Чужая в чужом море - Александр Розов

Жанна уже не раз задумывалась об отношении африканской публики к инструкторам – меганезийцам (или, по–местному — «нези») и на память всегда приходила ода Киплинга «Бремя белых»:

Твой жребий — Бремя Белых!

Как в изгнанье, пошли

Своих сыновей на службу

Темным сынам земли;

На каторжную работу -

Нету ее лютей, —

Править тупой толпою

То дьяволов, то детей…

То, что делал Рон Батчер, или то, что раньше на ее глазах делал Наллэ Шуанг, было чуть ли не полной противоположностью киплинговскому представлению о «цивилизаторской миссии». Африканцы видели в «нези» никаких не цивилизаторов, а просто тех парней, которые, как правило, лучше знают, как организовать ту или иную работу. Меганезийцы, в свою очередь, видели в африканцах никакую не «тупую толпу», а просто тех парней, которые пока не умеют хорошо организовывать некоторые важные для жизни вещи. Во всем остальном они были на равных. Дистанция между жителями Мпулу и «новыми колонизаторами» (как уже назвала меганезийцев одна весьма авторитетная британская газета) просто отсутствовала. Вот и сейчас, как только пробка была разрулена и по кругу пошла тыквенная бутыль (с самогоном, надо полагать), Рон автоматически оказался в числе участников этого местного ритуала, сопровождающего благополучное завершение любого совместного дела. Герой Киплинга вряд ли попал бы в этот круг.

Твой жребий — Бремя Белых!

Награда же из Наград -

Презренье родной державы

И злоба пасомых стад.

Жанна улыбнулась, оценив курьезность ситуации. В качестве «пасомого стада» (правда, маленького), выступали сейчас как раз британцы. Они мирно паслись под присмотром Пумы. Это происходило уже не раз за несколько часов путешествия их «медиа–звена» по стране шонао. Британская пара оказалась в их компании после несколько экстремальной переправы через реку Луайва, по броду, проходившему вдоль опор взорванного моста. К их «Джибо» подкатил бронетранспортер спецназа INDEMI, и военные разведчики, после короткого обмена репликами с Роном, просто спихнули ему супругов Палмерстон (мол, у нас тут боевые задания, риск, а у тебя в трайке как раз есть свободные места). Вероятно, спецназовцы акцентировали внимание Рона на полнейшей беспомощности этой пары в местных условиях, поэтому каждая следующая остановка в пути сопровождалась фразой: «Я пойду, гляну, что впереди, а Пума приглядит за детским садом». Первый раз Фарли и Кейт что–то пытались возразить, но Рон резонно заметил: «Ребята, вы ориентируетесь в саванне примерно как здешний бушмен — у вас на Пикадилли, так что без обид, ОК?».

Остановки происходили тогда, когда Рону что–то казалось подозрительным. Впрочем это была просто перестраховка – они ни разу не встретили ничего по–настоящему опасного. Меганезийская авиация так качественно «обработала» территорию, что «подвижных и активных боевых единиц противника» здесь не осталось. Все «боевые единицы» были неподвижными и неактивными. Маленькие форты кустарной постройки, развороченные взрывами… Сгоревшие грузовики и легкая бронетехника… Ну, и, разумеется, «личный состав». Жанна никогда не страдала репортерской некрофилией. Иначе говоря, при виде трупов людей, разорванных снарядом или авиабомбой, сожженных белым фосфором или напалма, простреленных пулеметной очередью, или размазанных взрывной волной, у нее не возникало желания подойти на три шага и снимать это в упор на видео. Жанна не раз задавалась вопросом: что было в начале — репортерская жажда показывать вот так чью–то смерть, или желание телезрителей видеть это на экране. Сама канадка не намерена была потакать некрофилии и снимала общие планы, на которых видно, что здесь произошло, а не анатомические подробности действия оружия на человеческий организм. Британцы, напротив, чуть ли не тыкали объективами в трупы, не забывая восклицать «О, боже!», а если рядом оказывались конкуренты в виде крупных птиц–падальщиков, то обращались к Пуме с вежливой просьбой: «Миссис Батчер, можем ли мы попросить вас отогнать этих существ ненадолго, пока мы делаем репортаж». Пума равнодушно пожимала плечами и метко швыряла увесистый камень в какого–нибудь стервятника. Птицы лениво взлетали или неуклюже отбегали на десяток метров, освобождая съемочную площадку.

Гораздо более интересным показалось Жанне поведение Ллаки. Она снимала на видео не столько сами следы авианалета, сколько британцев, снимающих эти следы. Она выбирала (как казалось Жанне) такой ракурс, чтобы на первом плане оказывались Фарли или Кейт, а уж на втором – разбитая техника и трупы. Поддавшись какому–то импульсу, она отошла чуть дальше и стала снимать Ллаки, снимающую британцев, снимающих трупы. Юная африканская телеведущая тут же это заметила – и подмигнула канадке. Вышло прямо по Фридриху Дюрренматту: «Наблюдение за наблюдающим за наблюдателем».

В полный восторг привела супругов Палмерстон миниатюрная пирамидка, сложенная из полсотни человеческих черепов. «Мисс Латтэ, вы не могли бы прокомментировать…?». Ллаки спокойно объяснила, что эту пирамидку построили повстанцы «Мау–Мау», давно, еще до большой войны за независимость Южного Конго. Следующим объектом интереса британцев стал яркий желто–черный вымпел на высоком тонком проволочном флагштоке. Они хотели посмотреть эту штуку поближе – но Пума остановила их резким окриком. На их недоуменный вопрос «Почему нельзя туда подойти?», она ответила без слов: подняла камень около фунта весом и швырнула с расстояния около сотни футов в какую–то точку у основания флагштока. Тут же прогремел глухой взрыв. Поднялось облако рыжей пыли. Рон сразу же вынес Пуме «строгое устное предупреждение», пообещав надрать уши, и прочел краткую лекцию о противопехотных минах, которая завершалась словами:

— То, что ты видишь мину, не значит, что ты видишь все мины вокруг. При взрыве одной мины на безопасном расстоянии, запросто может сдетонировать другая мина, у тебя под ногами, так что нехрен баловаться…

Жанна, Кейт и Фарли просле этих его слов нервно посмотели себе под ноги – мысль, что они в любой момент могут взлететь на воздух, наступив на мину, только сейчас пришла им в голову. Впрочем, обошлось. До Бакембу они добрались (по выражению Рона) «без потерь в живой силе и технике». И очень вовремя – поскольку солнце уже садилось…

…

Внутри крааля они оказались с последними лучами заката. Пока Рон разруливал пробку в воротах, деятельная Ллаки успела познакомиться со всеми главами живущих тут семей, принять от имени «медиа–группы» приглашение на торжественный ужин, и определить место для лагеря. Глиняные хижины не везде стояли одинаково плотно, так что в их ряду нашлось место, чтобы разместиться и репортерам и звену из шести солдат, оставленных здесь в качестве временного гарнизона.

— Сейчас, — с тяжелым вздохом, сказала Пума, — мой мужчина заставит меня ставить tipi.

— Точно, — подтвердил Рон, — еще и уши надеру, если плохо поставишь.

— Тебе помочь? – спросила Жанна.

— Ну, — сказала африканка, вытаскивая из багажника «Джибо» маленький электрический насос, — если ты прикрутишь провода этой штуки к аккумулятору, то будет хорошо. Там нарисовано, где плюс, а где минус.

Ограничившись этим ценным указанием, она вытащила из багажника тяжелый мешок и вытряхнула на грунт меганезийскую армейскую «tipi». Эти палатки давно уже завоевали место на рынке товаров для экологического туризма, так что Жанна представляла себе их устройство. Надувной пол и две надувные дуги крест–накрест, поддерживающие тент из синтетического шелка. Согласно инструкции, в tipi можно было запихнуть на ночлег 7 военнослужащих, но эко–туристы использовали ее, как 4–местную.

Ллаки, убедившись, что ее помощь тут совершенно не требуется, запустила свой ноутбук и через сателлофон подключилась к южно–африканскому «SABC Online–TV». События в Конго–Самбайском регионе занимали центральное место в потоке новостей, но прежде всего в связи не с военными действиями, а с событиями, прямо касавшимися ЮАР.

«… EQ–134 Сарджа — Кейптаун. Пресс–служба эмира Сарджа признала, что они все еще находятся на территории эмирата, в руках организации «Хисбафард». Как заявил ранее один из лидеров «Хисбафард», позвонивший в офис авиакомпании SAA, 414 пассажиров и 2 члена экипажа будут освобождены только после выдачи Герхарда Штаубе полиции Сарджа, 126 пассажиров — граждан арабских государств, отпущены еще в середине дня. Напоминаем, как развивались события вокруг рейса EQ–134. Находясь над территорией Эфиопии, первый пилот «Airbus–480», Герхард Штаубе, запросил по рации помощь в связи с разгерметизацией и потерей управления. На его запрос откликнулись самолеты эскорта телешоу–квеста «13 ударов молнии». Поскольку пилот отказался от посадки в ближайшем аэропорту Найроби (ссылаясь на технические проблемы), два дрона ВВС Меганезии сопроводили его до служебного аэродрома компании «Mpulu Experimental Geological Group» (MEGG), в республике Мпулу. Во время полета, были обнаружены отличия этого аэробуса от стандартного, и полиция Мпулу обратилась в авиакомпанию SAA за разъяснениями. Тогда было установлено, что сопровождаемый аэробус является не рейсовым пассажирским лайнером SAA, а десантно–транспортным ВВС Сарджа. Сразу после посадки, пилот Штаубе сдался полиции Мпулу, и заявил, что аварийная ситуация была создана им намеренно, из–за конфликта с властями Сарджа. Как удалось узнать репортеру SABC, м–р Штауб убил второго пилота, после чего открыл на высоте 12000 метров все грузовые люки, и отключил подачу кислорода в аварийную систему салона. Около 600 военнослужащих Сарджа скончались от удушья. Их тела, как и тело второго пилота, были обнаружены, когда полиция Мпулу допустила в аэробус журналистов и комиссию из сотрудников MEGG и SAA. Президент Мпулу, м–р Нгакве, прибывший на аэродром, заявил следующее: «Пилот Штаубе ни при каких условиях не будет выдан в Сарджа, с которым Мпулу находится в состоянии войны. С эмиром Акканом, который практикует массовые убийства ради продажи человеческих органов на черном рынке, переговоров не будет». Президент Шонаока м–р Ндунти, прибыв на тот же аэродром назвал м–ра Штаубе «героем борьбы с сарджайским исламизмом», и объявил о вручении ему ордена Золотого Гепарда (высшей военной награды). По некоторым данным, м–ру Штаубе предложен пост министра ВВС Шонаока (авиация там пока почти отсутствует).