Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

class="p1">– Я здесь не поэтому. Можно? – он указал на одно из кресел у камина.

Фейт кивнула и опустила руки, подходя ближе, пока он устраивался поудобнее.

Непринужденная атмосфера вокруг Каяса и привлекла ее к нему в первые недели в замке. Он был душевным и добрым, его присутствие окутывало теплом и уютом. Хотя у них завязались дружеские отношения на службе, он впервые пришел к ней вот так, в свободное время.

Он выжидающе перевел взгляд с нее на свободное кресло напротив. Фейт не хотела садиться. Целый день она не могла усидеть на месте из-за вихря мыслей и эмоций, бушевавших в голове. Но, похоже, до тех пор стражник-фейри собирался молчать.

Подавив раздражение, она неохотно опустилась на кресло, нервно постукивая ногой, не в состоянии спокойно сидеть. Очевидно, Каяс заметил ее беспокойство, поскольку на его лице отразилось понимание.

– Мне жаль, что тебя заставили это сделать, – наконец сказал он.

Фейт отвела от него взгляд и сурово уставилась на янтарное пламя, сжав губы при упоминании убийства, совершенного ею прошлой ночью. Именно поэтому она не спала – чтобы сосредоточиться исключительно на возведении стен вокруг своих эмоций, которые бушевали внутри и готовы были вырваться наружу. Она не могла позволить себе сломаться сейчас. Предстояло проделать большую работу, спасти другие юные жизни.

Каяс продолжил:

– Знаю, ты не захочешь это слышать, но ты поступила храбро.

Он был прав: меньше всего ей хотелось слышать подобные слова. Ни один ее поступок не заслуживал похвалы.

– Не действие, а намерение отделяет добро от зла.

Фейт покачала головой, желая выбросить его слова из головы. Она не заслуживала утешения; не заслуживала оправдания своим действиям. Злость заставила ее подскочить на ноги.

– Ник прислал тебя? – спросила она, словно обвиняя его.

– Нет, – спокойно ответил фейри.

– Тогда зачем ты здесь? – Она не смогла скрыть резкий тон, выдававший, насколько плохо и мерзко было у нее на душе.

– В последнее время ты отдалилась и не присоединилась к патрулю.

Фейт ждала продолжения, не в состоянии поверить, что он пришел, потому что волновался за нее. С чего бы ему?

– Я в порядке.

Он изогнул бровь, бросив взгляд на ее стиснутые дрожащие кулаки.

– В самом деле?

– Да, – процедила она сквозь зубы.

Каяс не стал возражать и небрежно закинул лодыжку на колено. Фейт оставалось только недоверчиво смотреть на него и продолжать злиться.

– Я хочу побыть одна, – выдавила она, стараясь не выплеснуть на него все свое недовольство. Он меньше всего заслуживал ее гнева.

– Нет, не хочешь.

Ее ноздри гневно раздувались от брошенного вызова, хоть и служившего благой цели. Она не отрывала взгляда от его карих глаз – таких невинных и теплых – и чем дольше смотрела на мальчишеское лицо, тем сильнее злилась в попытке понять, почему он так добр к ней. Что бы он ни прочел на ее лице, легкая улыбка тронула его губы. Фейт не смогла ответить тем же. Если вина и горе пересиливали гнев, то она лучше впадет в холодное оцепенение.

– Тебе не обязательно навещать меня, Каяс. – Слова слетели с ее губ как шепот, приглушенная мольба.

Каяс поерзал на стуле и небрежно заметил:

– Все мы нуждаемся в компании.

Ее брови дрогнули.

– Кроме того, у меня нет более достойного занятия.

Он усмехнулся, и тогда Фейт все же улыбнулась и даже коротко рассмеялась над его попыткой заставить ее забыть, всего на мгновение, что она окутана тьмой.

С глубоким вздохом, от которого стало немного легче, Фейт снова села в кресло.

Долгое время они молчали, прислушиваясь к треску огня и собственным мыслям. Добрый друг действительно помог успокоить ее накаленные эмоции. Даже не произнося ни слова.

Она скользнула взглядом по фейри:

– Разве у тебя нет семьи, которая ждет тебя после службы?

На его лице мелькнула грусть, но он тут же скрыл ее за своей обычной усмешкой.

– Только я, – ответил он и тяжело вздохнул. – Это случилось давно, поэтому не нужно меня жалеть, – добавил он с понимающим взглядом, но тень горя от утраты, пусть и давней, все же омрачило его лицо.

Фейт напряглась:

– Что произошло?

Он опустил ногу и оперся на руки, но не встретился с ней взглядом, а словно погрузился в воспоминания, которые она разбудила. Фейт терпеливо ждала и уже собиралась сменить тему при виде его печального лица, когда Каяс заговорил.

– Я полукровка, – признался он.

Фейт была потрясена. Каяс бросил на нее быстрый взгляд, оценивая реакцию, и она представила себя, сидящую с раскрытым от недоумения ртом, когда увидела, что он немного повеселел.

Но снова нахмурился, пока продолжал:

– Мой отец – фейри, но я никогда его не видел. А мама была человеком, но умерла при родах. Мне повезло, что у акушерки было доброе сердце. Она усыновила меня, вместо того чтобы бросить на произвол ужасной судьбы, которая выпала на долю большинства полукровок.

Несмотря на все, мое детство выдалось не таким уж плохим. У меня были дом и пища, хоть я и рос в изоляции. Она скрывала меня, но время шло, и я мог лишь наблюдать, как она стареет и наконец умирает, старая и немощная, тогда как я даже не повзрослел по меркам фейри.

С тех пор мне приходилось прокладывать путь самому. Тогда я и присоединился к королевской страже, достигнув нужного возраста, чтобы пройти их начальное обучение. Здесь я нашел друзей, семью и сейчас думаю, что, в конце концов, жизнь полукровки может оказаться не такой уж плохой. Понимаешь, воспитавшая меня женщина пыталась внушить, какие трудности меня поджидают за пределами нашего маленького дома.

Лицо Каяса было добрым и светлым, пока он говорил о женщине, вырастившей его, но, когда оно снова стало мрачным, Фейт приготовилась к печальному повороту истории.

Черты его лица стали резкими, и янтарное пламя осветило суровую маску, которую он надел, чтобы пересказать следующий период своей жизни.

– Долгое время многие смотрели на меня так, словно я прокаженный и не достоин находиться в их рядах. Я страдал, вглядываясь в каждую деталь. Я выглядел как фейри, был силен и быстр и никогда не отставал на тренировках, но все равно всегда чувствовал себя слабее по сравнению с ними. И до сих пор иногда чувствую.

Каяс поймал ее пристальный взгляд, его глаза были полны… понимания.

– Кажется, даже в друзьях я видел то, чего они никогда не испытывали, – ненависть и отвращение. Я отличался и уже был готов принять этот факт и смириться с тем, что таким и останусь. Чужим и недостойным. – Он замолчал