Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

Глава 5

ОСЛАБЛЕНИЕ ОВД

Ситуация с СССР радикально меняется

Джон Уайтхед, февраль 1987 г.

4 января 1987 г. государственный секретарь Джордж Шульц провел у себя дома долгую беседу с новым советником президента Рейгана по национальной безопасности — Фрэнком Карлуччи. Шульц жестко критиковал Центральное разведывательное управление. Именно теперь, когда Горбачев овладел всей властью в Москве, аналитики ЦРУ утверждают, что его примирительные жесты «просто болтовня». Между тем, в Советском Союзе происходят поразительные перемены, и Горбачев готов на все. Он серьезно относится к сближению с Западом. Карлуччи, который только что был заместителем главы ЦРУ, в нужном месте смолчал, но в целом согласился с анализом государственного секретаря. Подобный же разговор Шульц имел 5 января 1987 г. с действующим директором ЦРУ Робертом Гейтсом. По мнению Шульца, ЦРУ еще не увидело новых возможностей в Советском Союзе.

Обреченная ОВД

Ради удовлетворения своего честолюбия и нигде не опробованных схем Горбачев начал внешнеполитический курс, который практически неизбежно вел к развалу Организации Варшавского Договора. 10–11 ноября 1986 года Генсек ЦК КПСС довольно неожиданно призвал в Москву руководителей стран — членов Совета экономической взаимопомощи. Он вызвал немалое их возбуждение, когда призвал руководство указанных стран к «реструктурированию» системы их политического руководства и обретению новой степени легитимности в глазах своих народов. Никто тогда не осмелился сказать молодому советскому лидеру, что он, собственно, открывает ящик Пандоры.

Фактически он сказал присутствующим, что «доктрина Брежнева» мертва и что СССР уже никогда не пошлет свои вооруженные силы для усмирения «еретиков» в социалистическом лагере — базовая перемена в советской внешней политике, произведенная на фоне высадки американцев на Гренаде, в Ливане и пр. Горбачев ни в грош не ставил тот «пояс безопасности», который был создан великой кровью наших жертв во Второй мировой войне. Он начал процесс фактического предательства просоветских сил — наших союзников, которые отказывались уже что-либо понимать в политике Москвы.

Когда государственный секретарь США Джордж Шульц прибыл в ноябре 1986 г. на сессию Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, происходившую в Вене, он ощутил, что в ОВД случилось нечто. И американцы немедленно начали использовать новые возможности. Джордж Шульц, Роз Риджуэй и Том Симонс пригласили к себе польскую делегацию с целью укрепить их в решимости начать внутренние перемены и по возможности дистанцироваться постепенно от Москвы. Шульц приказал «поработать» с польской делегацией. «Поляки оказались заинтересованными». Шульц задумался о широкой программе воздействия на Восточную Европу. Перемены в Советском Союзе стимулировали сторонников перемен в восточноевропейских странах. Следовало поддержать сторонников перемен. Представляя эту новую решимость американцев, Джон Уайтхед в феврале 1987 г. объехал всю Восточную Европу и пришел к выводу: «Ситуация меняется»113. Лидеры восточноевропейских стран теперь дольше встречались с американцами и обсуждали прежде запретные вопросы. Советская сторона, во все большей степени занятая внутренними проблемами, не могла уже мгновенно негативно реагировать на отклонения от коммунистической идеологии в своем блоке. Шульц вспоминает, что у него возникло чувство, что одна-две страны Восточной Европы могут пересечь границу между блоками. Уайтхед докладывает Шульцу, что коммунистические правительства Восточной Европы постоянно улучшают отношения с Соединенными Штатами, что, в конечном счете, обещало их отход от Советского Союза. Особенно перспективной Уайтхед считал ситуацию в Польше, где сближению Варшавы с Москвой противостояла «Солидарность» во главе с Лехом Валенсой. «Он работает на верфи в Гданьске и уже использовал все дни своего отпуска. Если Валенцу не отпустят в Варшаву, я полечу к нему в Гданьск». Разумеется, это было унижением для официальной Варшавы, что высокопоставленный представитель президента Рейгана навестил не президента — генерала Ярузельского, а неведомого (тогда) слесаря из Гданьска. Затем Уайтхед встретился с Валенсой в резиденции американского посла в Польше. Пресса размножила фотосвидетельства этой встречи по всему миру.

Что качается генерала Ярузельского, то с ним американский представитель беседовал три часа. Когда Уайтхед критически отозвался о польском режиме, Ярузельский взорвался: «Мистер Уайтхед, я не могу позволить вам вмешательства в наши внутренние дела. Мы — суверенная нация. У вас своя политическая система, у нас — своя. Я не вмешиваюсь в ваши дела, соблаговолите и вы не вмешиваться в наши. Я знаю, что вы ненавидите меня. Два года назад я был в Нью-Йорке, но мне не разрешили посетить Вашингтон. Ваш государственный секретарь назвал меня «русским генералом в польской униформе». Для меня не могло быть большего оскорбления. Я являюсь поляком во многих поколениях».

По распоряжению Шульца, Уайтхед старался избегать публичных скандалов. Шульц описывает, как они условились о линии поведения в странах Восточной Европы: действовать шаг за шагом, добиваться успеха малыми шагами. Увеличивать влияние постепенно. Расширяя шаг за шагом свою сферу влияния.

Американцы сознательно усиливали шпионскую истерию. Глава Национального агентства безопасности генерал Уильям Одом жаловался на то, что в Москве невозможно найти безопасное место для американских дипломатов. Зато Шульц с большим удовлетворением перечислял те места, где американская дипломатия при косвенном содействии Кремля вернула часть своего влияния: Ангола, Никарагуа, Камбоджа и, главное, Восточная Европа.

Шульц в Москве

Американские дипломаты обычно не летали в столицу Советского Союза прямым рейсом в Шереметьево. Они прибывали в Хельсинки («Финнэйр»), приходили в себя при помощи суточной остановки и только потом отправлялись в советскую столицу. Здесь Шульца уже ждал новый посол в Москве Джек Мэтлок. Проделывалась определенная подготовительная работа по оптимизации встречи с советским руководством. Горбачева нужно было брать «стремительно».

Шульц прибыл в Москву 13 апреля 1987 г. в занесенное свежим снегом Шереметьево. Первым встретил его Шеварднадзе. Вначале они побеседовали тет-а-тет, а потом в составе большой делегации.

После второй встречи с Шеварднадзе, Шульц приехал в резиденцию посла — в Спасо-хауз, надел ермолку и встретился с отказниками, которых не выпускали в Соединенные Штаты. Он говорил об элементарном человеческом праве пересекать границы и знакомиться с иными культурами. «Мы никогда не прекратим бороться с этим».

(Прошло немало лет, ушел в прошлое коммунизм, и Джорджу7 Шульцу не грех было бы познакомиться с очередями у американского посольства в Москве. Теперь уже трудно объяснять трудности посещения Америки кремлевскими кознями: бодрые сотрудники американского консульства грудью стоят на пути любого посещения США, стоимость въездной визы куда американцы в 2001 г. удвоили. Редкий пример лицемерия).

Вечера Шульц проводил неизменно с Шеварднадзе, который словами и делами показывал, что именно Грузия «у него в сердце» и не ощутимо в этом сердце России.

Евроракеты

Советское руководство показало свою готовность пойти на взаимное уничтожение ракет средней дальности — советских СС-20 и других ракет того же радиуса действия (дальностью полета от 500 до 1500 км), одновременно с подобными же ракетами американцев, размещенных в Европе с 1983 г. или готовящихся прибыть туда.

При этом Советский Союз имел на вооружении более сотни новых ракет СС-23 повышенной точности, но с максимальным радиусом действия до 400 км. Советские военные эксперты справедливо утверждали, что ракеты этого класса не подпадают под действие подготавливаемого соглашения. Вот как описывает ситуацию бывший посол СССР в США А.Ф. Добрынин. «Перед приездом Шульца Горбачев попросил маршала Ахромеева и меня подготовить для него памятную записку с изложением позиций обеих сторон с возможными рекомендациями. Мы это сделали, причем Ахромеев специально подчеркнул, что Шульц, видимо, будет опять настаивать на сокращении ракет СС-23 и что на это нельзя соглашаться. (Ахромеев не случайно настаивал на этом — наши военные знали, что Шеварднадзе был склонен уступить американцам в вопросе о ракетах СС-23 ради достижения быстрейшего компромисса, хотя прямо на Политбюро он так вопрос не ставил, но за кулисами обрабатывал Горбачева.)