Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Там ключ внутри, — пояснил ключник.

— М-да, нехорошо, — нахмурился король. — Ну что ж, ломайте дверь!

То, что Чаликова увидела в комнате, заставило ее, многоопытную журналистку, неоднократно бывавшую в так называемых «горячих точках», стремглав выбежать в коридор. У короля же Александра хватило выдержки пробыть там еще некоторое время и сделать кое-какие наблюдения, после чего он в сопровождении Нади удалился в свои покои.

— Ясно одно, что дело не в чтении стихов Касьяна, — как ни в чем не бывало произнес Александр, привычно устроившись за своим столом.

— Да-да, — через силу кивнула Надежда. — Тут что-то другое…

— Довольно странный случай, — продолжал король. — Донна Клара съедена, царствие ей небесное, дверь закрыта изнутри, а людоеда внутри нет. По вашей логике получается одно — самоубийство.

— Да-да, — машинально подхватила Надя, — и тогда появляется еще одна версия: донна Клара совершила предыдущие два преступления и теперь, терзаемая угрызениями совести, съела сама себя… Что? — удивилась Чаликова собственным словам. — Что-то меня немного занесло.

— Самую малость, — через силу улыбнулся Александр. — И не удивительно, особенно после того, что вы увидели. Впрочем, окно в спальне было только прикрыто, но полностью не закрыто.

— Стало быть, преступник бежал через окно? — уже почти деловито проговорила Надя. — Ваше Величество, вы не обратили внимания, нет ли под окном каких-то следов?

— Да, я сразу же глянул вниз, но никаких следов не заметил, — вздохнул король. — И это тоже странно. Земля мокрая, но дождя не было. — Александр задумчиво глянул в окно. — Наверно, уже сегодня возобновится связь с окружающим миром…

— Значит, людоед выпрыгнул из окна, заровнял следы, а затем либо ушел на болота, либо вернулся в замок через одну из дверей, — уверенно предположила Надя.

— Его бы заметили, — возразил Александр. — А впрочем, ваше предположение отчасти похоже на правду.

— Не сомневаюсь, что тут все гораздо сложнее, — заметила Надя. — Или наоборот — до предельного просто.

* * *

Уже совсем рассвело, а Грендель все продолжал вести Дубова и Беовульфа через болота.

— Красивые все-таки у нас места, — говорил он, указывая на перелесок вдали на холме. — Октомврий уж настал, уж роща отряхает… А за тою рощей начинается Черная трясина, самое страшное место во всей Новой Ютландии — если кто туда попадет, то возврата ему не будет.

— А что так? — заинтересовался Василий.

— Говорят, что эта местность заколдована, чтобы никто не мог туда проникнуть. Будто бы там сокрыт хрустальный гроб…

— А-а, знаю! — захохотал Беовульф. — Стоит хрустальный гроб, а в гробу спит юная дева и ждет своего прекрасного принца! Слышали мы эти бабкины сказки.

— Да нет же, — с досадой ответил Грендель. — Никакая это не юная дева и не принцесса, а замужняя женщина. И лежит она там почитай без малого полтораста лет…

— А кто же ее освобождать должен, коли не принц? — несколько удивился Василий.

— Я так слышал, что это должен быть ее прямой потомок, внук, или даже правнук, — не очень уверенно сказал Грендель. — Осторожнее, там топкое место, заберите чуть правее… А вон там, — указал он совершенно в другую сторону, где начинались «грядки», чередующиеся канавками, — то место, где княжна Марфа закончила свой недолгий век в человеческом обличии.

— Сказкины бабки! — опять захохотал Беовульф и в очередной раз провалился чуть не по колено в болотную жижу. — То есть, я хотел сказать, бабкины сказки.

— Какие еще сказки! — возмутился Грендель. — Ведь даже наш Ново-Ютландский король Иов, который правил в те годы, установил на этом месте памятный камень. Он и по сей день там стоит!

— А это не может быть, извините, просто дань поэтическому сказанию? — осторожно заметил Дубов. — Например, для привлечения любопытствующих.

— Ну конечно же нет, — воскликнул Грендель. — Когда у нас будет время, я непременно свожу вас, маловеров, туда — там все сохранилось, как было двести лет тому назад. Княжна не знала, куда ей деваться, и побежала по одной из «грядок». Но ей не посчастливилось — знаете, часть из них сквозные, по ним можно было пройти через все болото, и тогда Марфа имела бы надежду спастись. А она как на грех побежала по «грядке», которая заканчивалась там, где сходились две канавки, а броситься в воду она не решилась. Тут ее нагнали подручные князя Григория, а колдун превратил в лягушку. С тех пор она в тех местах, говорят, и обитается.

— Свежо предание, а верится с трудом, — заметил Василий.

— Я ж говорю — сказки! — добавил Беовульф. Грендель только махнул рукой, не желая пускаться в пустые споры.

Некоторое время спутники шли молча, и лишь когда они миновали невысокий холм, поросший кустарником, Грендель разомкнул уста:

— Здесь начинаются владения князя Григория. — И, обернувшись назад, с чувством произнес: — О Мухоморская земля! Уже за шеломянем ты еси.

Беовульф лишь фыркнул, а Василий подумал, что у Гренделя наверняка в суме хранится мешочек с горстью родной болотной земли.

* * *

С утра у князя Григория раскалывалась голова — как уже двести с чем-то лет подряд в этот день, четвертого октября. Но князь, привыкший не поддаваться обстоятельствам, уже с утра находился в своем рабочем кабинете. Ему предстояла нелегкая задача — установить, кто из двух князей Длинноруких настоящий, а кто самозванец, а главное — с какими целями этот самозванец прибыл в Белую Пущу. Князь Григорий чувствовал, что появление двух Длинноруких тоже как-то связано с остальными событиями последних дней, и оттого очень хотел докопаться до истины.

— Ну что, Каширский, хоть это-то вы сможете? — спросил князь Григорий у чародея-недоучки, который в почтительной позе стоял перед княжеским столом.

— А как же, Ваша Светлость! — рассыпался в уверениях Каширский. — Мне это раз плюнуть.

— Посмотрим, — процедил князь Григорий и хлопнул в ладоши. Тут же охранники ввели в кабинет обоих Длинноруких. Оба, несмотря на ночь, проведенную в неволе, чувствовали себя бодро и уверенно.

— В первый и последний раз призываю одного из вас признаться в самозванстве, — морщась от головной боли, произнес князь Григорий. Оба Длинноруких молчали. — Ну что ж, пускай вам будет хуже, — с угрозой продолжал князь, не дождавшись признания. — Каширский, приступайте!

Каширский встал посреди комнаты напротив обоих Длинноруких и, сделав страшное лицо, заговорил замогильным голосом:

— Энергия правды перетекает к вам, и вы не сможете лгать, как бы того не хотели… Даю вам установку признаться в том, что вы не тот, за кого себя выдаете…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});