Реквием каравану PQ-17 - Валентин Пикуль

А под водой, отблескивая металлом, неслись торпеды, и теперь множество пушек и автоматов уставились за борт, силясь поразить уже не самолеты, сбросившие смерть, а сами капсулы смерти, в которых заключено полтонны тротила. Трассы перепутались в воздухе, будто разноцветная пряжа. Наводчики уже плохо ориентировались в этом безумном пекле. Часто переводя огонь слева направо (или сверху вниз), они стали задевать свои же корабли, переранив немало моряков на палубах…

Раздался взрыв! Это американский «Хунер» получил в борт сразу две штуки, и машина корабля, разнесенная в куски, с облаком пара вырвала кверху всю палубу… Нет, этих немцев не остановишь так просто – они воевать умеют.

Еще удар! На этот раз по английскому транспорту…

Где-то полетели за борт плоты и чемоданы. Казалось, прошло немного времени, а между колоннами кораблей уже плавали люди. Их было много, но спасать их было некогда… Англичане остались верны себе, и один из них, уже тонущий, все же успел пошутить.

– Эй, штурман! – крикнул он на проходящее судно. – Брось сюда карту. Я хочу посмотреть, долго ли мне плыть до Москвы…

Советский теплоход «Донбасс»[12] замыкал третью колонну ордера. Он попал в самую гущу боя. Кажется, нашим морякам удалось свалить один самолет, второй полоснули из пулеметов так, что вряд ли он дотянул до берега. Но торпеда уже шла на них, серебря воду газом, – «Донбасс» умудрился отвернуть. Только отвернули – пошла на них вторая (на циркуляции). Она, кажется, даже задела корму, но ее тут же отбросило к черту работой винтов, а там – в кипении – она кувырнулась, быстро затонув.

«Пронесло!» – раздался вздох облегчения на «Донбассе»…

«Донбасс», сам уйдя от смерти, тут же стал подхватывать из воды тонущих моряков-американцев. Очутившись на палубе советского корабля, спасенные сразу же включились в общую работу. В этот момент раздался еще один взрыв…

– «Азербайджан»! – закричали на палубах «Донбасса». – Братцы, нашего долбанули… Никак, хана им всем?

* * *

Да, это случилось, и было очевидно – этого не избежать.

Торпеда поразила советский корабль «Азербайджан».

Командир американского эсминца «Уэйнрайт» сообщал своему командованию: «Сначала русский танкер был охвачен пламенем высотой около 60 метров, потом пламя быстро погасло, и над танкером взвились клубы дыма и пара». Английский историк дописывает эту сцену: «Тяжелое орудие в носовой части танкера, укомплектованное исключительно женщинами, продолжало вести огонь в направлении немецких самолетов».

Мощный заряд вырвал кусок борта, изнутри пораженного танкера началось бурное извержение чего-то тягучего и маслянистого. «Азербайджан» по инерции еще двигался вперед, медленно вылезая из облака дыма, пара и копоти, сверху на него падали обломки… Потом машина отказала и он замер, окруженный каким-то подозрительным веществом, вытекающим из его пробоины. Союзный тральщик подходил к нему с опаской – каждую минуту море вокруг корабля могло вспыхнуть.[13] Орудия англичан были уже наготове, чтобы разом покончить с танкером, который теперь будет только задерживать остальных на курсе.

Но «Азербайджан» не стал снимать с борта команду.

Но «Азербайджан» не дал эсминцу расстрелять себя.

С мостика «Азербайджана», усиленный мегафоном, послышался не очень-то дипломатичный окрик:

– Пошли к чертовой матери! В помощи не нуждаемся…

Наведенные прямо на тебя орудия – это, конечно, не «помощь», но сейчас было некогда выбирать слова. На РQ-17 повторилось почти то же, что случилось и на РQ-16 со «Старым большевиком»: «Азербайджан», залатав пробоину пластырем, укрепил изнутри борта подпорами, привел в действие помпы, контуженные взрывом торпеды, откачал из отсеков грязную воду и… продолжил свой путь! Флагман конвоя скоро принял с него сигнал:

«№ 52. Занимаю свое место в ордере»…

Немцы отвязались от каравана около 20.30, и понемногу все стихло. Был резкий перепад, словно быстрая смена атмосферных давлений, – от гвалта и стрельбы к удивительной тишине. Англичане, не покидая боевых постов, уже стали пить чай. Корабли РQ-17 поравнялись с немецким «хейнкелем», который, лежа на воде, корчился в едком бензиновом пламени. На его крыле спасался знаменитый ас Ганнеман, возглавлявший нападение торпедоносцев. Он имел на своем личном счету 50 000 тонн потопленного тоннажа противника, и смерти ему, как и всем людям, не хотелось… Но ни один из кораблей не задержался, чтобы подобрать его. Даже спасательные суда, замыкавшие строй, прошли мимо, осыпая любимца Геринга свистом, проклятьями и плевками…

Жалеть ли нам этого фашиста?

Нет, не надо жалеть!

Пусть он тонет вместе с пылающим самолетом. Испытав страшное потрясение, потеряв корабли и команды, караван РQ‑17 снова ложился на генеральный курс.

Сталинград! – вот та конечная пристань, на которую должны быть свалены важные стратегические грузы.

Издалека еще слышалась частая стрельба: это англичане добивали раненые транспорта, которые держались на волне, не желая умирать во мраке бездны… Если бы корабли умели плакать, они бы, кажется, сейчас рыдали!

* * *

Ну а теперь, читатель, на все это надо посмотреть спокойными глазами.

В общем-то, ничего страшного не произошло. Люди отлично понимали, на что они идут, трогаясь в рейс по маршруту РQ-17. Война есть война, это всегда испытание мужества риском, и без потерь на войне не обойтись. А потому караван настойчиво стремился к далекой цели.

РQ-17, конечно, пришел бы к нам, как пришли до него другие караваны. Пусть с потерями, все равно бы пришел!

Но…

Судьба каравана РQ-17 была решена в «цитадели».

«Цитадель»

В общих чертах все то таинственное, что происходило тогда в преисподней Британского адмиралтейства, сейчас уже стало известно. Пока это не акварель, это лишь сухо очерченный абрис, но и по этому наброску можно догадаться, как замышлялась общая картина…

Расчеты курсов противника, запасы его топлива, соотношение скоростей между «Тирпитцем» и кораблями сопровождения «Тирпитца» – все это указывало, что германская эскадра даже в штормовых условиях способна настичь караван РQ-17 примерно к двум часам ночи следующего дня (то есть уже 5 июля).

Штурманский циркуль легко шагает по картам…

– Сэр! Конвой РQ-17 сейчас находится от советского порта Архангельск на расстоянии восьмисот миль.

Восемьсот морских миль – это примерно 1500 километров.

– Я спущусь в «цитадель», – сказал Дадли Паунд, поднимаясь с места легко, как мальчик. – Если мы не решимся сейчас, то к ночи будет поздно…

(«Не делай этого, Дадли!» Ох, не делай этого, Дадли!)

Кажется, роковое решение было им уже принято. Более того, Дадли Паунд успел заручиться поддержкой своего кумира – Черчилля, которого неизменно боготворил. Между тем часы Британского адмиралтейства показывали как раз 20.30 – то самое время, когда РQ-17 успешно отбился от атак немецких торпедоносцев.

Бетонные ступени уводили Паунда с верхних этажей Уайтхолла в подземные катакомбы того же Уайтхолла, наполненные тайнами минувшей войны, которые англичане не любят раскрывать.

* * *

На глубине 30 метров, под наплывом стали и бетона, затаилась легендарная цитадель – средоточие всей информации о противнике, центр обработки всех данных обстановки на море. Сразу же отметим, как истину, что сидящие в «цитадели» люди даром хлеба никогда не ели – они свое дело отлично знали!

Сейчас в эту бессонную обитель, где круглосуточно царило мозговое напряжение мужчин и женщин, решавших замыслы врага, как шахматные задачи, спустился Дадли Паунд. Узким подземным коридором, освещенным корабельными плафонами, он сначала прошел в кабинет слежения за надводными кораблями противника, где начальствовал капитан 1-го ранга Дэннинг.

Разговор между Паундом и Дэннингом напоминал хождение по канату: казалось, одно неосторожное слово способно нарушить выверенную балансировку.

Первый вопрос лорда, естественно, был таков:

– Вышел ли «Тирпитц» в море?

– Если бы он вышел, – сказал Дэннинг, – мы бы знали об этом не позже чем через шесть часов после его выхода в море.

Возникла пауза. Паунд задал второй вопрос:

– А можете ли вы быть уверены в том, что «Тирпитц» все еще находится в Альтен-фьорде?

Разведка, как бы она ни была хороша, все-таки неспособна на моментальные ответы. Дэннинг знал, что его тайные агенты в Норвегии начнут давать информацию не тогда, когда «Тирпитц» стоит на якоре, а лишь тогда, когда «Тирпитц» начнет выбирать якоря. Примерно в таком духе он и отвечал первому морскому лорду… Дадли Паунд соорудил третий каверзный вопрос:

– Можете ли вы, по крайней мере, сказать мне точно – готов или не готов «Тирпитц» к выходу в море?

Конечно, на такой вопрос могли бы ответить только немецкие офицеры, сидящие сейчас в штурманской рубке самого «Тирпитца»… Дэннинг тщательно продумал свой ответ: