Тебе не жить, братик! (СИ) - Ситайло Вероника

Укладываюсь спиной на мягкий ворсовой ковёр, приковывая взгляд к обычному белому потолку, полностью погружаясь в свои мысли. Не проходит и пары минут, как в стороне окна слышится какой-то шум, больше похожий на скрип, а потом ещё и мат. Резко распахиваю глаза и срываюсь к окну, от внезапной догадки.

— Ты свихнулся? — громко вскрикиваю я с открытым ртом наблюдая, как этот ненормальный стоит на тонком выступе между моим окном и балконом. Этот чёртов выступ сантиметров десять не больше. Как он там держится? До балкона не малое расстояние. Хоть мы и жили на первом этаже, квартиры находятся довольно высоко. Наш балкон в более десяти метрах от земли.

— Ты сама не захотела меня впускать через дверь, — его голос вовсю искрится весельем. Он сейчас серьёзно смеётся?! Ему смешно?! — Я буду лезть через окно.

— Вали обратно, самоубийца! — верещу на всю улицу, не думая о том, что могут проснуться все соседи.

— Да брось, мелкая, ты же не хочешь, чтобы я распластался на асфальте, — кивает на дорогу, — Я и так еле-еле стою тут, ещё чуть-чуть и сорвусь.

— Залезай, придурок ненормальный, — настежь распахиваю окно, не желая становиться причиной самоубийства. Он действительно мог насмерть разбиться, ну или в лучшем случае покалечиться точно. Под моим окном был только твёрдый асфальт, который бы точно не смягчил его падение.

А в это время из подъезда начинают высовываться люди, которые решили посмотреть, что за представление творится у них под окнами в первом часу ночи. И тут пошло-поехало:

— Да что ж вы то людям спать не даёте, ироды!

— Смотри-ка, что вытворяет!

— Мать честная, разобьётся ведь!

— Хоть бы цветы купил, что ли.

— Я в свои годы на пожарной машине к своей поднимался.

Они что думают, что он мне предложение делать собирается? Господи, за что мне всё это?

— Ты своей смерти ждёшь, идиот?

— Неее, так не пойдёт. Я сейчас залезу, а ты в другую комнату свалишь и там запрёшься. Давай проверено. Я залезу, только когда простишь.

— Ты совсем придурок? — у меня уже начинается истерика. Как человеку может быть настолько плевать на свою жизнь. Это ведь не шутки, твою мать! Он в любую секунду может сорваться.

— Выступ скользкий, мелкая, долго не продержусь.

— Заставить меня простить шантажом? — истерически смеюсь. — Это и был твой план?

— Я правда поступил, как последнее чмо, Ник, — в голосе ни капли смеха. — Я правда не хотел делать тебе больно, всё вышло из-под контроля. Я разозлился из-за твоего вранья. Но это меня никак не оправдывает. Если бы я мог повернуть время, никогда бы не сделал такого. Ты сказала, что я не могу гарантировать, что такого больше не повторится. Так вот ты не права. Я могу гарантировать. Что б я здох, если я ещё хоть раз сделаю тебе больно! — орёт во весь голос, поднимая голову к небу.

— Он что её изнасиловал?

— Во мужики пошли, тьфу!

— Скидывай его оттуда!

— Дурак, так нельзя говорить, — кривлюсь я.

— Можно, если не собираешься нарушать обещание.

— Ты долго здесь будешь стоять? — меня уже раздражает этот театр, особенно нескончаемые комментарии соседей.

— Пока не услышу прощение, — упрямо выпаливает.

— Да прощай его уже, еле держится!

— Не прощай! Насильников не прощают!

— Говорю, скидывай его оттуда!

— Хорошо, я прощаю тебя.

— Поклянись, — пристально вглядывается в лицо, но судя по его лицу не видит искренности. Потому что её нет. Я правда не простила. Изза его идиотского поведения. Что он тут вообще устроил?

— Ты тупой? Тебе жить перехотелось?

— У меня ноги почти затекли, еле держусь.

Чёртов манипулятор! Как я его ненавижу!

— Я клянусь! — рявкаю, полностью капитулируя, понимая, что этот бой проиграла. Любой человек позавидует наплевательскому отношению к жизни и терпению моего братца. — Залезай в это чёртово окно!

Смеётся, начиная медленно передвигать ноги по выступу, но останавливается прямо у окна, даже не думая перелезать.

— Поцелуй меня.

— Что не так с твоей головой, идиот? Может и правда надо было тебя спихнуть? Может мозги бы на место встали? — у меня сейчас по венам течёт не кровь, а раскалённая лава.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я и так еле выбросила из себя эти слова о прощении, а он просит ещё и это.

— В щёку, мелкая, — его всё ещё веселит эта ситуация. — А то я не очень верю, что ты меня простила.

— Он тебя изнасиловал, а ты целовать его собралась!

— Да не насиловал я её! — закатывая глаза, рявкает парень, поворачивая голову к "зрителям".

— А за что тогда прощения просишь? — не сдаётся настойчивый дедуля.

Теперь уже я закатываю глаза и перегибаясь через окно, быстро прикасаюсь губами к почти ледяной щеке.

— Доволен? — рычу, отвррачиваясь от окна и заходя в комнату, не подав руку помощи суициднику.

Ловко перелезает через окно с широченной лыбой на всё лицо и проходя мимо меня, наклоняется и так же быстро чмокает в щёку, удаляясь из комнаты быстрее, чем я бы успела прийти в себя.

И что это сейчас было?

Глава 25

— Тоесть ты хочешь сказать, что видела Антона с какой-то бабой и сразу подумала, что он тебе изменяет? — я сижу на подоконнике, свесив вниз одну ногу, уже больше получаса успокаивая Вику, которая сегодня застукала своего парня с девушкой в кафе. — Вик, это могла быть кто угодно: родственница, подруга, однокурсница, да вариантов масса.

— Ага, и он всех одногрупниц в щёку целует, — язвительно фыркает подруга. — Да ещё и с такой улыбочкой.

— Господи! — тяжело вздыхаю, закатывая глаза. — Он же её не взасос поцеловал, Вик. Может она ему чем-то помогла или…ну я не знаю. Ну я никогда не поверю, что твой Антошка ходит налево.

— А что ещё и взасос должен был? — оба, а подружка уже не на шутку начинает беситься.

— Ты после этого предложения меня слушала вообще? — вывожу на окне замысловатые узоры.

— Ты на чьей стороне?

— На стороне справедливости. Нельзя делать такие поспешные выводы, ни в чём не разобравшись. Ты разговаривала с ним?

— Нет, конечно. Ещё посчитает, что я ревнивая дура.

Я уже почти шестнадцать лет девушка, но до сих пор не могу понять женской логики. Разве сейчас она не похожа на ревнивую дуру, выплёскивая на меня это всё? Хоть Вика и моя подруга, но временами я её вообще не понимаю.

— Неужели ты за столько времени, что вы вместе, не научилась ему доверять?

— Да дело не только в этом, Ник, — мне показалось, что её голос задрожал. — Он последнее время вообще не такой, как раньше, понимаешь? На меня у него времени нет постоянно из-за каких-то непонятных дел. Да какие у обычного студента могут быть дела столько часов в неделю? Грубить начал, ссоримся по каждому пустяку.

Грубить? Антон и грубить? Да я от него за всё время ни одного мата не слышала.

— Может у него в семье проблемы?

— Нормально у него всё с семьёй. Меня его. А мама недавно в гости звала. У них всё замечательно. А вот Антона как будто подменили. Такое чувство, что это совсем другой человек. Да ещё и это. Как думаешь, к чему это всё ведёт?

— Вам надо поговорить, Вик. Вдруг у него какие-то серьёзные проблемы, вот он и срывается. Просто он не хочет рассказывать. В любом случае вам надо объясниться. Вот увидишь, всё будет нормально.

— Ты думаешь, он мне сразу всю правду расскажет? Все мужики врут. Я вообще не знаю что мне делать, Ника.

— А я не знаю чем тебе ещё помочь. Ты же знаешь, какой у меня горький опыт в отношениях, — горько усмехаюсь я, вспоминая чем закончилась моя любовь.

Тем временем где-то в квартире слышится какой-то грохот, вроде ваза разбилась. Братик пришёл с попойки. Что-то я сомневаюсь, что он там со своими друзьями мультики смотрел. Конечно же он пьяный. Хоть бы до комнаты спокойно дошёл, не разгромив полквартиры.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что у тебя там? Я даже отсюда услышала.

— Братишка, наверное, хорошо пятничный вечер провёл, — пускаю смешок.