Царский сплетник. (Трилогия) - Виктор Баженов

— Это как? — затрепетали обормоты.

— Это просто. Ты у нас, Жучок, будешь кем?

— Кем?

— Вспоминай, в каком обличье к шемаханской царице ходил. Ну, и кем ты будешь?

— Царем-батюшкой, — расплылся Жучок и превратился в Гордона.

Виталик окинул его скептическим взглядом.

— Мантия с короной лишние. Все остальное тоже. Гордон обычно дрыхнет голышом. Быстро в постель!

— Гы-гы-гы… — закатился Васька, провожая глазами голого «Гордона», нырявшего в постель под одеяло.

— А ты чего ржешь? — усмехнулся сплетник. — Тебе отрабатывать номер за Василису.

— Что?!!

— Кастрация, — напомнил юноша.

— Я же просил кол!

— Гы-гы-гы… — закатился Жучок, глядя на голую «Василису», подкатывающуюся к нему под бочок.

— Похожа, — одобрительно кивнул Виталик, провожая «царицу-матушку» взглядом. — Только вот в бедрах оригинал чуток попышнее будет.

— Он Василису голой видел! — обрадовался Жучок.

— А давай его Янке сдадим!

— Значит, так, шантажисты. Этот номер не прокатит. А вот мой номер, если плохо будете изображать царицу-матушку и царя-батюшку в постели, пройдет на «ура». И никакая Янка вас от меня не спасет. Учтите, я буду рядом.

Виталик притушил свечу, скользнул к окну, открыл его, прислушался.

— Пока вроде все спокойно, — удовлетворенно хмыкнул юноша и спрятался за портьерой.

Потянулись томительные минуты ожидания.

— Ты чего-нибудь слышишь? — спросил Васька.

— Нет, — ответил Жучок, — а ты?

— Я тоже. Ну-ка понюхай воздух.

— Понюхал. Кошатиной пахнет.

— Какой кошатиной? Здесь псиной воняет!

— Кончайте прикалываться, — шикнул на них Виталик из-за портьеры.

Опять наступила тишина, но ненадолго. До сплетника донеслась подозрительная возня со стороны постели.

— Жучок, ты охренел? Куда лапы тянешь?

— Сплетник сказал, чтобы все было естественно…

— Какое естественно? Я же кот!

— Сейчас ты Василиса.

— Но это же противоестественно!

— О! То, что сплетник заказал.

— Да я тебе сейчас хвост оторву!

— Ую-уй! Это не хвост!

— Тихо, идиоты! — зашипел на них Виталик. — Сюда идут!

Но идиоты не унимались, а потому, когда в спальню вошел Дон с факелом в руке, он сразу увидел Василису, которая старательно душила Гордона, сидя на нем верхом. Слетевшее в процессе борьбы одеяло давало возможность полюбоваться «супругами», которые предстали перед ним во всей красе.

Оторопевший Дон точно так же, как и Кощей, задал гениальный вопрос:

— А чёй-то вы тут делаете?

Стул, запущенный нежной «женской» ручкой «Василисы», унес его обратно в коридор.

— Слышь, Гордон, этот Дон совсем оборзел. Он за нами подглядывает!

Дон ворвался обратно в спальню, на ходу сдергивая маску.

— Да как ты смеешь, ведьма, на меня, законного царя Всея Руси, руку поднимать!

— Ах, вас еще и двое! — возмутилась «Василиса», схватила табуретку и начала ею по всей спальне гонять Дона с Жучком.

— Меня-то за что? — верещал Жучок.

— За то, что чуть чести не лишил деву невинную! — мяукнула «Василиса».

На устроенный ими шум в комнату ворвалась Лилия, разумеется, в образе Василисы.

— Двоих мы не выдержим, — испуганно сказал Дону Жучок.

— Ага, — кивнул Дон.

— Тикаем!

Дурной пример заразителен. Дон чуть не выпрыгнул вслед за Жучком в окно, но его вовремя перехватила Лилия.

— Третий лишний, — опомнилась «Василиса» и тоже сиганула в окно, на лету превращаясь в Ваську.

В спальню вбежал один из людей Дона.

— Детей в детской нет!

— Ушли! — взвыл Гордей.

— Зато теперь ты главный, — проворковала Лилия. — Янка в темнице сидит, остальные в бегах. Так что трон уже твой.

Бешеный гнев, охвативший при этих словах Виталика, заставил его отшвырнуть в сторону портьеру и выскочить на середину разгромленной спальни, выхватывая саблю на лету.

— Не надо! Ты с двумя не справишься, а Янка велела тебя спасти во что бы то ни стало!

Маленькая ручонка Грини вцепилась в его палец, втянула в стену, и картина перед глазами сплетника резко изменилась.

— Какого хрена! — Виталик чуть не грохнулся на пол, запнувшись о какой-то ящик, появившийся под ногами. — Черт! Темно, хоть глаз коли. Ты куда меня занес?

— В сарай, — откликнулся Гриня.

— Какой еще сарай?

— На подворье старшей дочери Тишайшего. Я только туда могу тебя переносить, где сам раньше бывал или куда вхож мой хозяин.

— Какой именно хозяин? — насторожился Виталик. — Никвас?

— Нет. Тишайший. Пока он глава рода…

— Понятно, — нетерпеливо перебил домового сплетник. — А в какие дома, кроме своего собственного, вхож твой хозяин?

— В палаты царские, в дома своих дочерей, — начал перечислять Гриня, — в бордель…

— Стоп! Это который в Лебяжьем переулке?

— Ну да. У нас в Великореченске только один бордель.

— Вот на этом пункте программы мы и остановимся. Быстро перетаскивай меня к мадам Нюре.

Домовой выполнил команду, поняв его буквально. Втащив сплетника за собой в стену сарая, он вытащил его из стены личных покоев содержательницы борделя, которая в это внеурочное время была не одна. Впрочем, почему внеурочное? Это было как раз самое рабочее время в заведении мадам Нюры, и одного из клиентов она обслуживала лично в своей комнате. Нет, пусть читатель не подумает чего плохого. Если она и занималась с клиентом тем, чем занимался Гордон с Василисой в своей спальне, когда Виталик их навестил, то это, как говорится, было до того как. В данный момент клиент сидел за столом пьяный в дым, с мрачной решимостью заряжая пистолеты, а пригорюнившаяся мадам Нюра сидела напротив, глядя на него грустными глазами.

— Может, передумаешь? Должность у тебя великая, а ты…

— Не-а, — упрямо мотнул головой Вилли Шварцкопф, заряжая очередной пистолет. — Я их усех, сволочей, сеебом нашпигую!

— Серебром?

— Сеебом. Я… ик!.. Ваньке Левше да-а-авно сеебяные пули заказал. Ик! Тут на всех хватит!

— Не подскажешь, на кого именно? — шагнул к столу Виталик.

— О! Тезка. Сдись. — Немецкий посол отложил в сторону пистолет, взялся за початую бутылку водки, разлил ее содержимое по стаканам.

— Что празднуем? — поинтересовался сплетник.

— Самоубивство.

— Чье?

— Мое.

— Тезка, ты с ума сошел?

— А разве с этой хренью идти на них, — кивнул Вилли на пистолеты, — не самоубивство?

— Да на кого ты идти-то собрался?

— На епис… ик!.. копа.

— Э, а ты не перебираешь? — заволновался юноша. — Насчет самоубийства не знаю, но, может, оставим теологические споры монахам? Пусть они сами между собой разбираются. Вот вернется патриарх с владыкой Сергием из моих земель…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});