Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

Все доказательства, видимые невооруженным Оком".

По-видимому, до этих пор Клэй не использовал своих талантов в полной мере: уж больно искусно он воплощал свой убийственный план. И хитро. Ему наконец-то явился случай развернуть свои способности, а кроме того, он обзавелся покровителем. Именно эту роль играл Вандерман -- вероятно, его мучила совесть из-за Би. Вандерман не мог позволить, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения в недостойном поступке. Сильный и беспощадный по своей природе, он пытался убедить себя в том, что ему не чужды человеческие чувства. Впрочем, его сентиментальность никогда не переходила границы, за которой становилась невыгодной, а Клэй достаточно хорошо понимал это, чтобы не перегибать палку.

Однако сознание, что живешь под бдительным надзором неусыпного Ока, не проходит бесследно. Когда месяцем позже Клэй вошел в вестибюль Пятого Здания, он чувствовал, как свет, отраженный от его тела, безвозвратно исчезает в полированных ониксовых стенах, фиксируясь там, как на фотопластинке, чтобы дожидаться машину, которая однажды освободит его. Потом, сидя в кресле спирального лифта, который быстро поднимался между стенами, он воочию видел, как стены эти поглощают его изображение, завладевают им, как в тех страшных сказках, которые он помнил с детства…

Его встретила личная секретарша Вандермана. Клэй оценил старательно подобранный наряд девушки и ее в меру привлекательное лицо. Она сообщила ему, что мистер Вандерман вышел, к тому же встреча была назначена на три, а не на два, верно? Клэй заглянул в блокнот и щелкнул пальцами.

– - На три… конечно же, вы правы, мисс Уэллс. Но я был так уверен, что мы встречаемся в два, что даже не удосужился проверить. Как вы думаете, может, он вернется раньше? То есть он просто вышел куда-то или у него совещание?

– - Он просто вышел, мистер Клэй, -- сообщила мисс Уэллс. -- Но вряд ли вернется до трех. Мне очень жаль.

– - Можно мне здесь подождать?

– - Разумеется, -- она одарила его профессиональной улыбкой. -- Стерео стоит вон там, а пленки с журналами в этом шкафу.

Секретарша вернулась к прерванной работе, а Клэй просмотрел статью об уходе за лунными орешниками. Это дало ему возможность завязать разговор. Он спросил, любит ли мисс Уэллс орешники. Оказалось, что у нее нет четкого мнения по этому вопросу, но лед был сломан. "Словно познакомились в каком-нибудь баре, -- подумал Клэй. -- Может, у меня и разбитое сердце, но я чувствую себя хорошо только в одиночестве.

Однако идея заключалась не в том, чтобы близко сойтись с мисс Уэллс, словно он в нее влюбился. Око никогда не отдыхало. Клэй начал просыпаться по ночам с криками ужаса, а потом подолгу лежал, вглядываясь в потолок. Но даже темнота не могла его защитить.

– - Вопрос в том, -- заметил социопсихолог, -- вел ли Клэй себя естественно или играл в расчете на зрителей.

– - Ты имеешь в виду нас с тобой?

– - Вот именно. Мне это только что пришло в голову. Думаешь, он был искренен?

Инженер задумался.

– - Я бы сказал -- да. Мужчина не женится на девушке только для того, чтобы реализовать какой-то план, верно? Иначе ему придется брать на себя кучу новых обязанностей.

– - Но ведь Клэй не женился на Джозефине Уэллс, -- напомнил социопсихолог. -- Кроме того, жесткая зависимость от супруги существовала, возможно, лет сто назад, но не сейчас. Представь себе, -- импровизировал он, -- общество, где мужчина после развода обязан содержать здоровую, полную сил женщину! Я знаю, что это пережиток времен, когда только мужчины могли зарабатывать себе на жизнь… но представь женщину, которая соглашается с таким положением вещей. Это означает инфантильное отношение к жизни, если вообще…

Инженер откашлялся.

– - О, -- сказал социопсихолог. -- Э-э… да. Остается вопрос, связался бы Клэй с этой женщиной, если бы на самом деле ее не…

– - Связь можно и прервать.

– - Эта связь, насколько мы знаем, до сих пор не прервана. А мы-то знаем.

– - Нормальный мужчина не будет жениться на девушке, которая ему не интересна, разве что у него есть более сильный мотив… Это все, что я могу сказать.

– - А нормален ли Клэй? -- задумался социопсихолог. -- Может, он заранее знал, что мы будем проверять его прошлое? Ты заметил, как он мошенничал с пасьянсом?

– - А что это доказывает?

– - Есть различные поступки, которых человек не совершит, если думает, что кто-то смотрит на него. Поднять монету на улице, пить суп прямо из кастрюли, корчить рожи перед зеркалом… словом, то, что делаешь только наедине с собой. Или Клэй невиновен, или очень хитер…

Клей был очень хитер. Он никогда не собирался доводить дела до женитьбы, хотя знал, что в некотором отношении это явилось бы гарантией безопасности. Если человек говорит во сне, жена не замедлит об этом сказать. Клэй думал даже о том, чтобы затыкать себе рот на ночь, если возникнет такая необходимость, но потом понял, что если уж у него есть склонность к разговорам во сне, он может выболтать слишком много, когда рядом окажется слушатель. Он не мог так рисковать, да в этом, пожалуй, и не было особой необходимости. Проблема Клэя, когда он как следует ее обдумал, оказалась достаточно проста: как я могу убедиться, что не говорю во сне?

Он решил ее с легкостью, пройдя наркогипнотический курс языков, применяемых во Всеобщем банке. Курс предусматривал учебу днем и повторение урока на ухо во время сна. Кроме того, его проинструктировали, что нужно включить регистратор и сделать график глубины сна, чтобы подогнать наркогипноз к индивидуальному ритму. Он проделал это несколько раз, через месяц проверил снова и успокоился. Забивать на ночь кляп в рот не было нужды.

Клэй был рад: он мог спать, но правда лишь тогда, когда у него не было снов. Через некоторое время он начал принимать снотворное. Ночь приносила отдых, освобождала от сознания, что за ним непрерывно следит Око, которое могло выдать его суду. Око, всесилию которого он не мог противостоять открыто. Однако Око навещало его и в снах.

Вандерман дал ему хорошую работу в своей фирме; такой жест был совершенно необычен для него. Честно говоря, Клэй был там просто помехой, однако пока это его устраивало. Он не просил новых одолжений до тех пор, пока не узнал круга обязанностей мисс Уэллс; кстати, ее звали Джозефина. Ему потребовалось несколько месяцев, но за это время их дружба окрепла и превратилась в чувство. После этого Клэй попросил у Вандермана другую должность, такую, благодаря которой вскоре готов был принять на себя обязанности мисс Уэллс.

Вероятно, Вандерман продолжал чувствовать себя виноватым из-за Би, которая стала его женой и в настоящее время развлекалась в Антарктическом Казино. Вандерману не терпелось к ней присоединиться, он написал соответствующее распоряжение, пожелал Клэю удачи и уехал в Антарктику, освободившись от беспокойств и угрызений совести. Клэй с толком использовал это время, еще активнее ухаживая за Джозефиной. Узнав о житье-бытье новой миссис Вандерман, он даже в глубине души почувствовал облегчение. Еще не так давно, довольствуясь пассивным подчинением, он мог мириться с растущим влиянием Би, но теперь -- нет. Он научился полагаться на себя, и это ему нравилось. В те времена поведение Би оставляло желать много лучшего. Имея же столько денег и свободы, сколько хотела, она страдала от избытка свободного времени. Порой до Клэя доходили сплетни, заставлявшие его украдкой посмеиваться. Вандерману жилось с ней нелегко: Би олицетворяла властный тип женщины, но и сам Вандерман не был подкаблучником.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});