Рейтинговые книги
Читем онлайн Прокурор республики - Аркадий Ваксберг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29

Доказать вину заговорщиков на этот раз было нетрудно. Слишком наглядны оказались улики. Попытка опровергнуть неопровержимое еще больше усугубила их вину.

Не для суда говорил Крыленко - для тех, кто в зале и далеко за его пределами следил за перипетиями этой схватки. Для тех, кто лелеял еще мысль о реванше, о том, что революцию можно все-таки одолеть, если и не в открытом бою, то на невидимом фронте.

...Защита, опытная и талантливая, попыталась ослабить впечатление от этой речи - от той железной цепи улик, которая была развернута обвинителем. И все-таки опровергнуть обвинение она не смогла, поэтому и прибегла к иной тактике. "Не помешает ли суровый приговор по делу Каламатиано торговым связям Советской России с Западом?" - спрашивал адвокат Муравьев.

"Разве сбором информации военного характера не занимается любая дипломатическая миссия?" - удивлялся адвокат Тагер. "В состоянии ли каждый человек, тем более при потрясениях, которые испытывает Россия, предвидеть отдаленные последствия своих действий, если, по его мнению, в них нет ничего предосудительного?" - размышлял вслух адвокат Липскеров.

Крыленко взял слово для реплики:

- Что ж, опасность, о которой говорил защитник Муравьев, вполне реальна. Весьма возможно, что западные бизнесмены предпочли бы иметь дело не с Советской властью, а с другой - свергнутой властью буржуазии, ради реставрации которой и плели заговор подсудимые. Но значит ли это, что мы от страха перед этой перспективой, оставим безнаказанным тяжкое преступление, которое, будь оно доведено до конца, поставило бы под угрозу само существование Советской власти?

Столь же неубедителен и довод защитнике) Тагера.

Каждая дипломатическая миссия, говорит он, занимается разведкой, это, по его словем, обычное нормальное дело. Для кого обычное, спросим мы. С чьих позиций нормальное? Для буржуазии, для империалистов - да, для них это нормально и обычно. Таковы принципы циничной западной дипломатии, которые мы разоблачаем и всегда будем разоблачать. Для нас это не нормальное явление, а международный разбой. Мы, созидатели нового мира, перед лицом пролетариата всех стран пригвождаем эту "нормальную" деятельность к позорному столбу и торжественно заявляем, что для нашего государства подобные вещи никогда не будут ни нормой, ни даже случайностью - они нам органически чужды и противны. Ну а насчет того, что, -дескать, некоторые подсудимые - второстепенные, запутавшиеся в коварных цепях банды Локкарта, - не могли оценить как следует свои поступки и предвидеть их последствия, на это, я думаю, можно ответить так: не надо быть ни семи пядей во лбу, ни проницательным политиком, ни человеком аналитического склада ума, чтобы понять, что нельзя торговать своей страной, нельзя высматривать и выведывать государственные секреты и нести их с черного хода таким коммерсантам, как Каламатиано, нельзя заниматься конспирацией за спиной у народной власти, не рискуя при этом быть призванным к строгому ответу. Вот такого ответа, строгого и справедливого, и ждет от вас, товарищи судьи, победивший русский пролетариат, пролетарии всех стран.

Этот ответ пришел на следующий день. Выслушав последние слова подсудимых, которые снова клялись, что "на их совести нет преступлений", трибунал удалился на совещание и вечером третьего декабря восемнадцатого года вынес свой приговор. Каламатиано и Александр Фриде были приговорены к расстрелу.

ПО ЛЕСАМ И ТРЯСИНАМ

Крыленко уже кончал бриться, когда раздался телефонный звонок. По звонкам Ильича можно было проверять часы. Так и есть: четыре утра ноль-ноль, как условились.

- Голос у вас что-то сонный, - весело донеслось из трубки. - Пора, пора... Машина уже внизу.

Не стоило выглядывать из окна: машина наверняка была у подъезда. Боясь спугнуть утреннюю тишину уютного московского переулка, шофер не нажимал клаксон.

Бутерброды были готовы еще с вечера, зачехленная двустволка дожидалась хозяина в передней. Накинуть куртку и бегом, перепрыгивая через две ступеньки, сбежать вниз было делом одной минуты.

Ленин стоял на тротуаре, нетерпеливо всматриваясь в строгую пустоту спящих кремлевских улиц. Он еще издали заметил машину, приветливо замахал рукой.

На нем была поношенная черная курточка, видавший виды картуз - точно такой, в каком он прятался от ищеек Керенского под именем рабочего Иванова, и высокие сапоги. Ленин находил особую прелесть в неудобствах охотничьего быта: они давали разрядку от напряженнейшего ритма работы.

- Представляете, Николай Васильевич, - сказал он, - два дня не будет ни звонков, ни заседаний, ни записок!.. Только отдых, и ничего больше.

Путь предстоял долгий. Под Смоленском, в глухомани, можно было насладиться охотой на белых куропаток и тетеревов. Ленин сам попросил Николая Васильевича выбрать на этот раз местечко подальше, поглуше. Последнее время они часто вместе охотилисьи зимой, и летом.

Отправляясь на охоту, они часто вспоминали свои былые прогулки по Альпам - в те совсем недавние дни их совместного швейцарского бытия, которое казалось теперь бесконечно далеким прошлым. И еще более ранние совместные походы в Татры - из Поронина, с его безмятежностью и тишиной...

Оба они были страстными любителями стихов. Один начинал какое-нибудь стихотворение, а другой подхватывал. Порой они читали друг другу "на два голоса"

целые поэмы. Вот и сейчас Владимир Ильич попросил:

- Ну-ка, Николай Васильевич, вспомните что-нибудь... Лермонтова.

Крыленко на минуту задумался и начал:

Как часто, пестрою толпою окружен,

Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,

При шуме музыки и пляски,

При диком шепоте затверженных речей

Мелькают образы бездушные людей,

Приличьем стянутые маски...

Ленин долго слушал, не перебивая, закрыв глаза. Когда Крыленко звонко произнес: "О, как мне хочется смутить веселость их...", Ленин продолжила "И дерзко бросить им в глаза железный стих, облитый горечью и злостью!.."

- Вот вам и старая рухлядь, - насмешливо произнес он.

Крыленко не понял.

- Есть у нас такие юные сверхреволюционеры, - сказал Ленин, - которым не терпится объявить всю классику хламом, пригодным разве что для осмеяния.

Он говорил серьезно, с глубоким волнением, не скрывая своей тревоги оттого, что в умах молодежи так много путаницы. - Недавно мне принесли стишки одного модного нынче поэта, которыми кое-кто чуть ли не упивается, видя в них некий манифест революционной поэзии. Вот полюбуйтесь: "Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы".

А, каково?! "Разрушим музеи!.." Как, Николай Васильевич, по линии юстиции? Нельзя ли на пути этих разрушителей поставить закон?

- Думаю, Владимир Ильич, законами тут едва ли поможешь. Того, кто захочет осуществить на практике эту "поэтическую" декларацию, мы, конечно, накажем.

Но ложные идеи побеждаются только правильными идеями.

Ленин согласно кивнул. Сощурившись, он задумчиво смотрел на дорогу. Крыленко отвлек его от "городских" мыслей рассказом о лесах, где им предстояло охотиться. Он не жалел красок, описывая красоты заповедных чащ, Упоенно говорил о бесчисленных озерах, о зарослях, в которых мирно поджидает охотников непуганый зверь...

Зачарованно слушал Ленин. Но недолго.

- Какая прекрасная речь, Николай Васильевич! - воскликнул он.-Выступить бы вам с такой же страстью, как только один вы умеете, по какому-нибудь делу о волоките, а? Расчехвостить бы публично бюрократов и взяточников... Безо всякого милосердия! Вам такая мысль в голову не приходила?

Уже давно, Крыленко знал об этом, Владимира Ильича беспокоили сообщения, которые, повторяя друг друга, поступали на его имя в ЦК и в Совнарком. Партийные и государственные работники, ученые и специалисты, рабочие и крестьяне сообщали о том, что порой в учреждениях нельзя добиться толкового ответа, что принятые решения сплошь и рядом не выполняются, а работа тем временем стоит. И что еще того хуже, пользуясь неразберихой и волокитой, иные нечестные люди, пробравшиеся на ответственные посты, вымогают взятки у отчаявшихся граждан. В последнее время Ленин использовал каждый удобный случай, чтобы заклеймить волокиту и взятку, чтобы мобилизовать всех честных людей на борьбу с этим злом. Он говорил об этом на заседаниях, митингах, в речах перед широкой аудиторией, в печати. Однажды, упомянув о самых опасных врагах, которые угрожают советскому человеку, Ленин назвал в их числе взятку.

- Мы изучали этот вопрос, - сказал Крыленко. - И знаете, что самое поразительное? Нам казалось, что взятки берут за совершение какой-нибудь незаконной операции. Оказывается, нет: взяточник, как правило, вымогает деньги за то, что он и так обязан сделать.

То есть гражданин раскошеливается, чтобы добиться своего вполне законного права, а вовсе не для того, чтобы обойти закон.

- В том-то и дело! - воскликнул Ленин. - Это лишь подтверждает связь бюрократизма и взятки. Взяточники могут существовать только среди бюрократов.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прокурор республики - Аркадий Ваксберг бесплатно.

Оставить комментарий