Небо сквозь жалюзи - Дарья Панкратова

Интересно, почему она должна была уговаривать этого типа? Где давать рекламу – каждый решает сам; если он так сомневается в собственном выборе, то зачем делать крайней ее, Агату? Кто знает, вдруг у него впоследствии начнутся неудачи, а обвинять в них он придет того, кто в свое время убедил его рекламироваться в «Бизнесмене»…

«Может, я когда-нибудь натренируюсь убалтывать клиентов?» – Агата всхлипнула, глубоко вздохнула в последний раз, и, щелкнув задвижкой, покинула кабинку – столь гостеприимное и безопасное убежище.

Вернувшись в отдел, она обнаружила, что почти все уже разошлись – было начало седьмого.

– Пойду-ка и я домой, – вслух произнесла Агата, – наверное, дома уже забыли, как я выгляжу.

Шагая к метро, Агата обкатывала эту фразу в голове так и эдак. В самом деле, что это она? Разве у нее есть дом?

Два дома она последовательно оставила, будучи в Москве. Здесь же, в Питере, она была гостем у Яночки с Максом, а до того, чтобы квартирка на Черной речке стала ей полноценным домом, было еще далеко.

Выйдя из метро, Агата припомнила, что давно не покупала ничего к чаю или к общему столу. Заглянув в ближайшую булочную, она взяла песочный пирог с вишней, песочные корзиночки с малиной и шоколадный крем. С набитым битком пакетом она отправилась на улицу, где ей осталось так недолго проживать.

Звонить в дверь Агате пришлось не раз и не два. Наконец на протяжный настойчивый звонок откликнулся Макс.

«Ну вот, они уже не хотят впускать меня», – расстроилась Агата.

У Макса был странный, почти дикий вид – глаза блуждали, не задерживаясь подолгу ни на одном из окружающих его объектов, включая Агату. Волосы были взъерошены, как будто он только что вылез из драки.

Агата подумала про себя, что, наверное, она действительно тут загостилась – как еще можно было трактовать странные взгляды Максима на нее? Он даже не принял пакет у нее из рук. Молча скрылся на кухне.

Агата разулась, повесила плащ на вешалку и отправилась сначала в ванную, чтобы помыть руки, а потом на кухню вслед за Максом. Может быть, если поговорить с ним, то он придет в себя?..

На кухонном кожаном угловом диванчике находилась вся семейка, но, помимо Яночки с Максом, Агата увидела еще одного человека.

– Садись, – коротко сказал Макс, и Агата подчинилась.

Диким был не только он, таким же было и выражение лица у Яночки.

– Да что случилось-то? – поинтересовалась Агата.

Сидеть здесь, взирать на озадаченные лица и при этом еще и пытаться прочесть мысли присутствующих – это было выше ее сил.

– Я, кажется, беременна, – выдавила из себя Яна, в ее голосе Агате послышались слезы.

Агата сдержанно кашлянула. Ей сразу стало как-то неловко. Почему из этой новости нужно устраивать повод для общего собрания? Кто этот парень, что он тут делает?

– Кажется, или действительно беременна?

– А что, разве ты у нас специалист по беременным женщинам?

– Иногда мне кажется, что уже специалист, – призналась Агата, – провести столько времени рядом с нашим декретным секретарем… Ладно, неважно. Так ты уверена в том, что говоришь?

– Д-да, – пробормотала Яна.

Макс сунул подруге бумажную салфетку:

– На, вытрись, – с раздражением сказал он. – И не надо плакать…

– Точно, плакать не надо, – негромко произнес неизвестный Агате парень. – Лучше от этого никому не станет, и вообще слезы ничего не изменят.

Повисла неловкая тишина. Агата не знала, куда деваться и куда девать глаза. А потом поймала на себе пристальный взгляд незнакомца. Только теперь до нее дошло, что она, оказывается, внимательно изучает его лицо. Она вспыхнула и отвернулась.

«И вовсе я не думала на тебя пялиться, – сердито сообщила она, словно парень мог услышать, о чем думает Агата. – Мне просто надо было куда-то смотреть, чтобы самой… не расплакаться. Не могу видеть, как она переживает».

Но он, конечно, теперь будет считать иначе. Он ведь прекрасно знает – в нем есть на что посмотреть. Не может не знать.

Колдовские глаза. Такие глаза должны быть под запретом для мужчин. На кухне не то чтобы очень светло, и не сразу разберешь, серые они или зеленые, а, может, нечто среднее между этими двумя цветами?

Вопреки ситуации, широкие темные брови не нахмурены. И не описать, что это за лицо – умное, веселое, спокойное; губы сомкнуты словно с некоей иронией, а прищур глаз неуловимо сообщает о присущей мужественности.

Темные, давно не стриженые волосы слегка взъерошены. Легкая небритость свидетельствует о не слишком трепетном отношении к собственной персоне.

Агате стало ясно, что, несмотря на темные волосы, брови и даже некоторую смуглость, восточных корней в нем нет и в помине.

Мысленно она позавидовала его девушке. Такому парню только в кино и играть, и не сладких мальчуганов, а более зрелых героев. Может, даже отчасти мятущихся, а не таких, у которых по жизни все правильно, все вовремя и по-мужски.

– Сначала у меня просто была задержка, – коротко всхлипнув, сообщила Яночка. – Я особого значения не придала… Пока не начало тошнить.

– Вот как, – пробормотала Агата.

– Да, как-то вот так…

Макс сидел с каменным лицом. Настоящий Каменный гость, почти как у Пушкина. И повод тоже был вполне себе драматическим.

– Что ж теперь?

– Не знаю. Я вообще-то не планировала… мы не планировали, – поправилась Яна.

– Но и избавляться от ребенка – тоже не выход, – подал голос Макс. Агата чуть не зааплодировала, но удержалась. За одно только это можно было начать уважать его сильнее.

А вот почему вся эта радость стала предметом всеобщего обсуждения, Агата до сих пор не могла понять.

Парень, которого все еще ей не представили, поднялся со своего места.

– Я, пожалуй, пойду. Мне пора, а вам тут есть о чем поговорить. Да и поздно уже, если честно.

Мысленно Агата сказала ему спасибо.

– Ага, давай, – Макс поднялся тоже, – я тебя провожу.

– Я тоже пойду провожу тебя, – неожиданно для себя предложила незнакомцу Агата.

– Агат, да я сам… Сиди.

– Я имею в виду – до метро.

Макс оторопело посмотрел на нее, но ничего не сказал.

* * *

На улице было темно, свежо, зябко. «Пора доставать пальто», – подумала Агата, ежась и поводя плечами.

Было еще и тихо. Словно куда-то исчезли все машины, лишь изредка проезжали то любители скутеров, то неприметные «волги», то сверкающие в свете фонарей иномарки.

Опавшие листья похрустывали под ногами. От фонаря к фонарю их оттенок менялся: желтоватые, багряные, почти зеленые, и вновь золотистые, бордовые, не гниющие, а высыхающие… Хоть сейчас в гербарий. Давно не было дождей. Агата порадовалась этому: в противном случае каблуками своих ботильонов она месила бы сейчас питерскую грязь.