, омерзение будут преследовать нас так же, как и сейчас, с утра до ночи. Меня тошнит, словно я одержим злым духом, меня затягивает, как в трясину. И так будет продолжаться вечно, пока не пошлешь все к черту и не станешь обыкновенным человеком, живущим простой семейной жизнью с ее радостями и покоем. Скоро ты мне родишь ребенка…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Еще не скоро, - шепчет ему Карин, - где-то осенью.

- Неважно, родишь и вот увидишь, многое изменится. Я тебе обещаю.

- Я верю тебе, Эрик…

- Вадстена - тихое, уютное местечко на берегу озера Веттерн, неподалеку расположен монастырь Св. Биргитты. Замок полностью окружен водой. А Магнус… он остался в детстве, толстый, неуклюжий, похожий на медвежонка, сочиняет небылицы и живет в них, окруженный русалками, феями, гномами и прочими сказочными персонажами. – Грустно усмехнулся Эрик.

- Он такой с рождения?

- Нет. Три года назад в замке строили новый подъемный мост. Случилось несчастье, и мой сводный брат случайно упал в ров с водой. Когда его достали, он не дышал. Каким-то чудом удалось его вернуть к жизни, но увы…

- Мне очень жаль его, а кто же за ним ухаживает?

- Хорошая девушка. Ее зовут Валборг Эриксдоттер, дочь священника. У них есть дочь, она родилась еще до того несчастного случая.

- И она не покинула герцога Магнуса?

- Нет. Я просил ее остаться и ухаживать за ним.

- У тебя доброе сердце, мой любимый. – Карин поцеловала Эрика.

- Не уверен, любимая. – Король еще глубже зарывается в складки ее платья.

- Просто мало вокруг тебя таки же добрых, как ты людей…

- Ты права. Иногда я ощущаю, - Эрик поднял голову, в его глазах стояли слезы, - что я пасынок всего королевства, а вся окружающая знать играет роли злых отчимов и мачех, стремящихся унизить и лишить меня того, что я имею по праву первородства. Я безуспешно искал, как и положено королю, невест среди разных принцесс, а нашел тебя. И мне удивительно хорошо и спокойно с тобой. Я хочу быть с тобой всегда. И я сделаю тебя королевой!

- Успокойся, родной. – Карин ласково погладила его по голове. – Мне не нужна никакая корона, мне нужен ты один.

Ах, как приятно прогуляться по Стокгольму в новом обличье фрейлины самой принцессы Елизаветы. Знакомые по рынку торговки сперва удивляются, что за знатная дама пожаловала сюда, не боясь запачкать платье, которое стоит наверняка целое состояние и не пугаясь шныряющих повсюду бесцеремонных крыс.

- Ты не узнаешь меня, Сигрид? – Карин обращается к торговке зеленью, рядом с которой она когда-то продавала цветы, еще до поступления в таверну Кантора.

Круглолицая и круто сбитая Сигрид с подозрением вглядывается в незнакомую молодую даму, и вдруг, узнав ту самую девчонку, всплескивает покрасневшими от вечной работы руками:

- Да ты никак Карин! – Торговка в изумлении набирает воздуха, закрывает рот, оглядывает девушку с ног до головы, заодно приметив и сопровождающую ее служанку и двух солдат английской гвардии, что также следовали по пятам. Наконец, она шумно выдыхает и дает волю эмоциям, засыпав смутившуюся Карин лавиной вопросов:

- Дева Мария, это правда та самая девчонка, что торговала подле меня цветами? Ты выскочила замуж? Небось за того красавчика прапорщика, что вечно крутился возле тебя? Он действительно богат? И когда ж это все случилось? Где ты живешь? А мы-то думали – гадали, куда делась Карин. Ну-ка, рассказывай! – Сигрид уже торопила Карин.

- Нет, я не замужем. – По-прежнему смущенно ответила девушка. Сигрид не дает ей открыть рта:

- Ты же к Кантору собиралась? Знать, с ходу подхватила богатого и знатного любовника. – Делает моментальный вывод Сигрид, прекрасно осведомленная каким ремеслом занимаются девушки во всех трактирах. Что ж шлюхам иногда везет. – Он старый? Молодой? Очень богатый? Женат? – Вопросы сыпались, как горох из прохудившегося мешка. За вопросами последовали наставления. – Бери побольше с него. Много не трать. Откладывай. Век ваш, девки, недолог. Один такой попадется, другой, глядишь, подзаработаешь и вырвешься от Кантора, поступишь в услужение в какую-нибудь приличную семью, но лучше уехать из Стокгольма в другой город, где никто тебя не знает, про ремесло твое. – Подмигнув, пояснила торговка. – А там, глядишь, найдешь подходящего муженька из крестьян, хотя они не любят брать из городских, считают нас бездельницами. Воистину дураки, кто работает больше нашего! Нет, крестьянин тебе не нужен. Подмастерье сгодится, или лавочник, а то и какой-нибудь овдовевший бюргер. Ох и рада я за тебя, девка! – Наконец Сигрид перевела дух и замолчала на мгновение, позволив вставить слово Карин: