Я и мое отражение - Карина Тихонова

Пришлось искать другое решение.

Найду какое-нибудь окно и вылезу наружу. Только и всего. Первый этаж довольно высокий, но ноги я не поломаю. В крайнем случае, заработаю синяк. По-моему, это мизерная плата за мою глупость.

Так я и поступила.

Нашла в столовой окно, открывающееся не сверху, как большинство стеклопакетов, а сбоку. Открыла его, забралась на подоконник. Протиснулась в неширокую щель между оконной коробкой и створкой, вывалилась наружу, как куль с мукой.

Упала я ужасно неудачно, набок. Повезло в другом. Упала я не на булыжники, которыми был вымощен двор, а на мягкую землю, насыпанную под окнами первого этажа совсем недавно. Видимо, для рассады каких-то цветочных кустов.

Я присела. Сморщилась и потерла рукой правое плечо. Ерунда, удар не сильный.

Я поднялась, отряхнулась и вышла на каменную дорожку, ведущую к входным воротам. Огляделась по сторонам.

Пусто.

Солнце выглянуло из-за темно-фиолетовой вершины, и горы немедленно поменяли цвет на ярко-синий, праздничный. Засияли, как будто чья-то невидимая рука за ночь отполировала их до блеска, ожили, потянулись к живительному свету.

Минуту я, застыв от восхищения, наблюдала за этой сказочной игрой: как горы и солнце обмениваются улыбками. Потом опомнилась, снялась с места и потрусила к сторожевой будке у ворот.

Стукнула в окошко, заслонила рукой стекло от света, попыталась рассмотреть, что происходит внутри.

Но стекло в будке оказалось толстым, тонированным и мои попытки успехом не увенчались. Однако меня увидели и услышали. Щелкнул замок, дверь отворилась и наружу высунулась взъерошенная голова охранника.

Он повел вокруг заспанными глазами, уперся взглядом в мою фигуру и чуть не выпал наружу.

– Ой!

– Доброе утро, – сказала я милостиво.

– Доброе…

Охранник закашлялся.

– Ворота откройте, – велела я.

– Зачем? – не понял охранник.

– Хочу прогуляться перед завтраком, – объяснила я. – Для аппетита.

– Пешком? – не поверил охранник.

– Ну, да! Похожу по горам, посмотрю окрестности… Здесь очень красиво.

Минуту он смотрел на меня, что-то прикидывая. Я сменила стойку «смирно» на стойку «вольно» и попыталась придать себе независимый вид.

Не знаю, получилось ли. Не уверена.

– Одну минуту, – сказал охранник. Его глаза окончательно стали осмысленными.

– Быстрей! – не сдержалась я.

Охранник бросил на меня странный взгляд и скрылся в будке. А я направилась к воротам.

Они открываются медленно, очень медленно. Но для меня сгодится любая, самая узкая щель. Я протиснусь в нее и побегу. Побегу с такой скоростью, с какой только смогу. Я должна торопиться. Скоро проснутся супруги Володины, и тогда мне удрать не удастся.

Я стояла перед запертыми воротами и пританцовывала на месте от нетерпения.

Скорей, скорей, скорей!

– Евгения Борисовна! – громко окликнул меня кто-то.

Я быстро повернулась.

Ко мне на всех парах спешил дворецкий. Батюшки, ну и вид! Спортивные штаны, надетые задом наперед, пижамная куртка, всклокоченные волосы… Его явно только что выдернули из постели.

Я повернулась к окну будки и посмотрела в него. Я не видела предателя-охранника, но если бы могла испепелять взглядом, от него уже осталась бы только кучка пепла.

Подонок.

– Евгения Борисовна! – задыхаясь, повторил дворецкий, подбежав ко мне. – Куда вы?

– Прогуляться, – ответила я коротко.

Дворецкий лихорадочно пригладил растопыренной пятерней растрепанные волосы.

– Пешком? – спросил он.

– А что? Нельзя?

Он оглянулся назад.

– А как же вы из дома вышли?

Я промолчала. Взгляд дворецкого упал на мой перепачканный бок.

– Впрочем, понятно…

Он умолк. Молчала и я. Что тут говорить? Как поют в «Ленкоме», «авантюра не удалась, за попытку спасибо»…

– Так мне откроют ворота или нет? – спросила я нагло. Хотя и так понимала, что спрашивать нечего.

Дворецкий немного помялся и плотнее запахнул пижамную куртку. Утром в горах было прохладно.

– Видите ли, – начал он сладким голосом, – ходить пешком тут опасно…

– Не опасней, чем ездить на машине, – оборвала его я.

– Да, но…

Он замолчал, лихорадочно выискивая приличный предлог для отказа.

– Вы плохо знаете местность, – выкрутился дворецкий. – Можете сорваться в пропасть. Их тут сколько угодно.

– Какая забота! – восхитилась я ядовито.

Он промолчал.

– Пойдемте в дом, – сказала я, смирившись с провалом. – Простудитесь.

– Спасибо, – произнес он с явным облегчением.

Ясно. Тетушка велела не выпускать меня за ворота. Одну, во всяком случае. Хотя после вчерашнего разговора, не удивлюсь, если меня вообще запрут тут, как в одиночной камере…

Мысль была настолько страшной, что я остановилась на полпути.

Господи! Только не это! Только не сегодня! Сегодня меня будет ждать единственный человек, согласившийся мне помочь! Я должна с ним встретиться! Обязательно!

Дворецкий распахнул передо мной дверь, и я вошла в холл. Он вошел следом, запер замок, вытащил связку ключей и унес ее с собой.

Понятно.

Я вздохнула, развернулась и побрела в свою комнату, как побитая собака.

Время до завтрака тянулось невыносимо долго. Я лежала на кровати и ждала выволочки. А то, что выволочка состоится, я не сомневалась.

Ровно в девять Рита принесла мне чай и пару бутербродов. По тому, что она вошла, не постучав, я сделала вывод: о попытке моего побега слугам уже известно.

– Доброе утро!

Я не отозвалась и молча посмотрела на горничную.

Рита с трудом удерживала на месте губы, расплывавшиеся в довольную ухмылку. Я выдернула себя из лежачего положения и села.

– Злорадствуешь? – спросила я угрюмо.

Она не ответила. Поставила на журнальный столик поднос, спросила:

– Завтракать сейчас будете или позже?

– Вообще не буду, – ответила я все так же угрюмо.

Она опустила глаза, чтобы скрыть насмешку над избалованной богатой сучкой, которую скоро хорошенько высекут.

Я ей не нравилась. Интересно почему? Во всяком случае, наши чувства были взаимны?

Рита вышла из комнаты и аккуратно притворила за собой дверь.

А я снова упала на кровать и пролежала так еще час.

В десять я села на постели, подвинула к себе телефон и набрала номер шофера. Он ответил мне не сразу и без прежней почтительности.

– Да!

«Да», – отметила я. А раньше говорил: «Слушаю».

– Доброе утро, – начала я очень холодно.

– Здрасте.

– Мне нужна машина, – договорила я и выжидательно умолкла.

Миша немного помолчал.

– Елена Борисовна не велела, – сказал он наконец.

– Что не велела? – притворилась я непонимающей.

– В город вас возить не велела, – пояснил шофер. – Без ее разрешения.

И мне в ухо понеслись короткие гудки.

Я с размаху впечатала трубку в аппарат. Жалобно тренькнула какая-то деталь внутри.

Все! Я пленница! Можно было бы сказать «кавказская пленница», если бы не одно маленькое обстоятельство. Там была комедия, а в моем случае…

Я ударила себя кулаком по колену.

…в моем случае происходящее на комедию никак не похоже. При всем желании.

Минуту я просидела на кровати, сжимая и разжимая кулаки.

– Считай до пяти! – пискнуло благоразумие, но я смела его тихий голос со своего пути, как цунами сметает жалкие картонные домики.

Я вскочила с кровати и ринулась вниз по лестнице.

Дверь в столовую была прикрыта, и я ударила в нее ногой. Ворвалась в комнату и остановилась, тяжело дыша.

Тетушка с дядюшкой изволили завтракать. Дядюшка при виде меня попытался приподняться, но тетушка положила ему на рукав свою ладонь, и он остался сидеть.

– В чем дело? – спросила тетя Лена, не повышая голоса.

– Это я хочу спросить, в чем дело, – сказала я сквозь зубы. – Почему я не могу выехать в город? Я под арестом?

– У тебя буйный приступ, – объяснила мне тетушка. – В таком состоянии мы не можем тебя отпустить из дома.

– Что-о?

Я не поверила своим ушам.

– Ничего, – невозмутимо отозвалась тетушка, накладывая на тарелку кусочки обезжиренной ветчины. – Это остаточные явления твоей болезни.

– Какой болезни? – растерялась я.

Тетушка поставила тарелку на стол, уперлась в меня немигающим взглядом и ответила:

– Наркомании.

Я задохнулась от гнева.

– Посуди сама, – продолжала тетушка. Подняла чашку с горячим чаем, сделала один глоток и поставила ее на место. – Поднялась ни свет, ни заря, вылезла в окно и попыталась убежать в горы.

Я задышала, как закипающий самовар, но по-прежнему ничего не сказала.

Просто не знала, что нужно говорить в подобной ситуации.

– У тебя уже бывали подобные приступы, – напомнила тетушка. – Пару раз мы были вынуждены вызывать врача и делать тебе укол успокоительного. Может, повторим процедуру?

Я отступила к стене и уперлась в нее лопатками.

Угроза была более чем ясна.

– Я спрашиваю, повторим процедуру? – повторила тетушка, чуть повысив голос.