Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я буду инженером, – сказал Штейдинг.
– Так и заяви папе: "Мне трудно и невозможно быть частником, я не рожден для частной торговли, и ты меня не используй в качестве продавца буржуазной гастрономии. Я ребенок другой эпохи". Вот и все.
И Герман успокоился и даже первым в классе решил пример с одним неизвестным.
НАВОДНЕНИЕ
На Неве резко поднимался уровень воды. Шумел ветер, стреляла пушка на бастионе Петропавловской крепости. Нарастала угроза наводнения. Беспросветные тучи висели холщовым куполом над городом. Я видел в окно, как бежала по Большому проспекту женщина, ветер высоко задирал ее юбку, она хваталась за нее руками и тянула вниз.
– Пора спать, – сказала мама, и я лег в постель.
Когда я проснулся утром, папа сказал:
– Ты не пойдешь в школу.
– Почему? – спросил я.
– Посмотри в окно.
Я подошел к окну и не поверил себе. Весь проспект был залит водой. Она доходила людям до пояса. Вода залила все магазины, и по проспекту плыли колбасы, сыры, какие-то ящики. Колбасы, сыры и булки воспринимались, как древние бриги. Они напоминали о чем-то доисторическом. Мы ведь их почти не видели.
Только в витринах недоступных нам частных лавочек.
И вот они плыли, уплывали у нас на глазах. За ними в лодках передвигались люди и ловили их. Проплывали французские булки и мужские костюмы, шляпы, чулки, перчатки. Плыл черный рояль и белая этажерка, книги, столы, кресла. Плыла большая мертвая щука из рыбного магазина. Вслед за ней нотные альбомы и большие стенные часы.
Какой-то бородатый дворник плыл, сидя на зеленом диване, и греб метлой.
– Это наводнение, – сказала мама. – Такого не было со времен Пушкина. Помнишь, "Медный всадник"?
Я вышел с папой из квартиры и спустился по лестнице к нашей парадной. До первого этажа мы не могли дойти. Вода залила все до шестой ступеньки. Мы вернулись в квартиру. Вдруг раздался звонок. Папа открыл дверь. На пороге стоял Павлушка Старицкий.
– Мы за тобой, – сказал он. – Бобка ждет нас внизу. Мы связали у школы плот из досок и книжных полок, ездим на этом плоту и собираем уплывшие вещи.
Я умоляюще посмотрел на папу.
– Ни в коем случае, – сказал отец, – ты и так простужен, у тебя насморк, и ты обязательно схватишь ангину или инфлюэнцу. Кроме того, ты не умеешь плавать и можешь утонуть.
– Ну, папочка, ну позволь! – умолял я, но все было тщетно.
– В такой момент ты сидишь дома, – сказал Павлушка, – лично мне было бы стыдно.
Мне было очень стыдно, но что я мог сделать!
В этот момент отцу позвонили со службы, он надел пальто и сказал маме:
– Анюта, я ухожу в клинику. Надо спасать подвальный этаж. За мной приедет Березовский на лодке.
Отец ушел, а Павлушка еще стоял в передней.
– Ну, так что же?
– Я думаю, я поеду с вами, – сказал я. – Конечно, мне попадет будь здоров, но за такое стоит перетерпеть. И кроме того, папа поймет, что я не мог в такой исторический момент сидеть дома.
– А мать? – спросил Павка.
– А мать что-то готовит на кухне, она не заметит моего ухода.
Я быстро написал записку: "Мамочка, я не мог сидеть дома, когда все тонет. Не сердись. Володя". Положил записку на столе в комнате, надел кашне, пальтишко, кепку, и мы выбежали из квартиры.
На площадке первого этажа, вернее, на воде над площадкой покачивался вплывший в парадную плот.
На плоту сидел довольный Бобка и держал в руках весло.
– Откуда у тебя весло?
– Подобрали у Матвеевской улицы. Наверно, приплыло с Карповки. Становись на плот, только осторожно, а то перевернемся.
Я встал на плот. Павел – тоже, и мы торжественно выехали из парадной на Большой проспект.
Ветер стих. Из туч показалось солнце, но вода еще не спадала. Мы плыли по проспекту и ловили книги, журналы, портреты в дубовых рамах.
На улицах, как на каналах Венеции, мы раскланивались со своими знакомыми. Навстречу нам проехали Тузка Сперанский и Юрка Денисов. Они шикарно ехали в лодке, принадлежавшей отцу Сперанского и стоявшей у причала на Елагином острове. Они тоже ловили вещи.
Возле булочной Лора наш плот перевернулся, и все – Бобка, Павка и я – попадали в воду. Она была холодная, и мы все трое стучали зубами. Но самое ужасное то, что в воду полетели выловленные нами вещи, и нам приходилось их заново вылавливать и укладывать на плоту. Вода начала спадать, я встал на дно, и она была мне по горло. Благодаря этому я не утонул, но все равно и Бобке, и Павке пришлось меня спасать. Я пытался сам забраться на плот, но руки скользили, и я срывался вниз. Тогда они взяли меня за руки и ноги и положили на скользкие доски. При этом я потерял кашне, и оно куда-то уплыло. Меня начало знобить, но я старался не обращать на это внимания. Меня занимало другое.
Было интересно смотреть, как вода уходила с Больитого проспекта, растекалась по небольшим перпендикулярным проспекту улицам – по Полозовой, Подрезовой, Ординарной – и убегала через Малый проспект в Малую Невку. Вдоль всего проспекта лежали выскочившие из мостовой торцы (тогда ведь не было асфальта, и улицы были либо вымощены булыжником, либо на них были уложены пригнанные одна к другой шестигранные деревянные шашки торцов).
На панельных плитах валялись вымокшие обрывки бумаги, где-то посреди дороги лежали шкафы, письменные столы, табуреты, деревянные кровати – все, что выплыло из квартир первых этажей и подвалов и что еще не успели подобрать.
Мы пригнали наш плот к парадной двери школы, сложили все собранные вещи в вестибюле и сушились у радиаторов парового отопления. Здесь были Селиванов, Зверев, Розенберг, Навяжский, Юган, Сперанский и Денисов, старшекласрники Дьяконов, Романовский, Соболев, Роосельс, Фридман.
– Молодцы! – сказал Александр Августович. – Вы хорошо потрудились, спасли вещи, которые, может быть, люди считали потерянными.
И мы, гордые своей работой, разошлись по домам.
Отец встретил меня в прихожей.
– Я не хочу с тобой разговаривать! – сказал он и отвернулся.
А мама потрогала мой лоб и побежала за градусником.
У меня оказалась температура тридцать восемь и шесть.
– Немедленно в постель!
Пришел доктор Бухштаб и сказал:
– У него типичнейшая ангина.
У меня уже болело горло, больно было глотать, меня знобило и не согревали даже два одеяла. Появился горячий чай с малиной, на горло был поставлен компресс, и папа сменил гнев на милость.
– Ладно уж… – сказал он. – Ты провинился, нарушив мой запрет, но я уже не сержусь, потому что, в общем, ты делал доброе дело. Если говорить честно, я бы сам на твоем месте поступил так же Нельзя спокойно сидеть на месте, когда рядом кому-то плохо. Если человек может чем-нибудь помочь, он должен это сделать. Совесть должна ему подсказать.
– А нам в школе говорили, что пользоваться подсказкой не честно, – сказал я.
– Подсказку совести слушать необходимо! – сказал папа. – И она всегда подсказывает человеку. Конечно, если она есть…
НОВЫЕ ГАЛОШИ ПОПОВА
На Большом проспекте рядом с клубом "Трокадеро", в котором толстые нэпманы – хозяева частных магазинов – совершенно официально играют в лото на деньги, в большом, облицованном серым гранитом доме помещается магазин "Проводник". В витринах – огромные автомобильные камеры, шины и блестящие на солнце, как шкуры морских львов в цирке, резиновые галоши.
Именно в этом магазине мама Попова купила Вадику такие галоши. Вадик пришел в них в школу и, не снимая их, явился в класс.
– Что такое, Попов? Почему ты пришел в класс в галошах? – спросила Елизавета Петровна.
– Потому что они очень красивые.
– Красивыми бывают и шапки, – сказала Елизавета Петровна, – но тебе ведь не приходит в голову явиться в класс в головном уборе?
Вадик молчал.
– Сними галоши и отнеси их в гардеробную.
Вадик с явным сожалением снял галоши.
Они были сумасшедше красивыми. У них была ярко-красная подкладка, и на ней сверкали золотом металлические буквы "В. П." – Вадим Попов.
Вадик вышел из класса, неся галоши, как цветы.
По окончании занятий мы гурьбой выбежали из школы. Солнце высушило все лужи, панели просохли, было тепло, и мы все расстегнули пальто. А Вадька, сказав: "Жаль в такую погоду трепать новые галоши", снял их и уложил в мешок, в котором носил тапочки для физкультуры.
– Ребята, а не сыграть ли нам в связи с такой шикарной погодой в лапту? – предложил Штейдинг.
Предложение даже не обсуждалось. Мы все свернули направо и побежали на площадку к разрушенному дому.
Среди обломков быстро началась лапта. Мы поснимали ранцы и пальто, свалили их в одну общую кучу.
В кармане у Шурки нашелся мячик, и началась игра.
Играли мы не меньше часа. Потные, разгоряченные подбежали к груде одежды, разобрали свои пальто, ранцы, портфели и сумки, и тут Вадик закричал:
- Козел в огороде - Юрий Слёзкин - Юмористическая проза
- Идущие на смех - Александр Каневский - Юмористическая проза
- Крошка Цахес Бабель - Валерий Смирнов - Юмористическая проза
- Перестройка - Вениамин Кисилевский - Юмористическая проза
- Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера - Денис Цепов - Юмористическая проза
- Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера - Денис Цепов - Юмористическая проза
- Там, где кончается организация, там – начинается флот! (сборник) - Сергей Смирнов - Юмористическая проза
- Забудь… - Юрий Горюнов - Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы / Юмористическая проза
- Родители в квадрате - Елена Новичкова - Эротика, Секс / Юмористическая проза
- Почему улетели инопланетяне? - Александр Александрович Иванов - Драматургия / Юмористическая проза