Недотрога в моей постели - Яна Невинная

язык, повинуясь скрытым чувствам, отказывался его произносить.

— Какая жертвенность, Тая. Вот прямо не знаю, что с ней делать, — цокнул языком Максим, а я, нахмурившись, повернулась к нему, чтобы встретить издевательскую ухмылку.

— Что тут такого? Простая вежливость, — вскинулась я, перекладывая салфетки на столе, которые он бросил вразнобой, куда душа пожелала.

— Вы долго будете прохлаждаться? — возмутилась мама, входя в столовую и замечая полупустой стол с хаотично раскиданными салфетками. — Еще столько всего нужно принести!

— Да вот всё обсуждаем, где кому ночевать, — непринужденно объяснил нашу медлительность Максим, заставляя меня сгорать от стыда. — Тая предлагает поделиться своей спальней, а сама хочет на диване в гостиной ютиться. А как же Пазолини? На пол его положишь вместо коврика?

— Не переживай, мы сами разберемся, кто снизу, а кто сверху, — отбрила я его намеренной двусмысленностью, злясь из-за того, что банальное размещение гостей он превратил в непонятное соревнование, а мой широкий жест не оценил вовсе.

— Нет, Таюш, никакого «потом разберемся», — рассердилась мама. — Что у вас с Тони? Решилось наконец? Вы вместе ночуете или порознь?

Максим промолчал, конечно, но секретная информация о наших с Тони отношениях явно не прошла мимо его любопытного носа. С интересом ожидая моего ответа, он без стеснения смотрел прямо на меня. Пришлось отвечать, они просто-напросто прижали меня к стенке.

— Я одна спокойно переночую на диване, — процедила сквозь зубы, сжимая в руках врученные мамой бокалы, — а Тони разместится в гостинице, если ему не найдется места. Такой вариант мы обсуждали.

— Я не могу тебе позволить спать на диване, — настаивал Максим.

— Но не спать же вам с Илоной на нем вдвоем! — упорствовала я, пока мама не пресекла наши пререкания.

— Так, хватит этой мышиной возни, девочки и мальчики, — громогласно приказала она. — Николаша посмотрит летний домик, и поселитесь там вчетвером, чтобы вместе выяснить, кто будет на диване, кто на коврике, а кто на люстре!

— Ну, мам… — простонала я, желая внушить ей, насколько глупая идея возникла в ее голове, но ее уже было не остановить.

— А в твою комнату, Таечка, поселим Семёновых, а то действительно тебе одной комнаты многовато. Что я раньше об этом не подумала? Чем это пахнет? — всполошилась она, ринувшись на кухню.

— Посмотри, что ты наделал, — вспылила я, как только мамины шаги стихли. — Ведь она на полном серьезе заставит нас четверых поселиться в этом летнем домике. Что это за домик такой? Сколько там кроватей?

— О-о-о, милая, там никогда не было кроватей, но никого это никогда не беспокоило. Мы с Ромкой водили туда девчонок и пугали страшными историями о призраках и оживших мертвецах, а потом… — впал в ностальгию Максим, как будто специально играя на моих нервах.

Его нарочитая веселость выводила из себя, не говоря уже о мечтательном выражении при воспоминаниях и соблазнении девиц. — Но почему же вчетвером? Втроем. Если твой итальяшка вырвется на денек, то Илону сюда и арканом не затащишь.

— Значит, ты солгал мне, когда говорил, что с нами поедет твоя невеста? Чтобы уговорить меня поехать вместе? — обвиняющим тоном высказала я свои мысли.

— Я пойду на всё, чтобы быть рядом с тобой, Тая, — проговорил он вдруг серьезным тоном и подошел так близко, что до меня донесся его сводящий с ума мужской аромат.

— Не надо, пожалуйста, — прошептала я и сделала шаг назад, невольно переносясь в тот самый вечер, когда мы находились в этом самом доме, но в совершенно других условиях. И я вдруг поняла, что тогда всё же было тяжелее, намного.

И хоть сейчас сбивало дыхание и сердце колотилось со скоростью света от присутствия Максима, я не ощущала себя заложницей обстоятельств, обманутой и вынужденной действовать по указке. Я знала, что никто не заставит меня ночевать там, где я не хочу, я не выдавала себя за кого-то и не боялась разоблачения. Это всё давало нереальную свободу.

Я могла оттолкнуть Максима и потребовать никогда не приближаться ко мне. Могла, наоборот, позволить нам узнать друг друга лучше и попытаться наладить отношения ради будущего нашей такой странной общей семьи.

— Не надо что? — глухо прошептал Максим, поднося руку к моим волосам и убирая за ухо выбившуюся прядь. Простой жест, легкое касание его пальцев к мочке уха, а у меня остановилось дыхание, стало не хватать воздуха, я обхватила его ладонь руками и отодвинула от своего лица, не чувствуя сопротивления. Максим уронил руку вниз, сжав пальцы в кулак, в глазах вспыхивали яркие блики.

— Не надо меня трогать. Хорошо? — попросила я жалобно, не сумев вложить в эту фразу нужную твердость.

— Я уже говорил, что не могу, — прохрипел Максим, наклоняясь к уху и обжигая кожу горячим дыханием. — Рано или поздно ты будешь моей, как ни бегай.

Вздрогнув, я отшатнулась и заморгала, чувствуя прилив влаги к глазам, хотелось плакать от собственной слабости, от бессилия, из-за тяги, которая возникала неумолимо, стоило ему оказаться близко ко мне.

Я ее чувствовала. Всем телом. Кожу кололи маленькие невидимые иголочки, тело простреливали мини-заряды тока, внутри разгоралось пламя.

— Я не убегаю от тебя, Максим, — вздернула я подбородок, желая быть сильной хотя бы с виду. — А говорю прямо: «мы» невозможны ни в каком виде.

— Можешь обманывать себя и дальше, моя маленькая недотрога, — улыбнулся этот наглец, каким-то неведомым мне образом притягивая к себе за талию. А я, завороженная нашим противостоянием, не заметила, как его наглые загребущие руки опустились на мою талию.

— Я не твоя… — пролепетала я, надавливая ладонями на твердую грудь и не понимая, как оказалась в ловушке его объятий.

— Пока не моя, но будешь, — бескомпромиссно заявил Максим, притягивая меня ближе. Но, как в дешевой мелодраме, послышался топот каблуков, а потом мы услышали недовольный возглас его девушки, выскочившей на кухню как черт из табакерки:

— Максим?!..

Глава 15

Максим

Просто! Это ни черта не было просто! Делать вид что ничего не произошло, понимать, что первый шаг исходил от тебя, и, если бы ты не пошел навстречу, возможно, от семьи