Через тысячу лет - В Никольский

Мы с профессором Фарбенмейстером попросили нашего капитана сделать здесь небольшую остановку, чтобы хоть бегло ознакомиться с современным крупным заводом.

Рени охотно исполнил наше желание, и через несколько минут его аэронеф с характерным свистом, взметывая облако пыли, садился на землю перед крупным величественным зданием, где было сосредоточено управление всем огромным заводом.

Еще до спуска, Рени по беспроволочному телефону известил кое-кого о нашем прибытии; поэтому нас встретило несколько человек, по-видимому принадлежавших к администрации. Это было все то же рослое, крупное поколение людей Нового Мира, с широкими, свободными движениями и ясными, открытыми лицами. Одежда их состояла из такой же металлической кирасы и шлема, только вместо плаща сверху была ещё одежда из глянцевитой, плотной материи, захваченной у запястья рук и на щиколотках.

Солнце уже довольно низко склонилось к горизонту, и мы не заставили себя очень упрашивать, когда нам предложили после осмотра завода остаться здесь на ночь.

Насколько я мог понять из объяснений, это была совокупность десятка заводов, связанных между собою общим характером производства и близостью необходимых сырых материалов.

Свой осмотр мы начали с добычи угля и получения железа, этой основы промышленности двадцатого века. Вначале меня поразила больше всего та чистота, которую я не ожидал встретить здесь, помня о несмываемой копоти, покрывавшей все здания наших старых заводов. А куда же девались исполинские башни доменных печей и коуперов с их сетью трубопроводов, с их ажурной паутиной железных ферм и эстокад?

Высокий пожилой инженер, шедший рядом со мною и почему-то удивительно напоминавший мне одного из безусых казаков — запорожцев известной Репинской картины, рассеял мои недоразумения.

— Угля, — начал он, — на нашей планете оказалось, к сожалению весьма немного. Потребление его для целей промышленности и для нужд отопления достигло уже в 1920 году полутора миллиарда тонн, и ученые того времени предсказывали, что через 700–800 лет последняя вагонетка этого черного минерала будет вывезена на поверхность земли, чтобы занять место под стеклом витрины геологического музея на ряду с ископаемыми остатками когда-то живших чудовищ. Но их расчеты, основанные на известных в то время залежах каменного угля и тогдашнем темпе развития техники, оказались, однако, слишком оптимистичными, так как необычайный расцвет промышленной жизни и все растущая потребность в железе сократили этот срок почти вдвое. Обнаруженные в области южного полюса огромные залежи угля отсрочили момент его полного исчезновения еще лишь на четыре столетия, но уже в XXVII веке угольная промышленность окончательно замерла, и мировая техника, нуждавшаяся в угле, принуждена была обратиться к другим методам и материалам.

— Но чем же вам удалось заменить уголь — хотя бы в процессах восстановления железа из его руд?

— Мы заменили уголь водородом.

— Водородом? Но ведь это в невероятной степени должно было увеличить стоимость металла? Мы могли позволять себе эту роскошь только в лабораторных условиях…

— Да, это было бы так, если бы получение водорода не сделалось чрезвычайно простой и дешевой операцией, благодаря тем огромным источникам всякого рода энергии, которыми обладает современное человечество. Солнечные силовые станции экваториальной зоны, подземные тепловые и океанские волновые централи дают нам электрическую энергию; последняя разлагает воду на кислород и водород, служащие нам в ожиженном состоянии лучшим топливом, какого только можно желать — легким, теплотворным, бездымным и легко регулируемым.

Действительно, возразить было нечего. Я припомнил, что килограмм лучшего сорта угля давал не больше 8000 калорий, тогда как килограмм водорода выделяет почти в четыре раза больше тепла, не давая в остатке ничего, кроме восьми килограмм горючего пара…

— На всех крупных заводах имеются свои станции, — продолжал свои объяснения мой спутник, — где вырабатываются и заготовляются запасы водорода и кислорода. Там, где идут восстановительные процессы, как, например, при получении железа из его руд, там мы пользуемся чистым водородом, для плавки и резки металлов мы употребляем гремучий газ, а также пламя электрической вольтовой дуги.

Мы подошли тем временем к одной из таких печей. По внешнему виду она мало напоминала собою наши прежние доменные печи. Измельченная в мелкий порошок руда непрерывным потоком падала в узкую шахту; здесь навстречу ей неслись струи раскаленного водорода, почти мгновенно освобождавшего частицы железа, сыпавшиеся вместе с остальными примесями на дно шахты; отсюда вся смесь шла в магнитные сепараторы, отделявшие козлищ от овец: чистый железный порошок сыпался в одну сторону, а остальные примеси — в другую. Дальше я видел, как полученное, таким образом, химически почти чистое железо шло в электрические печи, где без доступа воздуха сплавлялось в большие слитки, которые поступали в другие отделения завода для дальнейшей обработки. Здесь же нам показали, как шла работа смешивания чистого железа с молекулярной мелкой пылью других веществ, вроде углерода, вольфрама, титана и пр., придававших будущему сплаву требуемое качество стали. Почти всюду плавка шла в огромных электрических печах, при чем около них я видел очень мало рабочих — настолько механизированы были все операции по загрузке, перемешиванию и литью. И снова это полное отсутствие копоти. Чистые, огромные и светлые помещения, залитые морем света, мало чем напоминали наши старые мрачные мастерские. Бесшумно скользили над головой гигантские краны, с легким шорохом извивались ленты конвейеров, и только изредка начинало звучать и тотчас же умолкало резкое пение не отрегулированной вольтовой дуги электрической печи.

Но неужели уголь так-таки окончательно исчез из человеческого обихода? Неужели снова, как 1500 лет тому назад, растения сделались единственными, верными поставщиками этого ценного вещества?

— Растения, — ответил мой спутник, — конечно, нет. Мы слишком любим и ценим зеленый ковер нашей планеты, чтобы подвергнуть его снова варварскому истреблению прежнего времени. Деревья — наши друзья и украшение нашего дома. Да их, все равно, было бы слишком мало для удовлетворения потребности современного человечества в угле. Наука давно уже раскрыла тайну листьев растений и теперь, совместным действием света и электричества, мы можем извлекать из углекислоты, находящейся в атмосфере, любое количество углерода. Химия еще в наше время, в XX веке, овладела целым рядом тайн и секретов природы. Последующие века тоже не прошли бесследно для этой науки. Наша техника легко и свободно справляется с такими задачами, о которых вы не могли и мечтать. Ты уже знаком с некоторыми ее успехами в области изготовления искусственной пищи, поэтому не удивишься тому, что теперь нет такого материала и даже химического элемента, которые не могли бы быть искусственно изготовлены на наших заводах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});