Пушкин в жизни - Викентий Викентьевич Вересаев

интимном кругу… Когда отец был у царя на докладе, Николай Павлович по окончании аудиенции сказал ему: «Я слышал, что у тебя собираются танцевать? Надеюсь, что ты своего шефа не обойдешь приглашением»… Государь, прибыв в назначенный час, в разговоре с матерью осведомился, как поживает его крестница (автор этих воспоминаний), и она рассказала ему о моем детском горе, что мне не довелось его увидеть (девочку уже уложили спать).

«Узнайте, спит ли она? Если нет, то я сейчас пойду к ней»… Государь взял меня на руки, расцеловал в обе щеки, ласково поговорил со мною, но что он мне сказал, я не помню.

А.П. Арапова. Воспоминания. – Новое Время, 1908, № 11442.

Когда исполнилось двадцатипятилетнее чествование шефства императора Николая Павловича конногвардейским полком, П.П. Ланской, бывший в то время полковым командиром, испросил у государя разрешения поднести альбом в память этого события. Государь дал свое согласие, выразив при этом желание, чтобы во главе альбома был портрет Наталии Николаевны Ланской, как жены командира полка. Желание его было исполнено. Портрет Нат. Ник. был нарисован известным в то время художником Гау. С тех пор этот альбом хранится в Зимнем дворце.

А.П. Арапова. Воспоминания. – Новое Время, 1908, № 11446, ил. прил.

Н.Н. Пушкина-Ланская умерла 26 ноября 1863 года.

Закат Сергея Львовича, отца поэта, представлял нечто в роде правильного, логического вывода из всей предшествовавшей его жизни. Уже в глубокой старости, овдовелый, потерявший знаменитого сына и наполовину разоренный, он влюбился в ребенка, девушку лет шестнадцати, соседку свою по Михайловскому (Марию Ивановну Осипову) и предлагал ей свою руку. Почтенному старцу пришлось пережить у дверей гроба, все волнения юношеской и безнадежной страсти, начиная с пламенных посланий на французском языке и робких угождений предмету поклонения, до покорных жалоб на судьбу и горьких слез отчаяния. Он еще мечтал о браке, второй молодости, медовом месяце и проч.

П.В. Анненков.

В ноябре 1839 года я приехал в Петербург и крайне удивился, что через час вошел ко мне Сергей Львович: он жил в той же гостинице Демута, где остановился и я. Само собою разумеется, что господствующим разговором было воспоминание об Александре Сергеевиче, о котором старик, сильно уже оглохший и страдавший одышкой, говорил со слезами на глазах. Он пригласил меня на другой день к себе; это был день, в который привозят к нему внучек. У него нашел я баронессу Вревскую, соседку по имению с Пушкиным; с нею была Екатерина Ер- молаевна Керн (дочь Анны Петровны), девушка тогда лет двадцати пяти, очень живая, умная и начитанная, которая была страстью старика. Нельзя было без юмора видеть его расточающим фразы старинных маркизов, не слушающим ответов и продолжающим начатую речь. Две дочери Пушкина, премилые и бойкие девочки, осаждали старика, с улыбкой подмигивая одна другой, когда он наделял их конфектами из разных карманов; я находил в них тип отца. Раза три я призываем был на эти посещения одних и тех же лиц.

И.П. Липранди. Рус. арх., I860, стр. 1489.

Сергей Львович имел врожденную способность писать и говорить стихами – дар, возросший в его сыне до поэтического творчества. Поприще, на котором он подвизался со своими стихами, были дамские и детские альбомы, и в них-то он весьма охотно и с одинаковою легкостью писал то русские, то французские стишки самого сладкого сантиментального характера. Меня уверяли даже, что он владел довольно легким английским и итальянским стихом. Предметами его песнопений бывали обыкновенно юницы, только-только что выходившие из коротеньких платьиц, и чем старее делался Пушкин-отец, тем охотнее «точил он слезы умиления и любви пред юнейшими из юных отроковиц». Небольшого роста, толстенький, беззубый, плешивый и вечно прилизывавший скудные остатки волос фиксатуаром, он был чрезвычайно слезлив и весьма рано обребячился. Влюблялся он в десятилетних девочек и пресмешно ревновал их. Так рассказывали мне предметы его поклонения, ныне солидных лет дамы и девицы.

В альбомах села Тригорского мы встретили множество стихов Сергея Львовича Пушкина, и, имея в виду, что эти стихи принадлежат отцу великого поэта, нельзя не привести хоть некоторые из этих произведений. Вот, например, послание Сергея Львовича Пушкина, написанное в 1840 г. Марье Ивановне Осиповой:

       Не знаю, дружбу иль любовь       Питаю к ней в душе унылой,       Но сердце ноет, бьется вновь,       Как билось в юности счастливой:       Люблю ее за тихий нрав,       За ясный ум, столь просвещенный,       За красоту, за взгляд бесценный       И за улыбку на устах;       Люблю я звук ее речей       И кудри русые, густые.       Ресницы длинные очей,       И розы на щеках живые.       При ней я робок, молчалив,       Одну ее я вижу, ей внимаю,       Порой то весел, то ревнив,       Любовь ли это?… Я не знаю.       Во мне кипит и стынет кровь,       При ней мне все очарованье,       Но нет надежды, нет желанья…       То верно дружба, не любовь.

А вот и другой обращик этой поэзии:

       Люблю… никто того не знает,       И тайну милую храню в душе моей.       Я знаю то один… хоть сердце изнывает,       Хотя и день, и ночь тоскую я по ней;       Но мило мне мое страданье,       И я клялся любить ее без упованья;       Но не без счастия для сердца моего.       Я на нее гляжу… Довольно и того.

Пушкин-отец довольно часто проводил лето в сельце Михайловском, имении своей жены, и, подобно сыну, любил проводить целые дни в соседнем Тригорском. Вот стихи его (1839 года), обращенные к тому же предмету:

       Жилище мирное, услада дней моих,       И озеро и лес, и сад любимый мною,       Где слезы лил под сенью древ густых,       Где услаждали вы, страдальца, тишиною,          Где я, друзья, мечтал о вас,          Простите все в последний раз!       И ты, которую я называть не смею,       Которую любил я всей душой моею,       Которой имя я, в последний жизни час,       Последнго мысль мою заняв одной тобою,          Я прошепчу с любовью и тоскою, —          Прости, в последний раз.

Страсть к стихописанию у Пушкина-отца была чрезвычайная все записки его к предметам его платонической страсти писались не иначе как стихами; посылает ли он цветы, книгу, собаку, лампу, посылку неминуемо сопровождают стихи.

М.И. Семевский. К биографии Пушкина. Рус. Вести., 1869, № 11, стр. 86.

В марте 1840 г. я возвратился в Петербург на постоянное жительство. В первое время С. Л. Пушкина не было, но скоро он опять приехал и основался уже в Петербурге по самую смерть, поселившись на Английской набережной. День ото дня глухота его усиливалась, астма дошла до такой степени, что в другой комнате слышно было тяжелое его дыханье; дети мои прозвали его самоваром. Несмотря на это, он одевался всегда изысканно и любил преимущественно говорить отборным старинным французским слогом, рассказывая бездну анекдотов, путая и время, и лиц. Е. Е. Керн продолжала занимать его ум. Он посещал нас очень часто, и мы каждый раз замечали быстрые успехи его болезни. В последнее время он был уже как