Брокен-Харбор - Тана Френч

нотка шампуня, лосьона после бритья, кожи.

Вдоль одной стены встроенный гардероб, а по углам – два комода кремового цвета с изогнутыми боками, обработанные наждачкой для эффекта старины. На комоде со стороны Дженни три фотографии в рамках. На двух – пухлые краснолицые младенцы, посередине – снимок со свадьбы, сделанный на лестнице какого-то крутого загородного отеля. На Патрике смокинг и розовый галстук, в петлице розовая роза. Дженни в облегающем платье со шлейфом, лежащим на ступенях, букет розовых роз, много темного дерева, через вычурное окно на лестничной площадке пробиваются клинья солнечного света. Дженни красивая – по крайней мере, была: среднего роста, стройная, длинные светлые волосы уложены в какую-то замысловатую конструкцию на макушке. Патрик тогда был на пике формы – широкая грудь, плоский живот. Одной рукой он обнимал Дженни, и оба улыбались до ушей.

– Начнем с комодов, – сказал я и направился к тому, что стоял со стороны Дженни.

Если кто-то из этой пары и хранил секреты, то она. Мир был бы другим – намного сложнее для нас и намного проще для пребывающих в блаженном неведении мужей, – если бы женщины просто выбрасывали вещи.

В верхнем ящике хранилась главным образом косметика, а также упаковка с противозачаточными – понедельничной таблетки нет, Дженни придерживалась графика – и синяя бархатная шкатулка для драгоценностей. Дженни была неравнодушна к украшениям: в шкатулке лежали и дешевые побрякушки, и несколько изящных вещиц, которые показались мне довольно дорогими, – моя бывшая жена любила камушки, так что в каратах я разбираюсь. Кольцо с изумрудом, о котором упоминала Фиона, на месте, в потертой черной коробочке, – ждало, пока Эмма подрастет.

– Смотри, – сказал я.

Ричи оторвал взгляд от ящика с нижним бельем Патрика. Он действовал быстро и аккуратно – встряхнув каждую пару трусов, бросал ее в кучу на пол.

– Значит, не ограбление, – сказал он.

– Видимо, нет. По крайней мере, не профессиональное. Если что-то идет не так, любитель может испугаться и сбежать, но профессионал – или коллектор – не уйдет без того, за чем пришел.

– Любитель не годится. Как мы и предполагали, это не случайное преступление.

– Верно. Предложишь версию, в которую вписывается все, что у нас есть?

Ричи развернул несколько пар носков и кинул их в кучу, собираясь с мыслями.

– Незваный гость, про которого говорила Дженни, – сказал он чуть погодя. – Допустим, он сумел снова проникнуть в дом – возможно, даже не единожды. Фиона сама признала, что Дженни не стала бы ей об этом рассказывать.

Никаких презервативов, припрятанных на дне шкатулки с украшениями, никаких блистеров с транквилизаторами среди кисточек для макияжа.

– Однако Дженни сказала Фионе, что включит сигнализацию. Как он с ней справился? – спросил я.

– Но ведь в первый раз он с замками управился. Похоже, Патрик считал, что он забирался через чердак – например, из соседнего дома. Возможно, он был прав.

– Если бы Ларри и его ребята нашли на чердаке подходящий лаз, они бы нам сообщили. Ты же слышал, они везде искали.

Ричи начал аккуратно складывать носки и трусы обратно в ящик. Обычно мы не заботимся о том, чтобы оставлять место преступления в идеальном порядке, и я не мог понять – то ли он думал, что Дженни сюда вернется, что, учитывая шансы продать дом, было довольно вероятно, то ли полагал, что Фионе придется разбирать вещи. В любом случае ему стоит остерегаться излишней сострадательности.

– Ладно, значит, наш парень разбирается в сигнализациях, – сказал он. – Возможно, он с ними работает. Возможно, именно так он и выбрал Спейнов: установил им сигнализацию, помешался на них…

– Согласно брошюре, дом продавался вместе с сигнализацией, так что она была здесь еще до того, как они заселились. Сынок, ты же не в фильме “Кабельщик”.

Белье в ящике Дженни было аккуратно разложено: сексуальное для особых случаев, удобное белое – для спорта и бело-розовое в рюшечках – должно быть, повседневное. Никаких выкрутасов, никаких игрушек – видимо, Спейны предпочитали старый добрый секс.

– Но давай на секунду допустим, что наш парень каким-то образом пробрался в дом. Что дальше?

– Он начинает наглеть, пробивает дыры в стенах. Такое от Патрика уже не скроешь. Может, Патрик думает так же, как и Дженни: лучше узнать, в чем дело, лучше поймать этого парня, чем отпугнуть его или сделать дом неприступным, – поэтому устанавливает наблюдение в местах, где, как ему кажется, побывал злоумышленник.

– Значит, капкан на чердаке предназначен для человека – чтобы поймать с поличным и задержать до нашего приезда.

– Или до тех пор, пока Патрик с ним не разберется. Смотря по обстоятельствам, – сказал Ричи.

Я поднял брови:

– Сынок, да у тебя извращенный ум. Это хорошо. Главное – не слишком увлекайся.

– Когда кто-то пугает твою жену, угрожает детям… – Ричи встряхнул пару штанов цвета хаки; рядом с его костлявой задницей они выглядели огромными, словно принадлежали супергерою. – Не удивлюсь, если у него зачесались кулаки.

– Да, звучит довольно гладко. – Я задвинул ящик с бельем Дженни. – Остается только один вопрос: почему?

– Почему он нацелился на Спейнов?

– Почему вообще всё? Это же несколько месяцев слежки, чтобы закончить массовым убийством. Зачем выбирать эту семью? Зачем вламываться к ним ради пары ломтиков ветчины? Зачем снова вламываться и пробивать стены? Зачем переходить к убийствам? Зачем рисковать, начиная с детей? Зачем душить их, но потом резать взрослых? Зачем все это?

Ричи выудил из заднего кармана штанов Патрика пятьдесят центов и по-детски пожал плечами, вздернув их до самых ушей:

– Может, он псих.

Я прекратил разбирать белье.

– Так и напишешь в деле для прокурора? “Ну фиг знает, может, он псих ненормальный”?

Ричи покраснел, но на попятный не пошел.

– Не знаю, как это называется у врачей, но вы же понимаете, о чем я.

– Вообще-то, сынок, не понимаю. “Псих” – это не мотив, разновидностей психов полным-полно, но большинство не склонны к насилию, и у каждого есть своя логика, пусть и неясная таким, как мы с тобой. Никто не убивает целую семью только потому, что нашло психованное настроение.

– Вы попросили выдвинуть версию, в которую вписывается все, что у нас есть. Ничего лучше я придумать не могу.

– Версия, построенная на аргументе “потому что он псих”, – это не версия, а дешевая отмазка. И леность мысли. Детектив, я ожидал от тебя большего.

Я отвернулся и снова принялся разбирать комод, но почувствовал, что он замер.

– Выкладывай, – сказал я.

– Я сказал этой Гоган, что ей не стоит беспокоиться насчет маньяков, только для того, чтобы она не обзванивала всякие ток-шоу, но на самом деле у нее есть все