Летняя вьюга - Павел Сормов

    -Сколько?

    -Ну вот, тут от руки, как он любит, я копию сделал. Сто… три?!

    -Блин. И какой сто третий?

    -Система реального времени.

    -И что бы это значило?

    -Ну, помнишь, он упомянул, что Дашка тормозит при работе с ЭМИ. Система реального времени реагирует на события, если не успевает обработать по нехватке ресурсов - просто останавливает обработку. Как тогда, со светом - отразить целиком не смогла, получилась какая-то хроматонь. Её мозг, в сочетании с демонами-драйверами - тот же комп… ошибка в сто третьем… фигня какая-то, ничего в голове не вяжется. Давай, сегодня отчёты допилим, и по домам. Завтра у неё что?

    -Химия - предэкзамен, и два зачёта. Будет у нас с трёх до шести, поработаем с границей. Как раз с утра оборудование надо будет нарыть и настроить.

    

    ****

    Квартира сверкала такой чистотой, что Джа со Светланой шли будто бы по музею, со стрелками "направление экскурсии", которую проводила рыжая, сияющая и гордая, как олимпийская чемпионка. Игорь, хотя и оказался посвящён в тайну юной волшебницы, под обещание не подавать прочим посвящённым вида, что ему всё известно, был, тем не менее, поражён. Светка, впрочем, тоже была в шоке - заставить младшую у себя-то в комнате прибраться, и то было подвигом. Похоже, Дарья на самом деле решила внять дедовым наставлениям, и стать "хорошей". Что, по привычке, изрядно пугало - сестрёнка теперь обладала неограниченными возможностями причинять окружающим добро, и, очевидно хотела, чтобы никто не ушёл обиженным.

    На столе в гостиной лежала внушительная кучка предметов, тоже вычищенных и аккуратно разложенных, считавшихся в семье давно утраченными "военно-морским способом". Тут была лауреатская медаль деда, имперский червонец конца девятнадцатого века и масса других, менее ценных, но дорогих как семейная память вещей.

    

    -Четырнадцать килограммов химической грязи. - Тихо похвалилась феечка, стоя с сестрой на балконе. - Пакет руками выносила. Ну, в смысле, вид делала.

    -Ты что, взвесила его?

    -Ага. Просто интересно. - Дашка лукаво улыбалась, искрясь озорством и желанием продолжать игру в добрую волшебницу.

    Причину её хорошего настроения Света отлично понимала. Ирина Петровна, бабушка курчатовской дашкиной подруги Ани, вела в местном ДК "Энергия" кружки мягкой игрушки, вышивания и прочего рукоделия. Энергичная соседка отловила сестёр и Игоря, возвращавшихся из магазина, и вдоволь пожаловалась на тяжёлую жизнь. Основным элементом тяжести, в прямом смысле этого слова, был непосредственный начальник Ирины - Пётр Сергеевич Снобков. Сей представительный господин неприятной наружности и устрашающей окружности, занимающий должность директора дома культуры, в жизни хорошо умел делать три вещи. Во-первых, писать для районного начальства блестящие отчёты о непроделанной им, на самом деле, работе в области культуры, во-вторых, красть во вверенном ему ДК всё, что плохо или хорошо лежит, стоит и висит, а в-третьих, превращать в ад жизнь подчинённых. Причём в последнем умении он настолько продвинулся, что от его административного пыла страдали не только сотрудники, но и вообще все, кто хоть как-то соприкасался с несчастной "Энергией". Посетителям и даже сотрудникам арендующего небольшое помещение местного интернет-кафе он запретил доступ в туалет, впрочем, туалетное самодурство директор проявлял и в целом по ДК, открывая и закрывая доступ к заведениям по желанию собственной левой пятки. Забетонировал сливы ливневой канализации, в результате чего двор ДК превращался в уличный филиал бассейна каждый серьёзный дождь. А главное, методично выдавливал из своей вотчины всё живое, способное заинтересовать хоть каким-нибудь творчеством молодёжь, стремительно превращая вверенное ему хозяйство в разграбленную коробку, начинённую кружками "пенсии и пляски". Благоволил он только к странному господину, арендующему помещение для студии звукозаписи на втором этаже, чудовищно жадному персонажу, вместо установки нормальных звукоизолирующих окон предпочитавшему устраивать скандалы по поводу шума всем, от детей-кружковцев, до строителей, чинящих козырек над входом в компьютерный клуб. Нельзя сказать, что местный совет, сплошь "красные" активисты, старые сотрудники НИИ во главе с Норой, не пытались разобраться со всем этим безобразием, но у жирной гадины, видимо, были неплохие подвязки в районе. Поэтому вороватый самодур продолжал занимать в ДК своё директорское место, а также, подражая газу, весь предоставленный ему объём - даже в дверь боком протискивался. Последними "подвигами" директора были перекрашивание здания в цвета украинского флага, замена ещё советской, но вполне приличной и красивой двери главного входа, на железное убожество, с умыканием старой на свою дачу, естественно, и спиливание с монументального стенда афиши, стоящего напротив входа в дом культуры, металлических молний. Молнии были местным брендом, тут они были везде - Курчатово было посёлком при институте, созданном для решения проблем термоядернго синтеза, источника безграничной энергии. Но вчера какой-то районный культурный деятель, инспектируя вверенное хозяйство, неожиданно обратил внимание господина Снобкова, что четырёхметровые железки по краям афиши явственно напоминают какие-то очень нехорошие руны. В свете последних политических веяний так и вовсе, страшно сказать, экстремистские. В советские времена, помнится, была легенда, что якобы, вполне безобидную рок-группу "KISS" не пустили в Советский Союз на гастроли из-за двух несчастных "зиг" в логотипе. Но заподозрить в симпатии к эсэсовской символике построивших в шестидесятые годы Курчатово, со всеми его молниями, бывших фронтовиков, было, естественно, за гранью всего. Тем не менее, начальственное указание директором было принято к исполнению со всем рвением, и сегодня днём два трудолюбивых мигранта вовсю резали болгарками стальных призраков нацизма, добрых сорок лет, до этого дня, мирно украшавших площадь.

    Собственно, на весь этот беспредел и пожаловалась сейчас Свете, за неимением рядом свободных ушей мамы сестёр, Галины Викторовны, Ирина. Разумеется, даже в страшном сне, рукодельница не могла вообразить, какого джинна она только что выпустила на волю. Зато это прекрасно понимала старшая сестра, внимательно, в фоновом режиме с кивками и поддакиванием, разглядывавшая Дарью. Рыжая даже отвернулась, чтобы "онейе сама" не увидела полыхнувших глаз и прикушенного кончика языка, но родную кровь не обманешь. Дарья уже пару раз отмечалась в мелких каверзах "слизню", как называли вороватого самодура местные подростки. Но сейчас было понятно, что феечка намылилась взяться за дело всерьёз, а у Светки, в свою очередь, не было ни малейшего желания спасать Снобкова от её волшебной силы. Даже наоборот, хотелось посмотреть, что за фокусы измыслит на этот раз младшая. Поэтому аспирантка не сказала сестре ни слова по поводу ДК, и только расхвалила супергеройскую уборку. И осведомилась, не забыла ли сестрёнка, случаем, что завтра экзамен.

    -Помню я всё, - проворчала недовольная возвращением сестры к педагогизму Дарья.

    -Це-восемь-аш-восемнадцать?

    -Октан.

    -Пэ-аш?

    -Мера активности ионов водорода… отстань уже, а?

    

    ****

    Сто три вопроса Чекана, на самом деле, были чисто случайным совпадением, с числом из текста песни старых немецких металлистов. Мысль, которая пришла в голову профессору, не имела номера. Строго говоря, это была даже не мысль, а испуг. И ушёл старый учёный так спешно, потому, что собирался проверить его обоснованность. Еще два дня назад Борис Викентьевич расценил бы такую догадку, как следствие переутомления, или просто бессонницы - иногда сны, особенно кошмары, не прочь навестить не выспавшегося человека прямо во время работы, или активного отдыха. Но сейчас… Чекан просто хотел проверить один расчёт, сделанный им, опираясь на своё видеовоображение, в случае малоизученности явления обычно работавшее куда лучше любых математических моделей. Ошибка МОГЛА БЫТЬ действительно в устройстве… накопителе. STORE. Но вся ирония состояла в том, что чёртов накопитель в "золотом" фильтре отлично работал, выдавая эффективность, близкую к теоретическому пределу. Если бы профессор ошибся в знаке, как он сейчас панически предполагал, фильтр бы просто не функционировал. Никак, просто и тупо перекрывая перед анионом нанотрубку. Но фильтр работал, работал надёжно, даже когда над ним издевалась волшебная внучка. А значит, расчёт был верен. Если верна теория, но она была подтверждена тысячами опытов, и не только в его лаборатории… и это была ЕГО теория.

    Через полтора часа после догадки в лаборатории Борис Викентьевич Чекан стоял посреди большой комнаты своей квартиры и обессилено, задрав голову, смотрел на мерцающие блики от заходящего солнца на хрустальных висюльках люстры. Так страшно ему не было уже… сорок четыре года. Да, с той памятной киевской ночи, когда он сам загнал себя в тупик. Безупречный математический тупик, идеальную гильотину, с любовью выстроенную для себя совсем другим человеком…