В схватках с врагом - Семен Цвигун

Когда поздно вечером крытый легковой «газик», нагруженный картонками и свертками, прибыл на вокзал, до прихода поезда оставалась одна минута. Зная, что поезд будет стоять всего три минуты, лейтенант Павлов торопил шофера помочь встретить жену, прибывающую с большим багажом. Оба побежали по перрону к подходившему поезду. Убегая, шофер Климкин успел заметить, как на плохо освещенную привокзальную площадь влетела «Волга» и, круто развернувшись, встала справа от их «газика».

Когда Климкин и Павлов с женой, нагруженные чемоданами, подошли к машине, около нее стояли Еремин, Ветров и незнакомая женщина. В промежутке между «газиком» и «Волгой» на земле стояло несколько чемоданов. Два попутчика с поезда, помогавшие женщине донести ее большой багаж, поспешно попрощались и бросились к тронувшемуся поезду.

Все заторопили Климкина, всем хотелось поскорее уехать. Но как погрузить такую уйму чемоданов в дополнение к тому, что уже в машине!

Климкин, пока пассажиры оставались возле стоявших и лежавших на земле чемоданов, немного привел в порядок груду коробок и картонок. Он слышал, как завелся мотор стоявшей рядом в полумраке «Волги» и она, рванув с места, уехала. На номер машины и приметы шофера никто не обратил внимания.

Потом кто-то передавал Климкину через дверцу чемоданы, а он их складывал штабелем между сиденьями, почти до самого тента, пока не уложил все. Теперь пассажиры с противоположных сидений из-за груза вещей не видели друг друга.

…При въезде в город М. на плохо засыпанной канаве, пересекавшей улицу, машину сильно тряхнуло. Дремавшие проснулись, оживились и разом заговорили. Жена Павлова спросила, есть ли дома хлеб. Муж ответил, что питается в столовой и хлеба дома не держит. Попросили шофера остановиться у дежурного магазина.

Когда машина стояла у магазина, Климкин вдруг заметил, что правое заднее колесо садилось на глазах.

— Ну надо же, какая досада! Четыреста метров до части не дотянули. Смотрите, что творится!

Еремин посмотрел и присвистнул:

— Э-э! Тут вас долго не дождешься. Пойду-ка я доложу дежурному по части, чтобы не беспокоились, что я пропал.

Он ушел.

Климкин достал домкрат, ключи, стал возиться с запасным колесом.

Молчаливая попутчица вышла из магазина, увидела осевшее колесо и принялась останавливать проходящие машины. Одна из них остановилась, и шофер согласился ее подвезти. Тогда она залезла в кузов «газика», стала отыскивать свои чемоданы и передавать их в машину, остановившуюся рядом. Через несколько минут она уехала.

Павлов уселся на краю тротуара и стал помогать шоферу. Ветров и жена лейтенанта стояли возле них, прислонившись к деревьям, и разговаривали.

К крыльцу, выходящему на тротуар, метрах в десяти от стоявших, подошел, сильно покачиваясь, кривоногий небритый мужчина. Он что есть силы загрохотал в дверь и противным голосом заорал:

— Миша, откро-ой!

В доме никто не шевельнулся. Ветров, Павлов и остальные с любопытством наблюдали «бесплатное представление».

Пьяница постоял, прислушиваясь и что-то тихо бормоча. Потом загрохотал еще сильнее и заорал снова.

Повторив свой призыв троекратно, он плюнул на дверь, махнул рукой и побрел прочь.

Замена колеса подходила к концу. Ветров полез в кузов — привести в порядок потревоженные чемоданы. Он возился там несколько минут, вдруг опрометью выскочил из машины, обежал вокруг, бросился на перекресток и стал метаться, просматривая то одну, то другую улицу. Потом еще раз подбежал и скрылся в машине, спеша и волнуясь, бешено раскидывая чемоданы, картонки, все содержимое кузова.

Все повернулись к машине, почувствовали неладное. Оттуда выглянуло исказившееся лицо Ветрова, прерывающимся голосом он спросил:

— Где чемодан? Чемодан где?

— Какой?

— Черный чемодан! Мой… с документами!

Его наперебой стали успокаивать, говорить, что тут он, где же ему быть, сейчас найдется…

Когда Еремин, наговорившись с дежурным о Москве, вернулся к машине, то увидел, что все подавленно сидели на разбросанных чемоданах.

— Чего вы копаетесь? Поехали быстрее.

— Чемодана с документами нет, — проронил Павлов.

— Вы что, с ума сошли? Как это чемодана нет? Ты куда его дел? — набросился он на Ветрова.

— Чемодан я принес из поезда к машине, — с усилием приподняв голову, произнес Ветров. — Он должен быть с нами…

Услышав об отъезде попутчицы, Еремин сразу обмяк:

— Ну, все… Точно… Это ее работа. И зачем мы ее с собой потащили? Ну что ж, поехали докладывать.

Через пять минут дежурный по части услышал доклад о чрезвычайном происшествии. Еремин все валил на неизвестную женщину, приехавшую в М.

Однако выявленный в поезде свидетель — молодой следователь, ехавший к месту назначения, уверенно говорил, что Ветров из поезда черного чемодана не выносил.

— Я своими глазами видел, — сказал он, — что оба несли от поезда коричневые чемоданы.

Итак, документы надо искать на всем огромном пути от Москвы до М.

Ознакомившись со всеми обстоятельствами дела, генерал бросил все и вылетел в М. С ним отправилась вторая группа офицеров в помощь первоначально прибывшим. А через два часа после оперативного совещания в М. многие из них разъехались и улетели самолетами далеко от города.

Розыск чемодана и его похитителей начался по всему маршруту. По малозначительным приметам, отрывочным данным шел поиск. Благодаря постоянной бескорыстной помощи огромного числа честных советских тружеников удалось разыскать всех участников ереминского дорожного подкидного. Были установлены и другие пассажиры, зачем-либо заходившие в купе. Нашли и шофера «Волги». Все они оказались непричастными к хищению чемодана.

Видимо, чемодан мог быть похищен только во время стоянки у дежурного магазина.

Попутчицу, приехавшую на машине в М. и заподозренную Ереминым, нашли через несколько часов. Проверка показала, что она честный человек и никакого отношения к пропаже чемодана не имела.

Кто же тогда?

Проверять приходилось все, что хоть мало-мальски заслуживало внимания. Почти одновременно — на городской свалке и в промоине насыпи шоссейной дороги — обнаружили два черных чемодана. Выехали немедленно — вернулись разочарованные: черные, но не те.

Еремин теперь не оставлял Ветрова в покое, уговаривал его исказить факты и беспокоился об одном: лишь бы ему «выглядеть получше». Эта его «деятельность» прервалась только после отправления в дисциплинарном порядке на гауптвахту. Правда, начальник штаба, остававшийся за командира, хотел было «для принятия мер» заодно отправить на гауптвахту и Ветрова, но все-таки воздержался, так как последний активно помогал следствию.

После первого длинного допроса он попал домой не сразу — только днем. Вошел грустный, сел, обдумывая, как сказать жене. Нина, жена Ветрова, посмотрела искоса и начала первая:

— Ну, что разнюнился! Можешь не говорить, я и без тебя все знаю. Нас, женщин, уже собирали. Не рассиживайся — ешь быстрей да беги искать.

Нина подробно расспросила его, какие вещи лежали в чемодане, и отправилась к своему младшему брату Федьке, форварду городской сборной, кумиру всех мальчишек.

Выслушав Нину, Федька только и смог произнести:

— Ай-ай-ай, как нехорошо! — и пообещал немедленно «нажать на все педали».

За какие-нибудь полчаса Федька побывал во всех концах города. Останавливался он во многих местах, но не больше чем на две-три минуты. Группки мальчишек, разинув от счастья рты, слушали, что он говорил, потом моментально серьезнели и разбегались кто куда. Только обежав весь город, Федька успокоился и позволил себе отдохнуть.

Вернувшись домой, он сразу лег спать. Только задремал — какое-то царапанье. Зажег свет — за окном, в струях дождя, мальчишеская фигура. Махнул рукой: «Заходи!»

Через минуту на пороге стоял запыхавшийся и мокрый насквозь шестиклассник Шурик Добровольский.

— Федя, ты знаешь, — начал он прямо с порога, не успев отдышаться, — вот ты говорил, в том чемодане сигареты «Друг» были. Я их, конечно, никогда не видел. А сегодня мы играем, ну, наши пацаны, на пустыре в орлянку. А тут Свистун подходит. Да ты его знаешь — Ахматка Шарипов. Встал возле столба и закуривает. Я посмотрел, у него сигареты — коробка красная такая, с золотой овчаркиной головой, а на ней, знаешь, что написано? «Друг» написано! Золотыми буквами, выпуклыми такими. Понял?

— Ну а ты что?

— А я ничего. Тут ребята стали закурить клянчить, а у него больше не было — последняя сигарета. Он докурить дал. По очереди. Витька Черкасов стал коробку выпрашивать, а он не дал. Тогда Витька втихаря выдернул коробку и драть. Знаешь, как Свистун психанул! Догнал Витьку, по шее ему накостылял, а коробку порвал. Потом говорит: «И запомните! Вы эту коробку у меня никогда не видели». И большим пальцем, знаешь, так зуб подковырнул, чтобы мы молчали. Я смотрел: он обрывки в урну бросил возле забегаловки. Тут дождик пошел сильный, и все — кто куда. Я вернулся, урну фанеркой накрыл — и к тебе.