Трансмен гора - Джон Норман

С первым лучом света я увидел в сотне футов от себя то, что я надеялся найти – седло и скорчившееся тело тарнсмена. Я подбежал к нему и вытащил арбалет, который не повредился при падении. Стрелы тоже сохранились. Я зарядил его и тут же услышал, что надо мной летит тарн. Он спускался к погибшему, и его тарнсмен слишком поздно увидел меня. Стрела пронзила его в седле.

Тарн, мой черный гигант из Ко-Ро-Ба, приземлился и величественно пошел вперед. Я подождал, немного опасаясь, пока он не подошел ко мне и не положил голову мне на плечо, вытянув шею для почесывания. Я наскреб несколько пригоршней вшей и положил ему на язык, благодарно похлопал по ноге и взобрался в седло, сбросив мертвого тарнсмена на землю и заняв его место.

Я чувствовал прилив сил. У меня снова были оружие и тарн. И даже стрекало. Я взлетел, не думая уже о Ко-Ро-Ба или Домашнем Камне. Возможно с глупым, но неиссякаемым оптимизмом я провел птицу над Вольтан Рейндж и полетел к Ару.

15. НА СТОЯНКЕ МИНТАРА

Ар, осажденный и бесстрашный, представлял собой великолепное зрелище. Его прекрасные цилиндры вызывающе сверкали за белыми мраморными валами его двойных стен – первая из них была высотой 300 футов, вторая, через двадцать ярдов – около 400 футов, они были достаточно широки, чтобы по ним могли проехать в ряд сразу шесть повозок. Через каждые пятьдесят футов на стенах вздымались башни, поставленные так, что невозможно было избежать огня из многочисленных амбразур. По всему городу от цилиндра к цилиндру тянулись, поблескивая в солнечном свете, почти невидимые проволоки, сотни таких проволок образовывали сеть, защищающую от тарнов. Провести тарна между этими проволоками было невозможно – они разрезали бы ему крылья.

Внутри города Посвященные, которые взяли его под свой контроль после бегства Марленуса, раскрыли осадные резервуары и распределяли продовольствие из гигантских элеваторов. Город, подобный Ару, при хорошем командовании мог противостоять осаде в течение жизни целого поколения.

За стенами города начинались укрепления Па-Кура, сложенные под руководством лучших инженеров Гора. За сотни ярдов от стены, за пределами досягаемости лука, тысячи рабов и плотников рыли гигантский ров, футов шестьдесят шириной и восемьдесят глубиной. На внешней его стороне ссыпалась вынутая земля, которая, предварительно утрамбованная, превращалась в вал, на вершине которого, после его завершения, будут установлены многочисленные устройства для дезориентирования лучников, подвижные деревянные экраны и легкие метательные орудия.

Между рвом и стенами города под покровом ночи были установлены тысячи кольев, остриями к стенам. Я знал, что многое сверху не видимо: свободное пространство между кольями усеяно скрытыми ямами-ловушками с острыми кольями на дне. Кроме того, в земле скрывались деревянные доски с железными крюками, подобные тем, которые использовались в древности на Земле. За первым рвом через несколько сотен ярдов шел второй, поменьше, но тоже с валом, около двадцати футов глубиной и тридцати футов шириной. Этот вал окружала ограда из острых кольев. Через каждые сто ярдов шли ворота. За этой стеной размещались бесчисленные палатки орды Па-Кура.

Тут и там между палаток собирались осадные башни. Девять уже было готово. Конечно, невозможно было достичь высоты стен Ара, но с помощью таранов они могли пробить нижние уровни. Тарнсмены должны будут атаковать вершины стен. Когда придет время атаки, через ров будут переброшены мосты, по которым башни подкатятся к стенам Ара; через них потечет кавалерия тарларионов, вся орда. Легкие машины, в основном катапульты, будут перенесены тарнами.

Еще один способ осады вступил в действие, но я не мог видеть его – это подземная война между лагерем Па-Кура и Аром. Многочисленные туннели уже сейчас должны прокапываться к Ару, а из него к лагерю. Наиболее ожесточенная борьба будет вестись в этих змееподобных норах, глубоко под землей, при свете фонарей. Многие из них будут разрушены или засыпаны. Учитывая глубину фундамента стен города и скальное основание, на котором он покоится, можно было судить, что вряд ли будет прорыт туннель, с помощь которого можно будет обрушить приличный кусок стены, но можно вывести туннель в пределы города, по которому солдаты ночью проникнут в него и перебьют охрану ворот, и Ар, окажется беззащитным перед ордой убийц.

Я заметил одну особенность укреплений осаждающих – отсутствие третьего рва, прикрывающего лагерь сзади. Я решил, что Па-Кур считает себя в безопасности и не хочет тратить время и рабов на ненужную работу. Но все же он совершает ошибку, не соблюдая правила осады. Если бы у меня было определенное количество людей, я бы ею воспользовался.

Я посадил тарна на границе лагеря Па-Кура, примерно в семи-восьми милях от города. Я не удивился тому, что меня никто не окликнул: высокомерие Па-Кура или его самонадеянность явились причиной того, что в тылу не было никакой охраны, системы паролей и отзывов. Ведя тарна на поводу, я вступил в лагерь как на карнавал или на ярмарку. У меня не было никакого определенного плана, но я рассчитывал найти Талену и бежать, либо умереть.

Остановив спешившую рабыню, я спросил ее, где расположена стоянка Минтара, решив, что она, наверное, проделал путь от Воска до сердца империи. Она была недовольна непредвиденной задержкой, но горийский раб не станет игнорировать вопрос свободного человека. Она выплюнула монеты, находившиеся у нее за щекой, и удовлетворила мое любопытство. Горийские одежды редко уродуются карманами, за исключением спецодежды для ремесленников.

С сильно бьющимся сердцем, скрыв лицо под шлемом, отнятым у воина на Вольтан Рейндж, я подошел к стоянке Минтара. У входа стояла гигантская временная проволочная клетка-загон для тарна. Я уплатил тарноводу серебряный диск, приказав ему позаботиться о птице: почистить и покормить ее, привести в готовность. Его недоумение было развеяно еще одним диском.

Я обошел окрестности стоянки Минтара, отделенной от основного лагеря, как и большинство стоянок торговцев, плетеной изгородью. Через стоянку, как через осажденный город, тянулись противотарновые провода. Стоянка Минтара была самой большой среди торговых стоянок и занимала несколько акров. Наконец, я подошел к корали тарларионов и подождал, пока не отлучится один из стражей, который мог узнать меня.

Оглядевшись, не смотрит ли кто, я перепрыгнул через изгородь и попал в гущу ездовых тарларионов. Предварительно я установил, что в этой корали нет высоких тарларионов, на которых ездит Казак и его воины. Они слишком возбудимы и плотоядны, а мне не нравилась перспектива поднимать шум, прокладывая себе дорогу среди них с помощью копья.

Их более кроткие родственники не стали бы прерывать свои мысли о пище. Укрытый за их огромными, как автобусы, телами, я прокрался к выходу.

Счастье не изменило мне, когда я перепрыгнул через стену и направился по тропинке к палаткам людей Минтара. Обычно стоянка торговцев, в отличие от хаоса лагеря Па-Кура, организована в лучших военных традициях, по геометрической схеме. Военный лагерь располагается концентрическими кругами, отражающими четверичный принцип военной машины Гора, так же и торговая стоянка состоит из концентрических кругов, причем палатки стражи занимают внешний ряд, возчики, ремесленники, маркитантки и рабы – следующие ряды, а центр оставлен для торговца, его товаров и телохранителей.

Именно поэтому я перебрался через изгородь именно в этом месте; я искал палатку Казрака, которая должна была стоять во внешнем кольце, около коралей. Мои предположения оказались правильными, и через минуту я скользнул в его палатку и бросил на циновку свое кольцо со знаком Кэбота.

Час, который я провел внутри палатки, показался мне вечностью. Наконец появилась усталая фигура Казрака со шлемом в руке. Я не стал говорить с ним, пока оружие было в его руках: к сожалению, горийский воин прежде всего, встретив в своей палатке чужака, убьет его, а потом станет разбираться, кто он такой. Я остался в тени и подождал, пока он отстегнул меч. Вспыхнуло огниво, и Казрак зажег маленькую лампу – фитиль, вставленный в медную чашку с тарларионовым жиром – и при ее мерцающем свете повернулся к циновке. И тут же он упал на колени и схватил кольцо.

– Царствующие Жрецы! – воскликнул он.

Я прыгнул к нему и зажал ему рот руками. Он яростно отбивался.

– Казрак! – сказал я и убрал руки. Он обнял меня и прижал к груди, с наполнившимися слезами глазами.

– Я искал тебя, – сказал он. – Два дня я скакал по берегам Воска, чтобы освободить тебя.

– Это было святотатством, – рассмеялся я.

– Пусть так, но я должен был освободить тебя.

– Мы снова вместе, – просто сказал я.

– Я нашел раму в полпасанга от Воска, уже сломанную, и подумал, что ты погиб.