Авиатрисы - Ами Д. Плат

осталось недолго. Тень революции нависла над вами. Она совсем близко. Она разорвет грудную клетку вашей больной Империи, сломает все ребра по одному и вырвет сердце!“»

– Смахивает на бред того, кто сошел с ума от пыток, – парировал советник.

– Тем не менее нужно провести проверку, – настаивал Бойн.

– Если начнем гонять своих же, такое нам с рук не сойдет. Вы разворошите осиное гнездо, Бойн. Нужно действовать хитрее. Обсудим детали на военном совете на следующей неделе. Подготовьте предложения, я доложу премьер-министру.

– Вы доложите об этом? – Брови Бойна почти взлетели на его лысую макушку.

– Премьер-министр должен знать обо всем. Иначе как ему принимать верные решения?

– Я бы на вашем месте поостерегся поспешных…

– Граф Бойн, вы сами только что настаивали на радикальных мерах. Я просто прислушался к вашему совету.

– Вы же видели нападавшего! Может, он и правда сумасшедший.

Эбигейл бросила взгляд на Томаса: участвовал ли советник в пытках? Нет, она не верила, что он бы стал марать руки.

– Что ж, нам пора на бал. А то юные авиатрисы слишком долго без присмотра. Нужно представить их публике, – поторопил Томас, и все направились на торжество.

Он с графиней шел позади. Левикот и Бойн обсуждали безумцев из «Нового света».

– Томас, скажите, – тихонько спросила Эбигейл, – что с тем человеком? Узником под номером шестьсот один?

– Он мертв.

– Как? Снова без суда? Вы могли обречь его на пожизненное.

– Любой, кто прикоснется к вам хоть пальцем, труп. – Томас незаметно, украдкой поцеловал ее руку.

Эбигейл похолодела. Она не хотела столь чудовищного исхода и испытывала жалость к несчастному. Хоть он и пытался ее убить, рана оказалась несерьезной. Каждый имеет право на честный суд. А человек, чьего имени она даже не узнает, много недель умирал в пытках. Никто такого не заслуживает.

* * *

В самом просторном двусветном южном зале дворца играла живая музыка. В дверях гостей встречала скульптурная группа, изображающая членов императорской семьи, кроме, разумеется, его святейшества.

Белоснежная колоннада с позолоченным лепным орнаментом уводила взгляд посетителя к расписному и завораживающе высокому потолку. Мрамор из далеких рудников сиял так победно, словно оказался здесь раньше всех людей и дворцов, а не был привезен рабскими усилиями.

Нарядные гости в костюмах и масках танцевали без устали, будто это последний бал сезона. Приглашенные пытались превзойти друг друга блеском украшений. Кавалеры кружили дам, отсветы огней сверкали на роскошных одеяниях.

Эбигейл заметила знакомые мятное и лиловое платья и поспешила к девушкам.

Толстый мужичок в маске, от которого разило спиртным, приобнял Розалин за талию и приговаривал:

– Пойдем со мной, сладкая. Я отвалю золотишка прилично. Купишь красивую безделушку. И я умолчу об удовольствии, которое ты получишь.

Эбигейл словно материализовалась за его спиной подобно грозной тени. От нее буквально исходило какое-то потустороннее, пугающее свечение.

– Прошу прощения. Вы что-то перепутали.

– Идите, милочка, куда шли. Вы для меня уже старая.

– Вы хоть знаете, с кем говорите?

Мужичок сощурил глаза, а потом догадался:

– О, вы, что ли, директриска? Ведите к нам еще девочек. Моим друзьям одиноко.

– Что вы себе позволяете?!

Эбигейл разъярилась, лицо стало хищным, но появление советника быстро ее остудило: Томас подоспел с охраной. Мужчину вывели из зала, мелкий чиновничек перебрал лишнего. Эбигейл не могла ничего с ним сделать. Да и не хотела.

– Ужасная идея – привозить сюда авиатрис. Здесь одни невежи.

– Все в порядке, – отозвался Томас, – бывает. Пусть отдохнут. Больше к ним таких типов не подпустят. Охрана следит.

– Я пожалуюсь родителям! – воскликнула Розалин, пунцовая, будто закатное солнце в темный морозный день.

– О, миледи, его выгнали. Не позволяйте всяким дуракам вас расстраивать. Впрочем, давайте найдем ваших родителей. Нам нужно побеседовать. Только не стоит их волновать. А пока расскажите, всем ли вы довольны в академии?

У Томаса и Розалин завязался непринужденный разговор. В этом был весь Томас: из человека, спокойно отдающего смертный приговор, советник непринужденно превращался в галантного кавалера, способного увлечь юную девушку болтовней о преимуществах котильона перед вальсом. От этой перемены Эбигейл каждый раз становилось не по себе.

– Видела кого-нибудь из друзей? – спросила Эбигейл у Луизы.

– У меня давно нет друзей, – отозвалась та, медленно двигаясь вдоль колонн и кого-то высматривая. – Будто бы ты не знаешь.

– Прости. Я хочу как лучше.

– Лучше будет, если ты отпустишь меня с остальными на войну. Я хочу отомстить за маму и папу. – Девушка резко развернулась и наморщила брови.

– Луиза, не могу. Зачем ты усложняешь мне работу? Помимо того, что приходится защищать тебя ото всех, вдобавок вынуждаешь сражаться с тобой.

– Я способна за себя постоять, могу быть авиатрисой.

– Но ты и есть авиатриса. А мне требуется твоя поддержка в стенах академии. Мне необходима опора. Я не справляюсь одна.

Луиза смотрела недоверчиво. Эбигейл никогда не позволяла себе проявлять слабость, не просила о помощи.

– О чем ты говоришь?

– Станешь моей помощницей – помощницей директрисы. Официальная работа. Согласна?

– Серьезно? – еще более недоверчиво спросила Луиза.

– Абсолютно. Больше никаких уроков, никакой зубрежки. Ты умна, упорна и усидчива и доказала, что можешь справляться с разными поручениями. – Эбигейл взяла ее за руки и повторила мягче: – Ты нужна академии. И более того, ты нужна мне здесь, Лу. Согласна?

– Я… да, спасибо! – Она моментально оживилась. – Я не подведу!

Эбигейл наблюдала, как, закончив умасливать родителей Розалин, Томас пригласил Луизу. В зале открыли окна, повеяло ночной прохладой. Директриса знала, как льстило ученице внимание красивого и умного мужчины, но тот не спешил оправдывать простодушные надежды, лишь поддразнивал графиню. Заиграла мелодия, и Эбигейл поспешила ответить на мольбу нового кавалера о танце.

– Я помню вас совсем малышкой, – мурлыкал советник, закружив Луизу в танце.

– Выросла? – Завершив оборот, та прильнула к его груди, погладила лацкан пиджака и скользнула пальцами к шее. Томас чуть отпрянул, возвращая ее руки на законное место – себе на плечи, но улыбнулся.

– Почти не изменились, миледи. – В новом движении он сжал девушку за талию и поймал недовольный взгляд графини. – Разве что расцвели, как прекрасный цветок. – Томас ухмыльнулся.

Эбигейл прислушивалась к обрывкам их разговора больше, чем к словам своего партнера.

– Что думаете об авиатрисах? – Луиза облизнула губы, напрашиваясь на комплимент.

– Что вы – совершенное оружие. И оно не может пылиться в чулане, понимаете?

В отдельной нише, схожей с триумфальной аркой, стояли троны. Центральный – императора – пустовал уже несколько лет. Его высочество не появлялся перед подданными – дабы не ослепить их своим небесным сиянием, как гласила молва.

Когда двери в противоположном конце отворились, музыка стихла и