Ласточки и амазонки - Артур Рэнсом

– Теперь они на одной прямой, сообщил капитан Джон.

– Верно, – согласилась капитан Нэнси.

– Теперь я не буду больше ни на что смотреть. Я просто буду грести, глядя на лодку. А ты наблюдай за этими двумя отметинами, и если они вдруг разойдутся, сразу скажи об этом мне.

Она начала быстро подгребать веслом за кормой, и «Амазонка» двинулась к скалам.

– Дерево справа от пня, – предупредил Джон.

Нэнси двинула веслом вбок, слегка изменив направление движения.

– А теперь? – спросила она.

– На одной линии.

Девочка продолжала грести.

– Дерево слева… на линии… слева… на линии… дерево справа… на линии.

Нэнси не поднимала взгляда, но слегка изменяла курс всякий раз, когда Джон говорил, что путеводные знаки сместились. «Амазонка» резво продвигалась между камней и наконец вошла в безопасную гавань.

– Мы прошли, – воскликнул Джон. – Это была отличная работа!

– Это совсем просто, – усмехнулась капитан Нэнси. – Нас этому научил капитан Флинт – еще в прошлом году, когда он был дядей Джимом, до того, как он стал плохим. Именно так ставят условные знаки во всех гаванях мира – два условных знака, которые должны совместиться, тогда курс будет правильным. Это называется «створ». На самом деле, конечно, на них должны гореть лампы, чтобы можно было идти и в темноте. Если сделать из наших условных знаков настоящие маяки или бакены, то можно войти в гавань даже тогда, когда будет совсем темно, хоть глаз выколи.

– А, так вот что значат в лоции слова «навигационные огни»! – догадался Джон.

– А что такое лоция? – спросила Нэнси. Джон обрадовался, обнаружив, что существуют такие вещи, о которых не знает даже капитан Нэнси.

Они вытащили «Амазонку» на берег и вернулись в лагерь, чтобы присоединиться к своим экипажам, которые уже собрались садиться за стол. Обед был славным – бутерброды, пеммикан и сардины хорошо пошли под лимонад. К тому времени, как все это было съедено, как раз закипел чайник, а кекс, несомненно, лучше всего запивать горячим чаем.

Шестеро мореплавателей сидели вокруг костра и мечтали о будущих путешествиях, а время летело незаметно. Наконец капитан Нэнси подняла взгляд на солнце.

– Нам нужно плыть домой, – сказала она, – а то будут неприятности с туземцами. Мы на этой неделе и так уже два раза опоздали к ужину. Перед закатом ветер обычно стихает, а ходить на веслах – это такая морока! Шевели ходулями, Пегги.

– Нога затекла, пожаловалась Пегги.

– Разойдется, если будешь шевелиться, – отрезала капитан Нэнси. – Айда, привязывай бочку и топаем.

Нести пустой бочонок можно было и обычным способом, но чтобы все было как положено, его опять подвесили к веслу. Титти взялась нести пиратский флаг, а Роджер – корзинку из-под бутербродов. Весь экипаж «Ласточки» дошел до гавани, чтобы проводить Амазонок в плавание.

Амазонки вывели свое судно из гавани и поставили парус. С юго-запада все еще задувал славный ветер, и пиратское суденышко быстро заскользило по озеру на север. Ласточки помчались на Дозорную высоту, чтобы помахать вслед союзникам.

– Военные Действия начинаем завтра! – закричала капитан Нэнси.

– Ладно! – крикнул в ответ капитан Джон.

Глава 12

Путеводные огни

В тот вечер Ласточки отправились спать очень поздно. Вскоре после того, как маленький белый парус «Амазонки» скрылся за Дариенским пиком, капитан Джон взял молоток, несколько гвоздей и две маленькие лампы, которые в первый вечер привезла мать. Со всем этим он отправился в гавань, взяв в помощники боцмана Сьюзен. Матросу и юнге было поручено вымыть и вытереть грязную посуду, оставшуюся после пиршества.

– Ты знаешь, что она сказала насчет условных знаков в гавани? – спросил Джон у Сьюзен, указывая на пень с намалеванным на нем белым крестом. – Так вот, это один знак, а второй – вон то дерево с развилкой, под которой на стволе ободрана кора. Амазонки могут входить в гавань, не опасаясь наткнуться на подводные камни, – они просто должны держать такой курс, чтобы оба знака находились точно на одной прямой. Капитан Нэнси показала мне, как это делается. Это совсем просто, если знаешь. Но в настоящих гаванях на таких навигационных знаках еще и зажигают огни, чтобы корабли могли идти по ним даже в темноте. Я собираюсь сделать из этих условных знаков настоящие бакены, чтобы мы потом могли предпринять ночное нападение на «Амазонок» и вернуться обратно, даже если будет совсем темно.

Джон вколотил гвоздь в центр белого креста на пне и повесил на этот гвоздь одну из ламп. Затем капитан и боцман подошли к подножию дерева с развилкой. Развилка эта находилась высоко над их головами.

– Ты хочешь залезть туда и поставить лампу в развилку? – спросила Сьюзен.

– Нет, боцман. В этом не будет никакого проку, потому что только ты или я сможем залезть туда и зажечь маяк. Надо повесить лампу там, где ее сможет засветить кто угодно из нас…

– Кроме Роджера, – внесла поправку боцман, – ему еще не разрешают пользоваться спичками.

– Это верно, – согласился капитан Джон. – Так что можно вешать лампу не ниже той высоты, до которой сможет дотянуться Титти. Но если мы повесим маяк слишком низко, от него не будет никакого толка – мы просто не увидим его из-за кустов. Иди в гавань и встань за пнем, как можно ближе к воде.

Сьюзен вернулась обратно и встала по другую сторону пня, торчащего примерно в десяти метрах от воды. Пригнувшись, она отошла к самой кромке берега.

– Ты видишь развилку? – спросил ее Джон.

– Вижу, – отозвалась Сьюзен.

Джон приложил руку к стволу дерева так высоко, как только мог дотянуться.

– А мою руку ты видишь?

– Да.

– А теперь? – Он медленно начал опускать ладонь вниз, не отнимая ее от ствола дерева.

– Теперь не вижу, – крикнула Сьюзен.

Джон поднял руку на несколько дюймов.

– А, вот теперь вижу, – сообщила Сьюзен.

– Бери свисток и вызови сюда Титти, – скомандовал капитан Джон. Боцман Сьюзен дунула в свисток. Титти и Роджер бегом примчались в гавань. Джон продолжал держать руку на стволе Дерева. Он попросил Титти проверить, сможет ли она дотянуться до такой высоты. Оказалось, что может, хотя и с трудом.

– Отлично, – сказал капитан Джон.

– А зачем это? – полюбопытствовала Титти.

Капитан Джон не ответил. Он вколотил в дерево гвоздь чуть повыше того места, где была его ладонь. А затем повесил на этот гвоздь вторую лампу.

– А теперь посмотрим, сможешь ли ты открыть лампу.

Матрос Титти поднялась на цыпочки и распахнула дверцу лампы.

– Но зачем все это? – снова спросила она.

– Увидишь, как только стемнеет, – ответил капитан Джон.

– Я не могу достать до нее, – сказал Роджер после нескольких тщетных попыток.

– А тебе это и не нужно, – отозвался Джон.

– Тебе это не понадобится до тех пор, пока тебе не позволят самому зажигать спички, – пояснила боцман, – а к тому времени ты уже достаточно подрастешь.

Как только начали сгущаться сумерки, весь экипаж «Ласточки» снова пожаловал в гавань. Джон передал матросу коробку спичек, и она засветила свечки в обеих лампах. Юнга внимательно наблюдал за ее действиями. Затем все четверо погрузились на борт корабля.

– Роджер уже должен спать, – напомнила боцман.

– Это займет совсем немного времени, – заверил ее капитан Джон. – А оставить его одного в лагере мы не можем.

– Все равно я еще не хочу спать, – заявил Роджер.

Они начали выгребать в озеро. Быстро темнело, на небе высыпали звезды. В лесу перекликались совы. Очертания дальних берегов озера были уже неразличимы на фойе темных холмов. Сами холмы темной громадой выделялись на фоне звездного неба – казалось, они были налеплены на него. Потом небо затянули тучи, и юные мореплаватели уже не могли даже сказать, где проходит граница между небом и землей.

Неожиданно в темноте высоко над озером ребята заметили яркий проблеск пламени. Затем еще один, и еще, а потом вспышка бледного света высветила поднимающееся кверху облако дыма. Все четверо, не отрываясь, смотрели в ту сторону, и им казалось, будто они видят маленькое освещенное окошко, прорезанное высоко в черной стене. И пока они смотрели, в клубах дыма появилась человеческая фигура – она словно выпрыгнула из темноты, выделяясь черным силуэтом на фоне огня, и принялась проворно затаптывать пламя. Огонь погас – словно на окно опустили черную непроницаемую штору. Затем взвилось новое пламя, и снова около него очутился человек. Языки пламени исчезли, и не было видно больше ничего – только чернильная тьма.

– Это дикари, – сказала Титти. – Я так и знала, что в тех лесах кто-то должен скрываться.

– Это углежоги, – припомнил Джон. – Туземцы на ферме спрашивали, не видали ли мы их. Мы бы заметили их еще раньше, если бы плавали в эту сторону.