Станешь моей? - Елена Лабрус

там есть.

– Серьёзно? – и не думает он мне верить, снова отщипывая виноградину и открывая свой ноутбук.

И я вынужден даже отвернуться, чтобы он не видел моего злорадствующего выражения лица, потому что перед тем как прийти на завтрак, я изъял это видео.

«Он, конечно, докопается, что оно было, – срываю я ещё один розовый цветочек, – но содержимым файла я вряд ли захочу поделиться. Ни при каких условиях».

– Yesterday… All my troubles seemed so far away… – напеваю я, когда за ним приходит Рене, помощница уволенной Кармен.

– Эван, простите, но вам пора ехать.

– Да, да, – захлопывает он ноутбук и встаёт. – До обеда, Адам! – мерит он меня подозрительным прищуром.

– Отлично тебе провести время, – широко улыбаюсь я в ответ. – Главное, штаны переодеть не забудь, мой мальчик.

– Еве привет, – улыбается он в ответ, давая понять, что всё прекрасно обо мне знает. И куда я сейчас пойду в том числе. – А ещё передай ей от меня «да».

– Да пошёл ты! Вон пусть Рене передаст. А я вам не «передаст» и не почтовый голубь.

«Передай, что он целуется лучше. Скажи ей за меня „да“», – морщусь я. Ну и общались бы без посредников!

– Как скажешь, – равнодушно пожимает плечами Эван. – И не хочешь спросить, когда она задала мне свой вопрос?

– И когда же? – выбрасываю я цветок.

– Сегодня с утра, у скалы, – ещё она виноградина исчезает за его белоснежными зубами, которые почему-то очень хочется проредить.

– И какой вопрос она тебе задала?

– Думаю, тот же, что задаст тебе, – хлопает он меня по плечу и, зажав подмышкой свой ноут, уходит.

Глава 18. Ева

В том, что все разговоры сегодня будут только о краже, я даже не сомневалась.

Это происшествие взбудоражило всех. Да и о чём ещё говорить, если не об Адаме, свидании Кейт, на которое она отправились с ним, о самой Кейт, поведение которой многим показалась подозрительным, да и сама она резко «испортилась» в глазах «коллег», сразу стала и не бедняжкой, и не такой милой, и вообще, противной, причём ровно в тот момент, когда получила приглашение на свидание. А ещё – об Аните да обо мне.

И чем ещё заниматься, кроме как выбирать новые наряды в гардеробной, чесать языки, сидя в саду или… чесать языки в любом другом месте, благо для удобства девушек их было предоставлено немало. Прямо как для наложниц в гареме.

К нашим услугам были: тренажёрный зал, бассейн, хамам, SPA-зона, огромная библиотека, музыкальная комната с роялем, танцевальный класс. И это только то, куда я успела заглянуть.

С утра после душа так хотелось выспаться. И я надеялась, что хоть в госпитале это удастся, но увы, меня выписали.

Приятная женщина-доктор осмотрела мой разрез, который был не больше двух сантиметров величиной и уже начал активно затягиваться. Поругала за то, что я сама сняла повязку (хотя, честно говоря, выбора у меня не было: от грязных бинтов пришлось избавиться ещё до душа). Но зато наклеила какой-то волшебный заживляющий пластырь, который был почти не заметен на коже, а главное: не мешал. И я словно заново научилась ходить и почти перестала хромать.

И выздоравливать было приятно. А вот вернуться в коллектив и общую комнату – не очень. Но больше всего расстраивало, что теперь приходилось тратить время на одежду, причёску и макияж. Но такая уж теперь у меня работа. Да и куда ещё девать это время, если не на… а дальше «см. с пункта номер один: выбирать наряды и т. д.»

– Не возражаешь? – показываю я на пустые качели, когда, закончив «наводить красоту», быстренько прихватив с крайней к выходу стойки первое попавшееся платье для вечера и бросив его на кровать, я прихожу в самый дальний и пустынный уголок сада. Но и там оказываюсь не одна.

В тени тента и раскидистых деревьев, на другой лавочке-качелях, прикрыв лицо раскрытой книгой, делает вид что спит, Анита.

– Валяй! – убирает она увесистый том и роняет, не удержав в руке. – Если, конечно, не боишься.

– Чего? – поднимаю я упавшую на красивую терракотовую тротуарную плитку книгу, пока Анита садится, и устраиваюсь напротив. – Того, что ты что-нибудь стянешь у меня?

– Да как знать, от меня же, говорят, можно теперь чего угодно ожидать, – поправляет она неудобное узкое платье.

– Уверена, что это была не ты, – хмыкаю я, рассматривая название книги. – Достоевский? Серьёзно? Где ты это взяла?

– В библиотеке, – отмахивается она. – Скажу тебе честно, и двух страниц не осилила. И почему ты уверена, что это не я? Есть какие-то новые факты, подтверждающие мою невиновность? – такая надежда в её голосе.

– Увы, это только моё личное мнение. А фактов пока нет. И не будет, пока Кейт не вернётся, – имею я в виду, пока не вернётся Адам, но почему-то мне даже имя его вслух теперь называть трудно.

Из груди вырывается невольный вздох. Боль моя, печаль моя, заткнись! Всё, решение принято. Хоть и раздумывала я не дольше секунды. И вышло всё спонтанно. Но то, что для этих двоих всего лишь шоу – для меня жизнь. Не шутка, не фарс, не водевиль. У меня только одна девственность, и я уже щедро предложила её Эвану. А значит, если он согласится, так тому и быть. Пусть эти двое играют в свои игры сколько хотят. Для меня же это не спорт, не соревнование, не Дельфийские игры, а контракт. Трудовой договор, условия которого я выполню. Нет, я не бунтарка. Соблюдать инструкции умею. А вот делать то, что мне не присуще – нет. И даже ради рейтингов никого строить из себя не собираюсь.

«Буду такой, как есть! Подпись. Печать», – вот что я для себя решила.

А я честная, серьёзная, немного замкнутая, слегка прагматичная, не плакса и не склонна к излишней рефлексии. И не надо меня ни любить, ни жаловать. Просто дайте денег на операцию брату, и я пойду. Я приехала сюда за этим. Об этом и постараюсь думать. Глупое сердце, заткнись!

– Значит, до обеда новостей