Страх Мудреца - Патрик Ротфусс

В другой раз она дала мне гладкий красный камень, который был теплым в моей руке.

Через несколько часов он вылупился, как яйцо, выявив существо, похожее на крошечную белку, которая сердито заверещала на меня, прежде чем убежать.

Однажды я проснулся и ее не было рядом.

Поглядев вокруг, я увидел ее сидящей на краю воды, с руками, обернутыми вокруг ее коленей.

Я едва мог услышать от нее нежные звуки, когда она тихо всхлипывала про себя.

Я уснул и я проснулся.

Она дала мне кольцо, сделанное из листьев с гроздью золотых ягод в цветке, который открывался и закрывался от поглаживаний пальцем...

И однажды, когда я проснулся испуганный с мокрым лицом и болящей грудью, она протянула руку, чтобы положить ее поверх моей.

Жест был настолько неуверенный, а выражение лица настолько озабоченное, что было можно подумать, что она никогда прежде не касалась мужчины.

Как будто она волновалась, что я мог сломать или обжечь или укусить.

Ее холодная рука лежала на моей лишь мгновенье, нежная, как мотылек.

Она мягко сжала мою руку, подождала, затем отодвинула.

Это показалось мне странным в то время.

Но я был слишком затуманен замешательством и горем, чтобы ясно мыслить.

Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю истинные причины.

Со всей неловкостью молодой любовницы она пыталась меня утешить и не имела ни малейшего представления, как это сделать.

***

Тем не менее, со временем все прошло.

Мои сны отступили.

Вернулся мой аппетит.

Мое здравомыслие возросло достаточно, чтобы немного шутить с Фелуриан.

Вскоре после этого я восстановился достаточно, чтобы флиртовать.

Когда это случилось, ее утешение было настолько ощутимым, как если бы она не могла связываться с существом, которое не хочет целовать ее.

Последним вернулось мое любопытство - верный признак того, что снова вернулось мое истинное я.

- Я никогда не спрашивал тебя, как прошла последняя работа над шаедом, - сказал я.

Ее лицо осветилось.

- Он готов! - я смог увидеть гордость в ее глазах.

Она взяла меня за руку и потянула к краю павильона.

- Железо было не легким делом, но и это было сделано. - Она двинулась вперед, затем остановилась.

- Ты сможешь найти его?

Я долго и осторожно осмотривался вокруг.

Хотя она учила меня, как нужно искать, прошел долгий миг, прежде чем я увидел тонкие глубины в темноте ближайшего дерева.

Я протянул руку и извлек мой шаед, скрытый тенью.

Фелуриан пропустила меня в сторону, смеясь, как будто я только что выиграл игру.

Она поймала меня за шею и целовала с дикостью десятка детей.

Она никогда не давала мне носить шаед раньше и я удивился, когда она распростерла его над моими голыми плечами.

Он был почти невесомым и мягче, чем богатейший бархат.

Мне показалось, что я ношу теплый ветер, тот же ветер, который гладил меня в затемненной лесной поляне, куда Фелуриан брала меня собирать тени.

Я думал идти в лесной бассейн, чтобы увидеть, как я выгляжу в отражении воды, но Фелуриан бросилась на меня.

Опрокинув на землю, она приземлилась верхом на меня, а мой шаед распростерся под нами, как толстое одеяло.

Она собрала его края вокруг нас, а затем целовала мою грудь и шею.

Ее язык горячил мою кожу.

- Таким образом, - сказала она мне на ухо, - когда твой шаед будет обертывать тебя, то ты будешь думать обо мне.

когда он каснется тебя, он будет казаться моим прикосновением. - Она медленно двигалась по мне, растирая меня всем своим обнаженным телом.

- через всех других женщин ты вспомнишь Фелуриан и вернешься.

***

После этого я знал, что мое время в Фаэ близилось к концу.

Слова Ктаэ застряли в моей голове, как занозы, подгоняя меня вернуться в мир.

То, что я был на расстоянии броска камнем от человека, который убил моих родителей и не ответил за это, оставили горький привкус во рту, что даже поцелуи Фелуриан не могли его стереть.

И то, что Ктаэ сказал о Денне, снова и снова продолжало проигрываться у меня в голове.

В конце концов я проснулся и понял, что пришло время.

Я поднялся, взял свою дорожную сумку и оделся в первый раз за все это время.

Чувство одежды на моей коже казалось странным после всего этого времени.

Как долго я отсутствовал?

Я провел пальцами в своей бороде и пожатием плечей откинул эти мысли прочь.

Гадать было бессмысленно, к тому же я буду знать ответ достаточно скоро.

Обернувшись, я увидел Фелуриан, стоявшей в центре ее павильона с грустным выражением лица.

На мгновение я подумал, что она может воспротивиться моему уходу, но она не сделала ничего подобного.

Подойдя в мою сторону, она закрепила шаед вокруг моих плечей, напоминая мне мать, одевающей дитя от холода.

Даже бабочки, которые следовали за ней, казались меланхоличными.

Она вела меня по лесу в течение нескольких часов, пока мы не вышли к паре высоких Серых камней.

Она подняла капюшон моего шаеда и повелела мне закрыть глаза.

Потом она завела меня в короткий круг и я почувствовал тонкое изменение в воздухе.

Когда я открыл глаза, то мог сказать, что этот лес был уже не тот, через который я шел мгновением раньше.

Странное напряжение в воздухе ушло.

Это был мир смертных.

Я повернулся к Фелуриан.

- Моя леди, - сказал я.

- У меня нет ничего, чтобы дать тебе, прежде чем я уйду.

- Кроме своего обещания вернуться. - Ее голос был мягким, как лилия с шепотом предупреждения.

Я улыбнулся.

- Я имею в виду, что у меня нет ничего, чтобы оставить тебе с собой, леди.

- Кроме воспоминаний. - Она наклонилась ближе.

Закрыв глаза, я позволил ей попрощаться несколькими словами и множеством поцелуев.

Затем я ушел.

Я хотел бы сказать, что я не оглядывался назад, но это будет не правдой.

Ее вид чуть не разбил мне сердце.

Она казалась такой маленькой между огромными Серыми камнями.

Я почти вернулся, чтобы подарить последний поцелуй, последнее прощание.

Но я знал, что если я вернусь, то мне никогда не удастся вновь уйти.

Каким-то образом я продолжал идти.

Когда я оглянулся во второй раз, она ушла.

Глава 107

Огонь

Я пришел в таверну "Однопенсовик" намного позже заката.

Окна огромной таверны увеличились от света ламп и был еще десяток лошадей, привязаных снаружи, чавкавших в их мешках с кормом.

Дверь была открыта, отбрасывая косую полосу света на темную улицу.

Но что-то было не так.

Здесь не было того приятного пробуждающего гула, который должен исходить от заполненного постоялого двора ночью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});