Черноземье - Иннокентий Белов

сильнее, но численность воинов теперь точно выше прежнего. Его воины взрослеют и становятся более умелыми бойцами, а Крысы неумолимо стареют и слабеют постоянно. не смотря на магическое лечение. Поэтому воевать и терять людей городу снова совсем не с руки, время сейчас больше работает все же на Астор. Молодежь подрастает и ее в городе очень много, а Крысы вымирают понемногу от старости вместе с каторжанами, так как расплода у них почти нет.

— Да, очень ты меня расстроил такими новостями, — я немного помолчал. — Но ведь это теперь не все проблемы Астора?

Что он там еще про Беев говорил? Как будто городу одних Магов с их войском не выше крыши?

— Так ведь, Сохатый? — и старый Охотник кивает головой, соглашаясь со мной, потом продолжает рассказ:

— Теперь с юга начинаются непонятки со степняками. Те Беи, с которыми заключен вечный мир на все времена, пытаются сдержать агрессивную молодежь. Но той все больше и больше, вскоре она займет основное положение в степи, — вносит ясность Сохатый.

Это да, я знаю хорошо, что со старыми и ослабевшими воинами степняки не считается совсем. Поэтому количество тех взрослых воинов, которые хорошо помнят как они выживали вместе с горожанами во время Беды за счет дармового зерна, все время уменьшается, а их влияние стремится в нулю. Двадцать земных лет за это время прошло, очень солидный срок для живущих в степи.

Любой самый могущественный Бей не сможет долго сдерживать своих молодых воинов, если они видят, на кого можно напасть и поэтому требуют добычу и смазку для своих сабель. Пока им хватает войны с Астрией, но та уже почти разбита и загнана в угол, долго сопротивляться теперь не сможет, а в степи каждый год взрослеют тысячи молодых воинов.

В Асторе тоже многие сотни, в степи тысячи, на Севере — в лучшем случае десятки.

Вот такие расклады сейчас получаются с этой стороны Сиреневых гор.

Теперь-то стало понятно мне и всему Совету Капитанов, что нужно было во время Беды не замиряться со степняками, а наоборот воевать как можно дольше. Пока у хорошо вооруженных пришельцев имелось огромное преимущество в количестве воинов. Загонять жителей Бейств подальше от побережья в бесплодные степи и превентивно вырезать.

Но тогда наступивший мир однозначно оказался нужен черноземельцам с тактической точки зрения, а вот со стратегической он привел город к сложившемуся теперь почти безвыходному положению.

Астрию степняки рано или поздно добьют, потом могут немного повозиться с Магами Севера. Если удастся их натравить на Магов. Сотни оставшихся Крыс точно своими тысячами конницы южане вырежут, Магов наверно не смогут достать в Башнях, но гигантские запасы зерна возьмут под свою руку.

Хотя насчет сохранности этих запасов у меня большое сомнение. Это маги Севера могут сами при свободной мане его надежно хранить, а в башнях у Роковой горы оно просто пропало наверно.

И на кого потом им останется обрушиться? Вот это вопрос из вопросов для местных властей и всех жителей Черноземья.

— Ладно, с Магами разберемся со временем, если Ратуша попросит. Пошли в номер, полечу я тебя сразу пока никого нет.

Специально закинул наживку через Сохатого Совету Капитанов. Наверняка, что он быстро доложит о моих словах властям Астора. Только тут есть много о чем подумать, горькие уроки окончательных итогов моих прошлых побед нельзя забывать так быстро.

На это дело Сохатый соглашается сразу, мы поднимаемся наверх, я легким шагом, он с большим трудом, хватаясь за перила для устойчивости и с трудом подтягивая свое большое тело. Потом открывает дверь в самый большой номер, а я понимаю, что гостей тут тоже давно не было, даже белья на кроватях нет, их тут две стоит.

— Садись сначала, посмотрю твою голову.

Сохатый занимает табурет и я прохожу пару кругов около его головы с камнем в руке, трачу процента три-четыре только на голову и потом отнимаю руку.

— Сходи посмотри в окно. Помогло или нет?

Здоровяк открывает глаза, промаргивается и с огромной радостью смотрит мне в лицо:

— Точно ты ведь! И не изменился ни капли! — с восторгом заявляет он.

— Так уж и не изменился? — сомневаюсь я.

Девять наших прошедших лет оставили отпечаток даже на мне, это я отчетливо видел в зеркале в последний раз. Как ни оздоравливай организм, он все равно стареет и меняется не в лучшую сторону.

— Ну, если честно, есть немного, старше стал выглядеть, — неуверенно говорит Сохатый, очень опасаясь меня сейчас обидеть или расстроить своими словами.

— Вижу все как в молодости! Спас ты меня, Ольг! Я ведь уже думал трактир закрывать и в город на вспоможение от Гильдии садиться! Ой, спас! Теперь еще побарахтаемся! — радуется мужик.

— Ложись на кровать и лежи спокойно, сейчас спину тебе и колени поправлю, — прерываю я его восторги.

Та же процедура с обоих сторон тела, еще шесть процентов маны уходит из меня, но теперь Сохатый готов прямо прыгать от счастья и постоянно благодарит меня. Прямо готов руки целовать, так его возможность нормально видеть и ощущать себя здоровым радует.

А кого новое зрение не обрадует? В неотвратимо наступающей темноте?

— Ладно, скажи своим, чтобы готовили мне ужин. И если есть в округе кого из крестьян подлечить, пусть тогда привозят сюда. Хотя я и сам могу прогуляться к лежачим завтра и потом тоже. Но пошли кого-нибудь рассказать мужикам в округе про такого Лекаря заезжего. Теперь у меня силы побольше и нужды торопиться никакой никуда нет. Денег много брать не стану, но по тайлеру пусть готовят за серьезное исцеление. За небольшое — половину золотого возьму.

Сохатый молодой поступью слетает вниз и я слышу как начинает отдавать приказы прислуге, разглядев наконец творящийся бардак на кухне и валяющиеся везде клубы пыли.

Кому еду готовить, кому — все отмывать и номер гостю стелить, кому бежать по соседним хуторам и звать народ на лечение.

Зазывать на лечение отправил двоих сразу, чтобы побольше крестьян посетить до ночи. До нее всего часа два осталось, так что немного кого успеют обежать. Ничего, потом уже голубиная почта сработает.

Я пока ужинаю наскоро приготовленной едой, три кружки пива разожгли аппетит как следует, потом отдыхаю в номере, как первая подвода привозит недавно переломавшего упавшим деревом ноги в лесу крестьянского паренька.

На него уходит восемь процентов маны, ходить он пока не сможет, но уже вскоре полностью