Kurohibi. Черные дни - Gabriel

озарилось какой-то странной смесью узнавания и радости.

— Чен… — пролепетала она то же, что и пятью минутами ранее, только уже более отчетливо. — Член… член.. Дайте член… еще членов… Члены!.. Дайте членов… еще больше членов…

Вдруг начав рыпаться, она оттолкнула от себя слабенькую Аску и упала на ноги перед безжизненным телом толстяка, не обращая внимания на его кровь и дырку в голове, и стала судорожно расстегивать его ширинку. Аска, пикнув от ужаса, тихо залилась слезами, но вмиг оказавшийся рядом Синдзи пнул ее в бедро, а сам подхватил Ману за руку и резко потащил к выходу.

— Чего разлеглась, двигай давай! — бросил он рыжеволоске, а затем обратился к задергавшейся Мане, все повторяющей «член, член»: — Будут тебе члены, сколько угодно и какой захочешь формы. Только потерпи.

Похоже, ее это немного успокоило, и, улыбнувшись глуповатой улыбкой, девушка поплелась за Синдзи, бросая безучастные любопытствующие взгляды на трупы вокруг. Хоть, возможно, ему это всего лишь показалось, но, кажется, в ее глазах помимо животного бездумья и апатичного отрешения стала пробиваться тяжелая, больше чем невыносимая боль, скрашиваемая ноткой нереалистичного эфемерного удовлетворения.

Они втроем пришли к фургону, который, к счастью, оказался не заперт. Открыв заднюю дверцу, Синдзи залез первый, сразу же проверил коробки, в которых обнаружились шприцы, выпивка и одежда, достал что поновее, оставил бутылку с сётю — крепкой рисовой водкой с высоким градусом, а затем порылся под сиденьем, обнаружив там ящик с инструментами и аптечку.

— Залезайте, — скомандовал он девушкам, выкинув последнюю коробку с мусором за забор. — Я сейчас подойду.

Ему пришлось вернуться за собственной сумкой и шокером, а также за ключами от машины, проверив на предмет оных каждое тело. Как ни странно, обнаружились они у убитого последним бомжа. Вернувшись к машине и забравшись в салон, Синдзи вдруг ощутил, как бессвязно что-то пролепетавшая Мана приподнялась с колен дрожащей, словно листочек, Аски, и потянулась к его ширинке с пустым выражением лица, пуская слюни и беспрестанно самозабвенно повторяя:

— Член… дайте член… еще член…

Синдзи снова ощутил, как его прошиб ледяной пот. Мана просила не члена, а очередной дозы наркотиков, которые, судя по всему, были наградой за каждый половой акт.

— Аска, держи ее за руки.

Рыжеволоска вздрогнула, но подчинилась, и тогда Синдзи вытащил из ящика плоскогубцы, обмотал их целлофановой лентой с прозрачного пакета, спрыснул водкой, а затем придвинулся к Мане. Та даже не пикнула, только заелозила ногами.

— Держи изо всех сил, что бы ни случилось.

И с этими словами он облил израненное тело девушки водкой, особенно ее раны. Та сначала слабо дернулась и притихла, отчего Синдзи даже показалось, что ничего страшного не случится, но потом вдруг протяжно застонала, стала ворочаться, а затем — с силой забила ногами в борт машины, скривившись и хрипло заревев. Не дав ей опомниться, Синдзи клещами вцепился в спицу на груди, и нерезким сильным движением выдрал из плоти, а затем еще раз спрыснул водкой засочившиеся кровью отверстия и приклеил к ним лейкопластыри с марлевым тампоном. Мана, всхлипнув, закричала скрипучим сломленным голосом, мучительно сжавшись, а затем вдруг заплакала — самыми настоящими слезами, как плачет обычная девушка. Хоть разум к ней еще и не вернулся, но боль она уже воспринимала как человек, сбросив с себя эту жуткую личину бездумного, ошалевшего от бесконечного насилия животного. Слушая ее крик, Синдзи взял нож и пропорол надутый шар в ее влагалище, из которого сразу же выплеснулась вода, после рывком вытащил сдувшийся резиновый баллон, отчего Мана разразилась новой порцией страдальческих воплей, а из ее чрева вдруг вырвался поток расплывшейся белесой жидкости. Несколько литров растворившейся до водянистого состояния спермы залили пол машины дурно пахнущей лужицей, и тогда Синдзи дал ей передышку, тряпкой вычистив пол и промыв водой влагалище. А когда Мана чуть успокоилась, он продолжил операцию.

Минут двадцать ему пришлось потратить на то, чтобы вытащить из тела девушки все иглы, спины и булавки, разогнуть кольца пирсинга, срезать ремешки с ануса и половых губ и вытащить колечко из кишечника, затем продезинфицировать все это водкой и наложить пластыри, а где они не могли прилипнуть — заткнуть ватой и перевязать бинтами. Мана, поначалу вновь взорвавшаяся диким криком, ближе к концу растеряла все силы и, обмякнув, растянулась на полу, лишь слабо протяжно постанывая. Ее лицо периодически искажала гримаса муки и жуткой боли, но теперь оно хотя бы не походило на секс-куклу, безмозглый кусок мяса для нескончаемого траха, хотя и хранило неизмеримый массив боли и наркотического безумия, который ей еще предстояло осознать и пережить в последней волне.

Завершая процедуру, Синдзи сам едва не кричал от боли — работать со сломленной и перебитой рукой, с ушибами по всему телу и истекая кровью было невыносимо. Он сам едва боролся с соблазном, чтобы для облегчения не глотнуть алкоголя, но позволил себе лишь легкую дезинфекцию на тело и бандаж из бинта и марли. Про палец лучше было не думать — он распух почти что до формы сардельки и адски болел, стоило его лишь хотя бы коснуться.

— Снимай одежду, — скомандовал Синдзи Аске, стерев с себя кровь и жгущий пот, когда работа над Маной была завершена.

— А? — испуганно дернула бровями та.

— Снимай одежду и дай ее Мане. Порвана только юбка, но носить можно. Сама наденешь что-нибудь из этого тряпья.

Он кивнул на скомканный влажный обрывок майки, которым вытирал вырвавшуюся из влагалища Маны сперму, а сам снял с себя изорванную в клочья и испачканную кровью сорочку и надел вместо нее обнаруженную на переднем сиденье клетчатую рубаху — тоже не самую чистую на свете. Затрясшаяся от еле сдерживаемого рыдания Аска подчинилась и стала снимать с себя униформу, а Синдзи перебрался на переднее сиденье и накинул на голову лежащую там же бейсболку, чтобы хоть как-то скрыть факт присутствия подростка за рулем.

— Белье можешь не переодевать, — бросил он все же беззвучно заплакавшей рыжеволоске, которая уже натянула свою блузку на отрешенно свернувшуюся у ее ног и забившуюся в судорогах от холода Ману.

Синдзи не раз видел, как водит Мисато. Однажды ему даже удалось посидеть за рулем по-настоящему, тронувшись с места с механической коробкой передач. Было непросто, да и всех тонкостей он не помнил, не говоря уже о практически никаких знаниях правил дорожного движения, но иного пути у него не было. Заведя машину, к счастью, без