Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Он слышит постукивание по затылку шлема, когда в него упирается придвинувшееся дуло болтера. В дымке Уркус различает очертания Ультрадесантников в силовых доспехах «Максимус». Укрывшись за колоннами, статуями и древними сооружениями, они держат дымящихся терминаторов на прицеле.

Уркус осознает всю опасность своего положения. Огненная буря, в которой он шел, стерла с брони краску, регалии и отметки, оставив только опаленную и исходящую паром поверхность истерзанного керамита. Насколько известно прочим Ультрадесантникам, покрытые пылью катафрактии принадлежат к Несущим Слово. До Уркуса доходит, что он и его отделение могли избежать гнева Веридии только для того, чтобы их казнили собственные братья.

Стоявший за спиной ветеран из Ультрадесанта обходит его кругом, направив свой болтер точно между глазных линз сержанта терминаторов.

Изможденный Уркус пытается заговорить, но его горло пересохло до костей. В воксе едва слышно раздается сдавленный шепот. Он делает еще одну попытку, но затянувшееся молчание перезапускающихся систем вкупе с неспособностью сержанта назвать себя вызывают у Ультрадесантников все больше подозрений. Они припадают к оружию.

— Стойте, ― ясно и отчетливо произносит в воксе голос. По скату вестибюля в сопровождении ветерана в силовой броне поднимается Эфон, капитан 19-й роты.

— Опустите оружие, ― командует капитан. Эфон двигается неловко, из искрящей воронки у него в боку сочится кровь, стекающая на кисти пояса и броню правой ноги.

Продолжая направлять оружие на Уркуса, Ультрадесантники оборачиваются посмотреть на приближающегося капитана, а затем опускают дула болтеров. Стоящий перед Уркусом ветеран направляет ствол болтера в землю и разворачивается представиться офицеру. В это время Уркус протягивает к наплечнику ветерана перчатку с молниевыми когтями. Вздергивая себя на ноги, терминатор-катафрактий едва не стаскивает другого Ультрадесантника наземь. Уркус продолжает удерживать когти на плече ветерана — отчасти чтобы доставить тому неудобство, отчасти потому, что у выдохшегося терминатора нет иного выбора.

Одетые в силовую броню ветераны бьют себя кулаком в грудь, салютуя капитану Славной 19-й.

Впрочем, там, где прочие Ультрадесантники видят капитана, Орестриан Уркус видит друга. Семья Уркуса трудилась в полях снаружи — работяги-фермеры, перемещавшиеся по сезонам — а Эфон рос сыном подземного кастеляна в главной аркологии Субдельты Галлики. У этих двоих было мало общего помимо того, что они называли планету Калт своим домом. И все же, оба обрели новый дом в рядах XIII Легиона. Их приняли вместе. Они тренировались вместе. Служили вместе скаутами, боевыми братьями, ветеранами и терминаторами.

Эфону изначально была предначертана слава и карьерный рост. Он всегда был непрост и самостоятелен — серьезный юноша, который любил свои обязанности, свой Легион и свой мир. Когда эта преданность была вознаграждена возвращением на Калт, чтобы помочь Робауту Жиллиману превратить планету в многоярусную крепость, достойную Ультрамара, Уркус отправился вместе со своим капитаном.

— Сержант, ― мрачным и официальным голосом произносит Эфон. Он узнал друга даже после того, как тот выбрался из адского огня порченой звезды.

— Белый Паук, ― отзывается Уркус, успевая выдавить слова перед тем, как сорваться на сухой кашель.

— Давно я уже не слыхал этого имени, ― говорит Эфон, и его тон смягчается.

— Никто не знает этих подземных лабиринтов лучше тебя, ― произносит Уркус. ― Даже те ползучие и пресмыкающиеся твари, что сделали этот склеп своим домом.

— Возможно, знание аркологических комплексов — наше единственное преимущество тут, внизу, ― говорит Эфон.

Уркус снова закашливается, а затем приходит в себя.

― С каких это пор нам нужно преимущество?

Двое переходят к шутливому разговору старых друзей с легкостью плуга, попавшего в борозду.

— Рад тебя видеть, Орестриан, ― искренне говорит Эфон. ― Хотел бы я только, чтобы это произошло при менее ужасных обстоятельствах. День был мрачным, а впереди вечная ночь. Мне понадобится твоя помощь.

— Я к твоим услугам — как всегда.

— По нашим последним подсчетам, погибла почти половина Легиона, ― продолжает капитан. ― Те Ультрадесантники, кто добрался до аркологий, разобщены, равно как их преторы и офицеры.

— А что с Жиллиманом? ― спрашивает Уркус. ― Что с другими капитанами?

— На данный момент мы отрезаны от командования Легиона и друг от друга, ― произносит Эфон. ― Примарх жив, но флот был вынужден отойти. Если быть совсем честным, могут пройти месяцы, прежде чем мы дождемся подкрепления или эвакуации. Возможно, годы. Капитаны? Не знаю. Вентан не может быть далеко. Тетрарх Никодем пробивался от Комеша. Фелион из 44-й сражался вместе со мной в Ланшире, однако я уверен, что он мертв.

— Так и есть, ― подтверждает Уркус.

— Теперь это наш бой. Война, ушедшая в тень.

— Я Ультрадесантник, ― произносит Уркус. ― Я сражаюсь там, где нужен моему примарху.

Эфон изъясняется с поэтичной жесткостью образованного человека и прирожденного лидера, Уркус же не может не подходить к мрачной реальности ситуации с прямолинейной решимостью. Такова их привычка. Она всегда была такой.

— Меньшего я от тебя и не ожидал, друг мой, ― говорит Эфон.

— Что с врагами? ― спрашивает Уркус. Эфону слова даются тяжело из-за горя, но сержант не будет сентиментально относиться к XVII Легиону. Они — противник, которого сейчас нужно уничтожить, и всегда будут таковым.

— Предательство долго гнездилось в их сердцах, брат, ― начинает закипать Эфон. ― Они заполняют аркологии в большом количестве. Я собираю всех боевых братьев, кого могу, чтобы занять двери и наружные комплексы. Я намерен отбить врага назад. На нижние уровни. На незнакомую территорию, где мы утопим их во тьме.

— Перебежчики приспособятся.

— Потому-то мы и должны ударить по ним жестко, ― соглашается Эфон. Капитан поворачивается к ветерану в силовой броне, который стоит рядом с его другом — к Ультрадесантнику, который собирался всадить Уркусу болт в голову.

— Имя?

— Брат Дардан, капитан, ― отвечает ветеран.

— Брат Вантаро тут говорит мне, что ты занял эту противовзрывную дверь, ― произносит Эфон, указывая на Ультрадесантника в силовом доспехе, сопровождавшего его наверх.

— Да, капитан, ― рапортует Дардан. ― В процессе мы потеряли нашего сержанта.

Орестриан Уркус снимает свои грозные когти с наплечника ветерана.

— Стой прямо, ― говорит он тому. ― Тебя вот-вот удостоят чести.

— Я повышаю тебя до исполняющего обязанности сержанта, ― обращается капитан к Дардану. ― Это первое из полевых повышений, которых, как я ожидаю, сегодня будет много. Бери этих боевых братьев в качестве основы твоего нового отделения. Я повышу вашу численность, как только у меня появятся свободные люди.

— Благодарю, капитан, ― произносит Дардан. Он бросает краткий взгляд на Уркуса. ― Как и говорит сержант. Это честь.

Эфон разворачивается и идет обратно вниз по скату вестибюля, в направлении стрельбы Ультрадесантников, которых он оставил защищать нижние и внешние камеры.

— Соберите боеприпасов, сколько сможете, ― окликает он, ― и подготовьте оружие ближнего боя. Нам нужно будет по возможности беречь болты, а это означает много тесных схваток с врагом, к сражению с которым нас плохо готовили наши кодексы.

— Да, капитан, ― говорит Дардан, снимая последние магазины с тел Несущих Слово, безмолвно наблюдавших за их беседой с пола вестибюля.

— Да, капитан, ― эхом отзывается Уркус, с трудом спускаясь по скату вместе со своими братьями-катафрактиями. Их побитая броня до сих пор дымится. Сняв боеприпасы, Дардан становится в строй своих Ультрадесантников.

— Ты в порядке? ― интересуется Уркус, догоняя своего капитана. Эфон неуклюже перемещается в терминаторском доспехе, делая поправку на рану в боку.

Сперва Эфон ничего не отвечает.

― Думаю, это был Курта Седд, ― наконец, признается он.

― Капеллан? ― спрашивает Уркус, мысленно переносясь к дням истребления ксеносов на далеких мирах-заводах Механикума, лет шестьдесят тому назад. ― С Мелиор Терции.

― Курта Седд, ― рассеянно повторяет Эфон.

Уркус издает мрачное согласное ворчание. Он знал Курту Седда, но не так, как Эфон. К сожалению, сержанту нечем успокоить друга. Уркус родом из мира стоического принятия. У Эфона же позади опыт преимущества и возможностей, когда проблемы не терпят, а решают.

Уркус знает, насколько больно должно быть его брату называть Несущих Слово вроде Курты Седда врагами. Это воин, о котором капитан всегда отзывался с теплотой и уважением. Впрочем, в обширном вестибюле имя Несущего Слово отдается ужасным эхом, и ныне отвратительные звуки уносятся прочь змеящимися поворотами коридоров лабиринта.