Сломленные ангелы - Ричард Морган

– Да еще и море.

– Да еще и море, – отозвался я мрачным эхом. – Мы прекрасная цель для любого десантного судна. Чем бы мы ни собирались тут заниматься, понадобится небольшая армия, чтобы прикрывать нас во время этих занятий. Если только не обойтись чисто разведывательной операцией. Прилетели, сфотографировали, улетели.

– Хм-м, – Матиас Хэнд присел на корточки и задумчиво уставился на море. – Я тут пообщался с юристами.

– Продезинфицироваться потом не забыли?

– По нормам корпоративного права собственность на любой объект, находящийся за пределами орбитального пространства, закрепляется только после размещения стопроцентно функционирующего заявочного буя в километровом радиусе от данного объекта. Обойти этот пункт не получится, мы проверили. Если с другой стороны портала находится звездолет, нам придется войти в портал и поставить навигационный буй. А исходя из слов госпожи Вардани, это займет какое-то время.

Я пожал плечами:

– Ну, значит, небольшая армия.

– Небольшая армия привлечет немало внимания. Она будет выпирать из дисплеев спутникового слежения, как грудь голошлюхи. А мы не можем себе этого позволить, не правда ли?

– Грудь голошлюхи? Ну не знаю, разве пластические хирурги так много берут?

Хэнд вздернул голову, чтобы взглянуть на меня, после чего невольно усмехнулся:

– Весьма забавно. Благодарю вас. Мы не можем позволить, чтобы нас засекли спутники, не правда ли?

– Только если вам не нужен эксклюзив.

– Я думаю, это само собой разумеется, лейтенант, – Хэнд опустил руку и рассеянно провел пальцем по бороздке на песке. – Итак. Все должно быть аккуратно, компактно и не создавать слишком много шума. Что, в свою очередь, означает, что местность во время нашего визита должна быть свободна от оперативного состава.

– Да, если мы хотим вернуться живыми.

– Да.

Хэнд неожиданно покачнулся и сел на песок. Положив руки на колени, он, казалось, начал что-то сосредоточенно высматривать на горизонте. В своем темном костюме и с белым воротничком-бабочкой он словно сошел с наброска какого-нибудь представителя миллспортской абсурдистской школы.

– Скажите, лейтенант, – проговорил он наконец. – С допущением, что нам удастся расчистить полуостров, каков с вашей профессиональной точки зрения минимальный состав команды, необходимой для этого предприятия? Каким наименьшим числом мы можем обойтись?

Я обдумал его вопрос:

– При условии, что они хороши. Элита из спецподразделений, а не рядовой планктон. Скажем, шестеро. Пятеро, если взять Шнайдера пилотом.

– Ну, он и не производит впечатления человека, который станет ждать в сторонке, пока мы присматриваем за его инвестициями.

– Да, не станет.

– Вы упомянули спецподразделения. Речь идет о каких-то конкретных навыках?

– Да не особенно. Возможно, пригодится взрывник. Каменный завал выглядит довольно крепким орешком. И не помешает, если парочка из них окажется пилотами, на случай если что-нибудь случится со Шнайдером.

Хэнд повернул ко мне голову:

– А что, есть такая вероятность?

– Кто знает? – пожал плечами я. – Жить вообще вредно.

– Не спорю, – взгляд Хэнда вернулся к морю, туда, где над горизонтом виднелось серое пятно нерешенной судьбы Заубервиля. – Я так полагаю, подбором людей вы захотите заняться самостоятельно?

– Нет, можете заниматься вы. Но я хочу присутствовать при самом процессе, и я хочу право вето на любого отобранного вами кандидата. У вас есть идеи, где можно найти полдюжины спецов, готовых записаться в добровольцы? Не вызывая ни у кого подозрений, я имею в виду.

На мгновение мне показалось, что он меня не услышал, полностью растворившись в созерцании. Потом он слегка шевельнулся, и углы его рта тронула улыбка.

– В эти смутные времена, – пробормотал он тихо, будто разговаривал сам с собой, – несложно отыскать солдат, которых никто не хватится.

– Рад это слышать.

Он снова поднял на меня глаза. Улыбка еще не успела исчезнуть с его лица.

– Вас это задевает, Ковач?

– Вы полагаете, я бы достиг звания лейтенанта «Клина Карреры», если бы меня было так легко задеть?

– Я не знаю, – Хэнд снова повернулся к горизонту. – Пока вы полны сюрпризов. И, насколько мне известно, обычно чрезвычайные посланники – настоящие мастера адаптивного камуфляжа.

Вот, значит, как.

Меньше двух суток со времени нашей встречи в аукционном зале, а Хэнд уже успел проникнуть в базу данных «Клина» и взломать ту защиту, под которой находилось мое прошлое чрезвычайного посланника. И сейчас он просто давал мне об этом знать.

Я опустился на голубеющий песок рядом с ним и, выбрав подходящую точку на горизонте, в свою очередь устремил взгляд вдаль.

– Я больше не состою в Корпусе.

– Да. Я так и понял, – он не смотрел на меня. – Больше не в Корпусе, больше не в «Клине Карреры». Ваше нежелание принадлежать к группе граничит с патологией, лейтенант.

– Да почему же «граничит»?

– А. Вижу, что ваше происхождение с Харлана дает о себе знать. Порочная природа толпы – так, кажется, формулирует это Куэлл?

– Я не куэллист, Хэнд.

– Ну разумеется, – похоже, разговор доставлял ему удовольствие. – Это же подразумевает принадлежность к группе. Скажите-ка, Ковач, вы меня ненавидите?

– Пока еще нет.

– Правда? Вы меня удивляете.

– Ну я же полон сюрпризов.

– Вы в самом деле не испытываете ко мне никакой враждебности после той небольшой стычки с Дэном и его командой.

Я опять пожал плечами:

– Это же у них появились в теле новые вентиляционные отверстия, а не у меня.

– Но это же я их послал.

– Что свидетельствует о недостатке воображения, – я вздохнул. – Слушайте, Хэнд. Я знал, что кто-нибудь в «Мандрейк» вышлет команду, потому что так работают подобные организации. Предложение, которое мы вам отправили, было практически подначкой, приглашением пожаловать по наши души. Мы могли проявить бо́льшую осторожность, избрать не такой прямой подход, но у нас не хватало времени. Так что я помахал рыбным пирогом перед носом местного хулигана и в итоге ввязался в драку. Испытывать к вам ненависть – все равно что испытывать ненависть к кулакам хулигана из-за удара, от которого удалось увернуться. Я добился, чего хотел, и вот мы с вами тут сидим беседуем. Я не питаю ненависти лично к вам, потому что вы пока не дали мне повода.

– Но вы ненавидите «Мандрейк».

Я покачал головой:

– У меня не хватает пыла на то, чтобы ненавидеть корпорации, Хэнд. Меня на всех них не хватит. Кроме того, как говорит Куэлл, «если вскрыть прогнившее сердце корпорации, что оттуда хлынет?»

– Люди.

– Правильно. Люди. Это всё люди. Люди с их мудацким желанием объединяться в группы. Покажите мне человека, принимающего решения, который создал мне проблемы, и я сделаю все, чтобы его стек превратился в пшик. Покажите мне группу людей, общая цель которых – создавать для меня проблемы, и я уничтожу каждого из них, если смогу. Но не ждите, что я стану тратить время и силы на абстрактную ненависть.

– До чего взвешенный подход.

– Ваше правительство назвало бы это антисоциальным расстройством и упекло бы меня в лагерь.

Хэнд скривил угол рта:

– Это не мое правительство. Мы нянчимся с этими клоунами до тех пор, пока не уймется Кемп.

– С чего брать на себя такой труд? Почему бы не иметь дело напрямую с Кемпом?

Я не смотрел на Хэнда, но мне почудилось, что из-за моих слов он на секунду отвернулся. Прошло какое-то время, прежде чем менеджер смог сформулировать удовлетворяющий его ответ.

– Кемп – это борец за правое дело, – произнес наконец Хэнд. – И набрал таких же людей. А борцы за правое дело обычно начинают проявлять здравый смысл, только если их приколотить к нему гвоздями. Прежде чем удастся усадить за стол переговоров кемпистов, над ними придется одержать победу, кровавую и безоговорочную.

Конец ознакомительного фрагмента.