Дурацкие игры магов. Книга вторая. - Анфиса Кохинор

Бесстрастное лицо мага исказилось, голубые глаза наполнились горечью и состраданием.

- Что с тобой стало, Стася? - помимо воли спросил он и шагнул к сестре.

- Стой, где стоишь, мразь! Твои похотливые руки больше никогда не коснутся меня! Хватит! Ты испоганил мою жизнь! Отнял и убил отца! Зная, что мы связаны кровными узами, ты сладкими посулами заманил меня в постель, а потом выбросил, как надоевшую игрушку! Ты привечал алкоголика Валю, трясся над Ричардом. Ты клялся мне в любви, кричал, что я всё для тебя, а сам спал со всеми девками Керона! И не смей отрицать! Они все побывали на моём столе и признались в прелюбодеянии! Ясно?! Но даже твои измены не так омерзительны, как твоё отношение к Тёме! Ты, словно с писаной торбой, носился с временным чудовищем, сдувал с него пылинки, холил, лелеял и осыпал ласками. Признайся, камийские порядки пришлись тебе по душе! Ведь можно на законных основаниях трахаться с принцем Камии и никто слова не скажет! Извращенец! - Станислава плюнула на пол, с силой растёрла мокрое пятно сафьяновой туфелькой и прошипела: - Жаль, что твой любовник сдохнет не от моей руки! Я бы растерзала, растоптала его и заставила тебя сожрать его мясо… До последнего кусочка! Я восхитительно готовлю! Даже его ядовитая плоть вышла бы из моих рук шедевром… Горечь можно убрать с помощью вымачивания, а соответствующие приправы придали бы блюду потрясающий аромат и оригинальный вкус… Например, пучок белой шатанурской репы, плоды ягодного хартийского дерева… и…

Голос Станиславы становился всё тише, перешёл в невнятное бормотание, а густой смрад безумия, клубившийся вокруг женщины, стал ощутим почти физически. С нескрываемым ужасом Дмитрий смотрел на сестру, а та, беззвучно бормоча, водила сухими руками, точно разделывала, затем отбивала мясо, посыпала пряностями… Пантомима "На кухне" закончилась внезапно. Стася отбросила воображаемый нож, подняла голову и увидела брата.

- Наконец-то! Наконец-то ты принадлежишь мне! Весь! До последней косточки! Залазь на стол! С каким же наслаждением я замучаю тебя! - Хранительница указала на "алтарь" и нетерпеливо притопнула ногой. - Быстрее!

- Хорошо.

На лицо Дмитрия вернулась непробиваемая маска безразличия, но в душе он поклялся отомстить за сестру, если, конечно, выживет…

- Устраивайся поудобнее, дружок, - проворковала Станислава. - Тебе придётся провести на этом столе не один час. Я планирую растянуть твою смерть на месяцы, а лучше годы. А сейчас послушай, как ты будешь умирать. Я приготовила для Смерти сценарий смерти! Правда, забавно? Я отрепетировала в нём каждую строчку, каждое движение. Жаль только, что ни одну генеральную репетицию, так и не удалось довести до финала. Проклятые человечишки постоянно умирали, но ты сильный, ты выдержишь.

В морщинистых руках сверкнул зазубренный нож. Хранительница приложила лезвие ко лбу и, прошептав: "С Богом!", нависла над братом. Безумные мутно-зелёные глаза встретились с безмятежными пронзительно голубыми, и Стася взвыла от ярости:

- Ты совсем не боишься, мразь? Тебе плевать на собственную жизнь? Или, как всегда, корчишь из себя героя? Что ж, посмотрим, долго ли продержишься!

Нож рассёк рубашку, а следующий взмах - оставил на коже рваную багровую полосу. Когтистые пальцы поднесли лезвие к губам, и Хранительница, урча, как изголодавшийся зверь, стала жадно слизывать кровь. Когда же сталь вновь заблестела, Станислава откинула голову и торжествующе рассмеялась, правда смех её походил на скрип давно несмазанной телеги.

Но Дима не обратил внимания на отвратительное ликование сестры: связь ревела бешенством и болью, а перед глазами стояла фигура друга, скрючившаяся на соломенном тюфяке. Артём лежал на боку и неверящими глазами смотрел на тонкую мокрую нить, проступающую на чёрной батистовой рубашке. Потом, медленно, словно сомнамбула, расстегнул пуговицы, провёл ладонью по груди и поднёс раскрытую ладонь к лицу.

- Дима…

Шоколадный взгляд затопило серебро, и Дмитрий понял, что теперь ни один щит не остановит Артём, что, вопреки приказу воительницы, друг покинет камеру и бросится ему на выручку, обрекая себя на смерть.

- Не надо. Я ведь могу убить тебя.

- Только попробуй! - рявкнула Станислава, решив, что брат обращается к ней. - Запомни: даже намёк на сопротивление пагубно скажется на твоём плюшевом временном маге, уяснил? Ты ведь любишь его, правда? Даже сейчас, когда повелительница прижала тебя к ногтю. - Хранительница с нежностью провела пальцами по кровоточащим порезам, будто старалась запомнить их контуры навсегда, и, склонившись, потёрлась щекой о щёку Димы. - Надеюсь, когда я закончу с тобой, госпожа отдаст мне Артёма. А затем остальных. Я мечтаю, чтобы каждый из наших друзей навестил меня.

От одной мысли, что Тёма, Валечка или Ричард окажутся в руках сестры и она сможет безнаказанно измываться над ними, Диму замутило. Но если Солнечный Друг и побратим были далеко от Лайфгарма, то временной маг находился в замке Роксаны, слишком близко от обезумевшей, алчущей крови Хранительницы. "Он не должен страдать из-за меня!" - в отчаяние подумал Дмитрий, глубоко и шумно вздохнул, сконцентрировался и, сам до конца не понимая, что делает, изо всех сил рванул прозрачную нить связи.

"Нет!!!"

От истошного вопля друга заложило уши, в глазах помутилось, к горлу подступила тошнота. Дмитрий рывком повернулся, и его вывернуло прямо на любовно начищенные каменные плиты. Хранительница взвизгнула, отшатнулась от стола, а маг, едва последний спазм разжал свои железные объятья, уткнулся лбом в тёмную, пахнущую болью и смертью столешницу, и стиснул зубы. Слёзы душили, сердце бешено колотилось, и Дима, как ни старался, не мог вернуть на лицо равнодушную маску. Только сейчас, глядя на чёрную бездонную дыру, пульсирующую в его сознании, он до конца осознал, насколько мощной и всеобъемлющей была их связь.

Хранительницу печали брата не волновали. А вот сгустки желчи на кропотливо отполированном полу - очень. С минуту она смотрела то на зазубренный нож, то на странно притихшего Диму, то на рвотную лужу, пока домохозяйка в душе не победила.

- Ненавижу грязь! - сквозь зубы процедила Станислава, наколдовала мокрую тряпку, ведро и, что-то неразборчиво бормоча себе под нос, начала подтирать пол.

А Дмитрий, не в силах справиться с эмоциями собственными силами, потянулся к своей второй ипостаси. Смерть насмешливо фыркнул, но помог: заморозил слёзы, утишил разбушевавшееся сердце. Однако пробиться холодному белому свету в глаза маг не позволил. Теперь, когда связь погибла, возникла острая необходимость чувствовать друга, смотреть на него, думать о нём, словно без этого Артём перестал бы существовать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});