«Если», 2007 № 02 - Журнал «Если»

— Но уверенности у вас не было.

— Нет.

Сидя под навесом, мы смотрели, как мимо под моросящим дождем спешат пешеходы. Лишь мы двое рискнули в такой скверный день расположиться снаружи, остальные завсегдатаи теснились внутри, но когда я пришел утром, ровнехонько посередине двухдневной газеты стояла табличка «Столик заказан», — как это бывало каждый день последние шесть лет. Здесь понимают.

Мимо по мостовой прогрохотал грузовик, отравив дождь вонью солярки.

— Выживших не было, — сказал Смит. — Ни на одной стороне.

Начало

Когда рассказываешь историю, наверное, полагается начинать с начала. Я не знаю, когда началась война: может, за неделю до того, как я откликнулся на объявление о найме в «Таймс», а может, и тысячу лет назад. Я могу начать лишь там, где история начинается для меня самого, с моего почетного увольнения из армии. Там я был на хорошем счету, и все шло неплохо, но в какой-то момент на меня повесили ярлык «одиночка» — довольно точное, надо сказать, определение. После десяти лет службы, отмеченных несколькими наградами, медалями и прочими бесполезными побрякушками, мы с военщиной пресытились друг другом. Рукопожатие, хлопок по спине, и вот я уже гражданский.

К мирной жизни я тогда был приспособлен еще хуже, чем к военной. Я попробовал себя там и сям (охранником, вышибалой и прочее) и из полицейской академии ушел, в общем, по тем же причинам, по каким расстался с армией. Одиночка. Слишком много о себе понимаешь, говорили мне с глазу на глаз.

Объявление было просто создано для меня. Вероятно, его даже написали, чтобы именно я его прочел. Вверху стоял логотип ФБР, а ниже говорилось, что ищут бывших военных со специальной подготовкой и способностью к «свободному плаванью» — под незначительным надзором или вообще без оного. Я набрал приведенный ниже номер, назвался, и мне сказали, когда явиться на собеседование.

— А пораньше нельзя? В это время я на работе.

На стройке, если память меня не подводит.

— Нет, — холодно и твердо ответил женский голос.

— А попозже?

— Нет.

Видимо, за каждое лишнее слово у нее из зарплаты вычитают.

— Но ведь мне придется уволиться, чтобы прийти на ваше дурацкое собеседование.

— Хорошо. — Мой гнев нисколько на нее не подействовал. Повторив адрес, она положила трубку. Я снова просмотрел объявление. Выглядело многообещающе, но с первой же минуты начались увертки.

Разумеется, я бросил работу. И на собеседование, конечно, пошел. По данному адресу оказалось стандартное бездушное офисное здание, и внутри тоже никаких признаков ФБР. Нужный кабинет я нашел на пятом этаже и назвался секретарше в приемной.

— Садитесь, пожалуйста, — только и сказала она.

Я опустился на виниловую банкетку, которая выглядела так, словно ее вытащили из семидесятых. Плакату меня над головой восхвалял преимущества терпения. Напротив красовалась яркая фотография с выбрасывающимися на пляж китами, а внизу затейливым шрифтом провозглашалось, что успех приходит к тем, кто рискует ломать преграды. На низком столике передо мной лежали зачитанные финансовые журналы и свежая «Таймс». За пальмами в горшках по обоим концам банкетки прятались скрытые камеры — в дополнение к встроенным в потолок. Я убивал время, делая вид, будто листаю «Форбс», а сам выискивал камеры, которых мне не полагалось видеть. И заодно отмечал про себя мелкие движения секретарши. Держалась она с безжалостной деловитостью и на звонки отвечала так же лаконично, как и та женщина, с которой я договаривался о собеседовании, только голос у нее был иной.

Телефон мягко замурлыкал. Она сняла трубку, ничего не сказала и снова ее положила.

— Вон в ту дверь, — бросила она в мою сторону и вернулась к своим делам.

Встав, я открыл единственную дверь, о какой мне полагалось знать, и очутился в длинном коридоре, вдоль которого тянулись закрытые двери. Опять увертки. Я шел, держась середины коридора и ожидая, что кто-нибудь меня остановит. Если никто не появится, я просто развернусь и пойду домой. Сейчас весна, найдется место еще на какой-нибудь стройке.

Почти в конце коридора одна дверь была приоткрыта, и когда я подошел, изнутри раздалось:

— Входите, мистер Нэш. — Голос был скрипучим от курева и каким-то пыльным.

Толкнув дверь, я переступил порог. Кабинет оказался маленьким и серым, словно проникающий из окна затхлый свет высосал из него краски. Мне навстречу из-за стола встал человечек, усохший и еще более серый.

— Спасибо, что пришли, мистер Нэш. Меня зовут Кейн.

Он протянул мне руку. Кожа у него была сухая и холодная. Я не понял, было это фамилией или именем либо просто он назвал первое, что пришло ему в голову.

— Садитесь, пожалуйста.

Я двинулся к столу, по ходу осматривая комнату. На столе ничего, кроме простой лампы-гуся, даже не включенной в розетку. На полке лишь пара пыльных книжек. Грифельной доской никогда не пользовались. Камер не обнаружилось. Я опустил зад на прямой деревянный стул перед столом. Офисное кресло Кейна громко скрипнуло, когда он последовал моему примеру.

Взяв со стола какой-то листок, он сделал вид, будто читает.

— Почему по дороге сюда вы поднялись по лестнице?

Не такого начала я ожидал.

— Люблю быть в форме, — сказал я, умолчав, что у лифта стояли два типа, чей вид мне не понравился. Я пришел в обычное офисное здание, тут неприятностей не ждешь, но лифт не самое подходящее место, чтобы убедиться, что излишне доверял ближнему.

— Понятно. И вы знали, что дверь на этом этаже будет заперта со стороны коридора?

— Сегодня с большинством дверей так поступают, но я некоторое время работал курьером. Если постучать, обычно кто-нибудь откроет.

— А если бы вам не открыли?

Я решил рискнуть. Или им нужны мои умения, или мне тут не место.

— Замок не слишком мудреный.

Кейн удовлетворенно кивнул.

— Мужичины у лифта состоят у меня на службе. Что бы вы сделали, если бы я и на лестнице поставил своих людей?

— Пошел бы домой.

— Вы так легко сдаетесь?

— Следует взвешивать риск в соответствии с целью.

— Вы считаете, что цель настолько ничтожна?

— Черт, это же работа, верно? Даже не работа, а собеседование. Я не прочь рискнуть, но не ради одной лишь надежды на чек.

— А ради чего бы вы рискнули?

— Ради моей страны, моей миссии, ради тех, кто в подчинении у меня, и ради тех, кому подчиняюсь я. В таком порядке.

— Кажется, вы уже над этим задумывались?

— Да.

— Вы пропустили камеру в ножке стола, но засекли камеру в сумочке секретарши. Это хорошо. Что можете рассказать о расстановке сил на европейском рынке?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});