Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова

не дышу, смотря искоса на эти уже озлобленные мужские лица.

— Так! Все тут собрались? Что ж!.. Куда более роскошно пройдет прощание с без пяти минут как смертницей, которая закроет свои глаза на веки вечные! — Устрашенная, перепуганная кровопролитным сражением, я слышно сглатываю.

— Разве такие намерения такой девушки благородны? — безбоязливо встревает Даниэль на её вступительное слово, пытаясь подстроиться к безмятежному разговору. — Ты отправляешь в могилу свою подругу? Еще совсем недавно ты собиралась с ней заниматься кулинарией и приглашать нас в гости… Запамятовала, что ли? — Беззащитный всеми силами уводит покушающуюся на меня на другой кратер сознания.

— Подругу? — грохочет смехом она. — Ты называешь её моей подругой? Ты хоть в курсе того, что все это время она изменяла тебе с моим женихом?! И что с твоими ногами? Думаю, это её рук дело! Захотела тебе навредить, чтобы быть ближе к моему Джексону! — Ее слова задевают тот самый уголок моей души, сверху до низа напоенный роковой тайной.

Дождь припускается сильнее, обмывая нас всех ведром небесной водицей.

— Нет, нет!.. — живо вставляю я в унисон её тону. — Ты… что… Я не… т… — Я глотаю половину слов. — Я… не…т… я… — Смотрю, непрерывно моргая глазами, на Даниэля; грудь распирает во все стороны. Судя по выражению лица, его не захватывает неслыханное зрелище — на вид при людях мы порой кажемся спокойными, но внутри каждого атакует своя стихия, — и он совершенно спокойно выдает, глядя мне в глаза, со всей любовью:

— Я это знал и простил… — Оглушенная ударом фразы, с меня тихой волной скатываются слезы, и я переношу взгляд на Джексона, глаза которого округляются до беспредела. Я с вибрацией выдыхаю.

Говорящая под влиянием наставлений отца, убеждается, что её восприятие окрашено правдой и увядает на время в способности уколоть нас троих в чем-то еще, что приводит не только в упадок её словоохотливость, но и её движения, и полуубийца ослабевает хватку, плавно поникая.

Джексон, быстро переглянувшись с Даниэлем, переговорив глазами, в очередной раз призывает наш пустой источник спасения:

— Дорогая моя, отойдем? Поговорим наедине? Я хотел обсудить наши с тобой планы о переезде в Бостон… Ты помнишь? — И принимается вдохновенно лгать: — Я успел заскучать по тебе… — Он поглаживает её по щеке, имитируя подлинные чувства, и уменьшительными словами, соображая, что от него требуется, пробирается медленными шажочками в её префронтальную кору мозга, принимающую под сильнейшим действием голоса излюбленного существа его просьбу. Ему удалось укротить вздыбленные когти её душевного расстройства моментально. Слушаясь его, она так покоряется, разительно подчиняясь его власти. Это представление напоминает мне то сильнейшее воздействие, производящее на кобру льющейся музыкой. Её смирение отражается не только в понижении изъятия слов из мыслительного блока, до краев напоенного мщением мне, но и в зачарованных глазах, уже не передающих тот, вселяющий ужас, огонь. Ошибочно мне было полагать, что она руководит Джексоном, яко бы порабощенным ею. Скорее это был спектакль для зажжения моей ревности со стороны Джексона.

— Я та-а-ак люблю тебя, мой и только мой! — с теплотой, на какую способна любящая женщина, произносит она, и я с сильно забившемся сердцем замечаю ощущение колкости, проявляющейся в теле. Их лица так близки друг к другу. — Поцелуй меня, прошу-у-у… — Джексон медленно взирает на меня растерянными глазами. Через секунду спохватившись, чтобы взгляд на меня не был истолкован иначе, он впивается в её губы и прижимает к себе со всей страстью. И кажется, она окончательно тает в его сильных руках, когда я с оглушительным ревом сердца неопределенно моргаю глазами.

— Милана, — со стороны моей спины говорит Даниэль, спугивая меня. Прилепившись глазами к этим двоим, я, затерявшаяся мыслями в полуобморочном состоянии, совсем отвлекаюсь от того, что обязана объясниться с тем, кого ранила… Вся правда была так грубо обнажена.

Я разворачиваюсь к нему, не произнося ни звука. Мы стоим параллельно другой паре, не умолкающей разговорами о переезде и свадьбе. «Как быстро переменилась Белла». Грызущая изнутри меня противная злость кричит: «Точно Джексон играет с Беллой, чтобы спасти сейчас нас всех, или он всерьез собрался угодить её желаниям?»

— Я не знаю, с чего начать… — Я пытаюсь сказать хоть что-то, не отвлекаясь на слишком реалистичную сцену любви. — Даниэль, ты… Не знаю… я… я… Я признаюсь во всем, — и про себя повторяю эту же фразу еще раз. — Я виновата и… Я и Джексон мы…

Он трогает мою руку, висящую вдоль тела, со словами:

— Не говори ничего. Скажу только я и только одно. — Он откидывает две поддерживающие его палки, разлетающиеся влево и вправо, и делает невероятное усилие, чтобы сесть на одно колено, но у него не получается, и он падает, негодуя: «Черт. Должно же было получиться. Я же столько тренировался». Я приземляюсь рядом, нутром чувствуя, что он хочет сказать.

— Ну зачем ты, зачем, я же не подниму теперь тебя одна… — изнуренно приговариваю я. Тронув меня за запястье, он препятствует тому, чтобы я вставала и произносит секундой позже громко и внятно, с тоскливой нежностью:

— Милана, выходи за меня… — Будто с этой мыслью из него слетает последняя надежда.

Мое сердце подпрыгивает и проваливается. Меня охватывает ступор. И природа притихает, чтобы услышать моё согласие или отрицание. Косые полосы дождя то унимаются, то с горячностью льются, увеличивая обороты. Обуреваемая противоречивыми чувствами, сбитая с толку, я теряюсь, перебегая взглядом от одного мужчины к другому, от любимого к нелюбимому. Воздух еще сильнее разогревается между всеми нами. Второй раз он делает мне предложение руки и сердца, и второй раз я вынуждена отказать ему и вонзить еще один нож внутрь его сердца. Жалость вскрывает, стоящую на очереди, рану, ибо он простил мою измену и пошел на такой шаг. Пораженная в самое сердце, я стараюсь унять дрожь. На миг, соединив с Джексоном беспомощные выражения лиц, мы, кажется, перестаем дышать. Его ответ, начертанный мне двусмысленным, только понятным мне взглядом, — «сказать нет». Незавидная участь постигает каждого из нас. В следующую минуту он сокрушенно мотает головой в разные стороны, и моя не одушевленная любовью душа бормочет, сопровождаемая взглядом зеленых глаз:

— Прости, прости меня… мне сложно сказать… Я не знаю… я не могу сейчас… нет… Не могу… нет… — Окруженная вниманием Беллы и Джексона, я, в боязни от реакции Даниэля, еле-еле поднимаю на него глаза, и он, потянув меня к себе, шепчет:

— Это понарошку разыграно. — Я ошеломленно смотрю на него, чувствуя слезы сердца, силясь произнести: «Что?»

— Повторим и ты ответишь… — начинает Даниэль, я качаю головой, соглашаясь, но Джексон раздраженно перебивает