Независимая жена - Линда Ховард

Она провалилась в сон уже после полуночи, но чтобы успеть на рейс в Париж — первую пересадку по пути в Сакарию — пришлось встать пораньше. Бледная от утомления она покинула квартиру, чтобы встретиться с Рисом в аэропорту. Салли собралась с силами, чтобы насколько возможно выглядеть по-деловому, держать его на расстоянии и показать, что не расстроена из-за его припадка ревности прошлым вечером, но с самого начала такой настрой оказалось трудно сохранить. Увидев, что она идет к нему, Рис поднялся на ноги и подошел, чтобы встретить ее, забрал у нее большую дорожную сумку и, наклонившись, прижался к губам коротким теплым поцелуем.

— Доброе утро, — промурчал он, медленно обводя темно-серыми глазами все тело. — Мне нравится, когда ты в платье. Ты должна почаще надевать их.

Так он решил игнорировать вчерашний вечер, так что ли? И хотя она собиралась сделать то же самое, тут же вспыхнуло раздражение, что из-за его выходки она сейчас чувствует себя измученной. Потом мысленно пожала плечами и одарила его прохладным взглядом.

— Я предположила, что сакарианцы предпочитают платья брюкам.

Обычно в поездки она надевала брюки для удобства, но обдумав характер задания, упаковала только платья. Для полета выбрала легкое бежевое платье без рукавов с низко вырезанным декольте, с соответствующим жакетом с длинными рукавами, который сейчас надела, потому что, несмотря на знойное лето в Нью-Йорке, ранним утром она часто зябла и знала по опыту, что в реактивном лайнере с регулируемой температурой ей будет холодно. Она также заменила обычную косу на аккуратный пучок на макушке. Учитывая длину волос, вариантов укладки было немного, и для более официальных встреч она всегда поднимала их вверх.

— Я тоже предпочитаю платья, — прокомментировал Рис, беря ее под руку. — У тебя длинные ноги, и мне нравится смотреть на них. Насколько я помню, раньше ты обычно носила платья.

Давай, напомни мне, разъярилась Салли, но сумела дать ему безразличный ответ.

— Когда я начала работать, то обнаружила, что брюки больше подходят для того вида деятельности, которым я занимаюсь.

Чтобы сменить тему, она спросила:

— У тебя есть билет?

— Беспокоиться не о чем, — заверил он. — Хочешь чашку кофе, пока не объявили наш рейс?

— Нет, спасибо. Я не пью кофе перед полетом, — сочла необходимым объяснить Салли и опустилась в кресло.

Вспышка в серых глазах, когда он усаживался напротив, подсказала, что Рис отлично понял, почему она не выбрала диван, но она игнорировала его и развлекалась, наблюдая за ранними пассажирами.

До вылета оставалось пять минут, и Рис уже начал беспокоиться, когда громкоговоритель объявил их номер рейса. Он поднялся на ноги, взял ее за руку и внезапно лукаво улыбнулся.

— Даже на таких каблуках, — заметил он, — ты доходишь мне до подбородка… почти.

— Они также могут стать опасным оружием, — отозвалась Салли, скривив губы.

— Серьезно? Мечтаешь использовать их против меня? — спросил он, и прежде чем она смогла отклониться, опустил голову и захватил ее губы жестким голодным поцелуем, не давая вздохнуть.

— Рис, пожалуйста! — запротестовала она, пытаясь скрыть ответную реакцию, вспыхивающую всякий раз, когда он касался ее. — Мы в общественном месте!

— У меня больше возможностей дотронуться до тебя в общественном месте, чем наедине, так что я собираюсь использовать их все в собственных интересах, — предупредил он.

— Это деловая поездка! — прошипела Салли. — Попытайся запомнить. Твоему журналу не пойдет на пользу такое непристойное поведение репортера на публике.

— Никто здесь не знает, что ты репортер, — с усмешкой парировал он. — Кроме того, я твой босс и лучше знаю, что хорошо, а что плохо.

— У меня свои нормы поведения, даже если у тебя их нет, и мне не нравится, когда меня лапают! Ты собираешься попасть на этот рейс или нет?

— Я не пропущу его ради целого мира, — протянул он, и Салли вспыхнула, уловив скрытый смысл.

Вне всякого сомнения, Рис планировал примириться за эту поездку, но она так же твердо решила не дать этому случиться. Она уверена, что Марина поможет ей, и уже смаковала мысль о ярости Риса, когда тот обнаружит, что она ускользнула.

Но пока впереди долгий полет в его компании, который вряд ли доставит удовольствие. Мало того, что его присутствие действует на нервы, она и в лучших обстоятельствах была беспокойным путешественником. Они не пробыли в воздухе и часа, а Салли уже просмотрела несколько журналов, попыталась почитать книгу в мягкой обложке, захваченную с собой, потом оставила ее и стала разгадывать кроссворды. Когда она отвергла и их тоже и снова попыталась читать книгу, Рис потянулся и взял ее за руку.

— Расслабься, — посоветовал он, поглаживая ее ладонь большим пальцем, жест гарантированно не позволяющий ей расслабиться. — Полет долгий, а ты нервная, как блоха. Ты измучишься, пока мы доберемся до Парижа, не говоря уж о Сакарии.

— Я не очень люблю путешествовать, — призналась Салли. — Мне не нравится сидеть, не двигаясь, и ничего не делать.

Ей уже все надоело, она скучала без своей рукописи, но побоялась потерять ее, поэтому не взяла с собой.

— Попытайся подремать, — посоветовал он. — Тебе это необходимо.

— И спать не могу тоже, — с жалобной усмешкой сообщила она. — Я просто нервничаю в полете, потому что не настолько доверяю пилоту, чтобы заснуть, и доверить ему справиться со всем этим.

— Не знал, что ты боишься летать, — сказал Рис, и Салли ощетинилась.

— Не боюсь, а нервничаю. Есть различие. Я постоянно куда-то летаю и была во многих опасных местах, не хочу вдаваться в подробности. Иногда даже наслаждалась некоторыми ситуациями. И однажды посетила несколько занятий по пилотированию, но из-за других дел у меня не хватило времени, чтобы освоить это искусство на должном уровне.

— Значит, ты занималась многим, — заинтересовался он. — Каких еще достижений ты добилась после того, как мы разошлись?

Он, казалось, обиделся, и она внезапно почувствовала гордость, что так многого достигла. По крайней мере, он убедится, что она не тосковала по нему.

— Я говорю на шести иностранных языках, на трех из них свободно, — холодно перечисляла Салли. — Хорошо стреляю, умею ездить на лошади. Многое пришлось бросить после первых попыток, например, кулинарию и шитье, потому что поняла, насколько это скучно. Что-нибудь еще?

— Надеюсь, нет, — парировал Рис, губы дрогнули в усмешке. — Неудивительно, что Дауни так часто посылал тебя в горячие точки, ты, вероятно, издевалась над ним!

— Над Грэгом нельзя издеваться, он жесткий, как гвоздь, — заступилась за своего редактора Салли. — И он сам работал бы в поле, если б мог.