Все лики смерти (сборник) - Виктор Точинов

– Так я и говорю: легенда… – пожал плечами хозяин. – А вот, смотрите, чуть дальше начинаются наши бомбардировщики. Вон там – нет, левее, возле трех елочек – знаменитый В-29, он же «Суперфортресс». Именно с таких сбросили «Литл-Бой» на Хиросиму и «Фетмэн» на Нагасаки[36]. Доставившие их самолеты тоже, кстати, имели собственные имена…

Элис перестала слушать журчащую речь Герцога, всматриваясь в огромную четырехмоторную машину. Потом спросила:

– Какая у него бомбовая загрузка?

– Этот красавец мог нести до девяти тонн бомб. Но стандартный вариант, применявшейся в годы войны: двадцать пятисотфунтовок в переднем отсеке плюс четыре бомбы по две тысячи фунтов – в заднем. Неплохой был подарочек на головы джапам, а?

– В Европе В-29 применялись?

– Нет. Их специально проектировали для Тихоокеанского театра военных действий – чтобы бомбить Японию издалека, с Марианских островов. В Европе такая большая дальность полета не требовалась – и там работали «Летающие крепости» и «Либерейторы»…

– «Либерейторы»… – повторила Элис.

А сама подумала: «Я идиотка! И Кеннеди – идиот. С чего мы взяли, что слово “либерейторы” в устах Сондерса-старшего означало “Лигу освобождения алгонкинов”? У генералов свой жаргон, у играющихся в индейцев – свой…»

– «Летающие крепости» у всех на слуху, – забросила удочку Элис. – А вот про «Либерейторов» и их роль во Второй мировой известно гораздо меньше.

– Действительно, странно, – согласился хозяин самого большого в Западном полушарии частного авиамузея. – Тем более странно, что В-24 – иначе говоря, «Либерейторов» – построили восемнадцать с половиной тысяч. А В-17, то есть «Летающих крепостей» – меньше тринадцати тысяч штук. Почти в полтора раза меньше! Но им была создана такая реклама, что поневоле создается впечатление – союзники выиграли войну в Европе только и исключительно на «Крепостях»! Я вижу тут лишь одну причину. В 1942 году, когда немцы рвались к Волге, а японцы к Австралии и границам Индии, для поднятия боевого духа англо-американцев студия «Уорнер Бразерс» сняла фильм о летчиках, летящих бомбить Германию. Так и назывался: «Летающая крепость». Название, как теперь говорят, стало культовым, знаковым… Других причин нет – «Либерейтор» превосходил «Крепость» по всем параметрам, не говоря уже о количестве выпущенных…

«Могут быть и совсем иные причины, – подумала Элис. Не только фильм шестидесятилетней давности…»

– А у вас он есть? – спросила Элис. – Я имею в виду – «Либерейтор»?

– У меня есть целых два! – с немалой гордостью сообщил хозяин. – В-24С – а это очень редкая модель, настоящее украшение моей коллекции. И В-24D – это та самая рабочая лошадка, которая выбамбливала Германию.

– Можно на них взглянуть?

– Не можно, мисс, – нужно! Обязательно нужно! Вы думаете, я собирал все эти сокровища для себя? Полно, много ли мне осталось… Нет, мисс! Для вас, для молодых! Чтобы вы помнили о своих отцах и дедах – за которых тогда не воевали компьютеры! Которые летали над всем миром – и, как говорится, ад следовал у них по пятам! Пойдемте, пойдемте, мисс…

«Либерейторы» стояли не рядом – а так, словно летели в боевом порядке. Словно один был ведущим, а второй ведомым.

– Красавцы, не правда ли? – спросил старик.

– Да, конечно, – ответила Элис, отнюдь не разделяя его восхищения.

Так вот они какие, «Либерейторы»… Поменьше, чем В-29, на вид более неуклюжие, но тоже весьма внушительные…

– Сколько бомб они могли нести? – поинтересовалась Элис.

– В бомбовом отсеке – четыре тонны. А используя внешнюю подвеску под крыльями – почти шесть тонн, – без запинки выдал Герцог, не пользуясь какими-либо записями.

«Не сходится, – разочарованно подумала Элис. – В чем-то ошибка… Но почему тогда Сондерс-отец, он же не мог не знать…»

Она не закончила мысль. Потому что хозяин добавил:

– Но с таким грузом резко падала дальность полета. Поэтому для боевых действий в Европе выбрали оптимальный вариант: бомбовая загрузка две тысячи двести двадцать семь килограммов – плюс восемь с половиной тонн топлива. Тогда «Либерейтор» мог пролететь три тысячи миль. На высоте девятнадцать тысяч футов и при скорости двести двадцать миль в час.

– Две тысячи двести двадцать семь килограммов… – медленно повторила Элис. И, произведя несложный подсчет, получила уже известный результат: – Десять пятисотфунтовых бомб…

– Да, мисс! Именно десять – осколочных или осколочно-фугасных, использовались еще зажигательные, но те были…

Элис не слушала, переводя в уме мили в километры. Сходилось все. Абсолютно все. Скорость, высота, бомбовая загрузка…

Неясно лишь одно: откуда в небе над Штатами взялись «Либерейторы»? Да еще в таких количествах?

Кеннеди, Мэдисон 9 августа 2002 года, 13:17.

– У тебя с ней что-то было? – спросил Кеннеди.

Ресник ответил уклончиво:

– У меня что-то будет с ублюдком, который сделал это. Ты не представляешь, Кеннеди, что у меня с ним будет. Я и сам еще не до конца представляю. Но обещаю: этот гад будет мечтать о газовой камере. Будет мечтать в ней очутиться – сразу, немедленно, минуя и предварительное слушание, и суд присяжных, и апелляцию в Верховный суд…

– Уже есть подозреваемые?

– Реальных пока нет, – помрачнел Ресник. – Но работа идет. Я говорю тебе это не как какой-нибудь начальник отдела по связям с общественностью, желающий отвязаться от назойливых журналистов. Работа идет. Ребята роют носом землю. Не ради денег, чинов и наград – но чтобы все поняли и запомнили: наших убивать нельзя!

Кеннеди кивнул. Все правильно. Каста есть каста. Спросил:

– Что-нибудь сопутствовало? Ограбление? Изнасилование?

Ресник покачал головой:

– Ничего. Тык ножом в сердце – и ушел, никем не замеченный. Сам знаешь – таких, особенно гастролеров, брать очень трудно. Но мы возьмем, не сомневайся.

– Нож нашли?

– Остался в ране. Но след хреновый… Самый заурядный кухонный нож, в любом магазине их навалом.

Все сходилось. Один к одному. Только в эпизоде с Твистером еще попытались имитировать ограбление. Здесь же убийца решил на мелочи не размениваться.

– Тебе это не показалось странным? – спросил Кеннеди. – Ты наверняка встречался с убийствами, совершенными бытовыми ножами. Люди, сводящие счеты с их помощью, редко обходятся одним ударом. Обычно место такого преступления напоминает разделочный цех бойни. На моей памяти один бедолага получил восемнадцать ран от ножа для резки хлеба – остался жив, умудрился доковылять до телефона и вызвать полицию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});