МИССИОНЕРСКИЙ КРИЗИС ПРАВОСЛАВИЯ - Андрей Кураев

Их листовки и газеты, проповеди и шепотки капля за каплей учат не доверять церковной иерархии: «Большинство из нынешних архиереев бесконечно далеки от всякой истинно-духовной жизни. Но Бог не без милости. Придет время, и Господь Сам укажет нам такового. И когда сие произойдет, то лжепастыри-клоуны в страхе будут сами бросать свои рясы и побегут из России... Зыбко наше положение — положение гонимых «маргиналов» и «экстремистов» в родной Церкви. А они, облеченные чинами и златыми ризами, твердо стоят на ногах. За ними — закон, официальное признание, земное основание, права, поклонение теплохладной паствы, непрерывная копеечка, гарантии, дружба с сильными мира сего! Так мы и маемся — по виду вместе, по духу — давно врозь! Враги Православия — вовсе не «заблудшие» — сознательно выбрали свой путь, и он не совпадает с нашим. В нынешних условиях мы просто не имеем права ждать пробуждения их совести, страха Божия — это преступление перед Богом и Отечеством! Они к покаянию не способны. Как же к ним относиться? Со святою ненавистью и кроткой беспощадностью!»

В общем, сегодня революционные настроения столь сильны и массовы, что не замечать их уже нельзя. И тут я обращаюсь к архиереям и молвлю им на нашем, церковнославянском наречии: «Владыки, дорогие, да ведь под вашими афедронами кафедры уже горят!» А потому и заигрывать с «простецами» уже опасно.

«ГОСПОДЬ САМ ПРИВЕДЁТ!»

Есть такая странная вещь — конфессиональная слепота. У каждой конфессии свои бельма на глазах — места в Библии, которые эта конфессия не замечает и не вдохновляется ими.

Протестанты, например, полагают, что достаточно Библии, а церковные традиции излишни. И потому оказываются слепы к словам апостола Павла о преданиях, которым мы научены (см.: 2 Фес. 2,15). Протестанты отрицают иконы, а потому не замечают в Библии же рассказ о том, что Господь повелел Моисею сделать из золота двух херувимов (см.: Исх. 25,18).

Католики не замечают, что слова апостола о том, что на нем лежит забота о всех церквах (см.: 2 Кор. 11,28), сказаны Павлом, а не Петром, и потому глобалистские претензии Петровой, Римской Церкви необоснованны.

А православные не помнят слов Христа: убеди придти (Лк. 14, 23). Это в притче о званых на царский пир господин говорит слуге: «Вот собери бомжей с улиц и понуди их внити сюда». В отличие от русского перевода, латинское слово compellere несет в себе оттенок понуждения. Греческий оригинал, в котором нетрудно расслышать знакомый нам всем термин «ананкэ» (судьба, необходимость), также несет в себе привкус активного воздействия. Тот же глагол стоит в греческом тексте Деян. 26,11: «И по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса» — и в Деян. 28,19: «Я принужден был потребовать суда у кесаря». Церковнославянский перевод иногда звучал — «понуди внити».

Ну как это совместить с модной ныне церковной присказкой: «Кого надо, Господь Сам приведет»?

Выходит, Господь Сам должен пойти на улицу. Мы же подождем во дворце, когда Царь подведет к нам тех, кого Он найдет снаружи. И в самом деле — не пачкать же нам свои рясы уличной грязью, а наши благоуветливые уста уличным языком!

И вот такого сорта апология собственной бездарности и лености считается благочестивым рассуждением. Как хорошо, что апостолы не были похожи на нынешних отцов благочинных! Если бы апостолы жили по этому благочинному принципу («кого надо — Господь Сам приведет»), то они ограничили бы свою проповедь узким кружком спонсоров, наладили бы добрые кумовские отношения с местной администрацией, построили бы два десятка храмов с золотыми куполами. И сидели бы, ждали, когда придет кто-нибудь, желающий совершить требу.

На этом история христианства и кончилась бы. Ибо христианство несовместимо с язычеством не на уровне треб, а на уровне проповеди, философии. Наши требы нравятся всем. Все колдуньи приходят за крещенской водичкой. Даже атеисты приходят венчаться. Язычникам не нравится наша философия. Язычников царапала апостольская проповедь. А если бы проповеди не было — не было бы и конфликта Церкви и империи. И вместе они мирно бы стухли в общеязыческом болоте.

Наша Церковь должна ощущать себя апостольской не только по своему происхождению, но и по своему призванию. Христос завершает Свою земную проповедь призывом: идите и учите все народы. Он не сказал: «Сидите на приходе в ожидании дохода!»

Уже давно православная жизнь болеет психологическим монофизитством в понимании миссионерства, считая его делом исключительно Божиим.

И все же не ангелы разносят Евангелие по земле. В «Луге духовном» есть редкий в нашей традиции антимонофизитский, синергийный рассказ о миссии. Там повествуется о святом старце, который совершал литургию с употреблением еретического Символа веры, но в сослужении ангелов. Встретив возражение со стороны православного, старец спросил ангелов, почему они сами не предупредили его об опасности. «Бог так устроил, чтобы люди были исправляемы людьми же», — был ему ответ.

Можно вспомнить и другую дивную монашескую историю. Некий старец пришел в гору Синайскую и услышал жалобу тамошнего монаха: мы скорбим, авва, о бездожии. Старец говорит ему: почему не молитесь и не призываете Бога? Брат сказал ему: и молитву творим и прошение, — но нет дождя. Старец говорит: почему же не молитесь с усилием? Хочешь ли знать, что это такое? Встанем на молитву. И, простерши на небо руки, помолился, — и тотчас сошел дождь (см.: Древний патерик, 12,17).

Вот он, ясный критерий разграничения Божия и человеческого соучастия в синергии: по твоей молитве идет дождь — значит, ты молитвенник, не оставляй ни на минуту этого твоего чудотворного делания. А коли дождя на твои молитвы нет — нечего придуриваться, бери ведро и таскай воду.

Так и в проповеди. Если твои глаза не пробуждают в людях немедленного желания молиться вместе с тобой, придется идти долгим путем человеческого объяснения. Путем диалога. И поистине — как призывать Того, в Кого не уверовали? как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего? (Рим. 10,14).

Есть евангельский эпизод, очень многое говорящий о соотношении действия Божия и усилий человеческих. Это концовка Евангелия от Иоанна. Апостолы безуспешно ловят рыбу на Тивериадском море, а воскресший Иисус является им и спрашивает: есть ли у вас что снедное? Апостолы признаются в неудаче: нет. И тогда с берега Христос говорит апостолам, которые были метрах в шестидесяти от берега: закиньте сеть. Они бросают и вытаскивают полные сети. И вот лодка, перегруженная этими рыбами, плывет к берегу... И что же — достигнув берега, они начинают чистить рыбу и жарить ее? Нет! Оказывается, ужин уже готов. Вот что удивительно в этом евангельском рассказе. С одной стороны, Господь сотворил чудо. Он Сам дал апостолам рыбу, как некогда Он Сам умножал хлеба. Но Он не просто накормил апостолов без их труда. Он сказал: «Вы сначала пойдите и потрудитесь...»

Итак, человеческое усилие, стремящееся добиться понимания, должно быть у миссионеров (хотя на него и не стоит чрезмерно полагаться).

Есть интересная новизна евангельского текста в сравнении с ветхозаветным. В Евангелии сказано: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим» (Мф. 22,37). Вроде бы это цитата из ветхозаветного Писания — Втор. 6,5: «и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими». Но есть нюанс: там, где Ветхий Завет говорит о силе, Евангелие говорит о разуме. Значит, мы должны использовать и этот Божий дар.

В праве есть упоминание о таком деянии, как «оставление в опасности». Законодательство это деяние квалифицирует как преступное. Могут ли те люди, что замораживают миссионерские инициативы по принципу «кого надо — Господь Сам к вере приведет», быть уверены, что на Божьем суде они не услышат об этом своем «благочестии» осуждающий приговор?

Ну, как можно сложить с себя миссионерскую заботу? Святитель Иоанн Златоуст, рассуждая о православных и сектантах, говорил: «И не говори мне таких бессердечных слов: «Что мне заботиться? У меня нет с ним ничего общего». У нас нет ничего общего только с дьяволом, со всеми людьми мы имеем очень много общего. Они имеют одну с нами природу, населяют одну и ту же землю, питаются одной и той же пищей, имеют Одного и Того же Владыку, получили одни и те же законы, призываются к тому же самому добру, как и мы. Не будем поэтому говорить, что у нас нет с ними ничего общего, потому что это голос сатанинский, дьявольское бесчеловечие. Не станем же говорить этого и покажем подобающую братьям заботливость. А я обещаю со всей уверенностью и ручаюсь всем вам, что если все вы захотите разделить между собою заботу о спасении обитающих в городе, то последний скоро исправится весь... Разделим между собою заботу о спасении наших братьев. Достаточно одного человека, воспламененного ревностью, чтобы исправить весь народ. И когда налицо не один, не два и не три, а такое множество могущих принять на себя заботу о нерадивых, то не по чему иному, как по нашей лишь беспечности, а отнюдь не по слабости, многие погибают и падают духом. Не безрассудно ли, на самом деле, что если мы увидим драку на площади, то бежим и мирим дерущихся, — да что я говорю — драку? Если увидим, что упал осел, то все спешим протянуть руку, чтобы поднять его на ноги; а о гибнущих братьях не заботимся? Хулящий святую веру — тот же упавший осел; подойди же, подними его и словом, и делом, и кротостью, и силою; пусть разнообразно будет лекарство. И если мы устроим так свои дела, будем искать спасения и ближним, то вскоре станем желанными и любимыми и для самих тех, кто получает исправление». «Нет ничего холоднее христианина, который не заботится о спасении других... Никто не был осужден за собственные грехи, но за то, что не был полезен другому».