Кофейная книга - Макс Фрай

— Кофе будешь? — спросила пришлая Маргарита. И сама себе ответила: — Будешь, конечно.

Она встала, снова зазвякала ложечкой, забулькала чайником. Маргарита с интересом следила за ее движениями, одновременно узнавая и не узнавая себя. Никогда не думала, что у нее так изящно получается брать с плиты тяжеленный чайник. Никогда не замечала, что так по-идиотски шевелит верхней губой, отмеряя кофе. Хорошая краска для волос, долго держится. А вот эту блузку я, пожалуй, больше никогда не надену.

— Для начала, — заявила Маргарита, подав чашку и снова усевшись со своего конца стола, — зови меня Ритой. А я тебя буду называть Марго. Согласна?

— Для начала? Очень любопытно, — хмыкнула Маргарита. Не дождавшись ответа, вздохнула: — Да. Согласна.

— Отлично. Значит, договорились.

Помолчали. Выпили кофе, разлили по новой. Одновременно схватились за сигареты, так же одновременно отдернули ладони, уступая. Поухмылялись. Закурили, синхронно выпуская тонкие струйки дыма из тонких ноздрей. Разглядывали друг друга, без смущенья встречаясь глазами.

— Значит, не маразм? — нарушает Марго тишину.

— Нет, дорогая.

— Тогда что? Шизофрения? Не знаю… раздвоение личности? Откуда ты взялась? Зачем пришла?

Рита скептически смотрит на Марго, вздергивает ехидно правую бровь.

— Я тебе кто — врач? Диагнозы — это не по моей части, дорогая. Впрочем, к нам они все равно не имеют никакого отношения, уж поверь. Что касается твоего последнего вопроса, то ответ, мне кажется, очевиден.

— Да неужели? — Марго тоже задирает бровь, а ехидства в голосе у нее, пожалуй что, и побольше.

— Марго-о-о, — укоризненно тянет Рита. — Марго, очнись, ради бога. Очнись и немного подумай. Раньше у тебя это неплохо получалось.

Марго сочла совет разумным и действительно немного подумала. Возможно, чуть дольше, чем от нее ожидалось, потому что Рита встала вдруг, недовольно поджав губы, быстрыми шагами обогнула стол и Марго и скрылась в коридоре, хрупнув тапочками по осколкам. И тут же практически вернулась, держа в руках сумку Марго. Или собственную? Носят ли галлюцинации с собой багаж, лениво подумала Марго, но не спросила. Потому что это уже неинтересно. Потому что она поняла и действительно расслабилась наконец. Обрадовалась даже. И смешно вдруг стало. Ответ-то действительно очевиден.

— Ну что? — спрашивает Рита, доставая гремящую резную доску. — Сыграем?

— Ну разумеется! — отвечает Марго, расчищая место бабушкиному наследству.

После второй партии (один — один) Марго и Рита замерли в ожидании. На всякий случай.

Ничего, разумеется, не произошло. Никто не стучал в дверь, требуя немедленной аудиенции, телефон молчал. Все дела преспокойно ждали своей очереди, которая наступит, лишь когда будет закончена игра.

Марго и Рита играли часа три. Или четыре. И ничего их не отвлекало. Они даже не разговаривали — не о чем, незачем. Вообще, тишина стояла мертвая, кажется, даже часы не тикали. И соседей, соседей тоже не слыхать, что уж вовсе необъяснимо — стены-то из материала чуть покрепче туалетной бумаги… Ничего. Только кости стукаются о доску, перетекая гранями, только шашки с легким шорохом летают от одного гнезда к другому, то закрывая шесть подряд, то выстраиваясь длинной одинокой башней, то образуя причудливые, красивые лишь глазу безумного игрока, комбинации.

Закончив — какую по счету? бог его знает — партию, решили немного перекусить. Марго встала к плите, пристроив Риту к нарезке овощей.

— Хорошо сыграли, — вполголоса замечает Рита, неаккуратными кусками кромсая помидоры и сваливая их в ярко-красную миску.

— Хорошо, — откликается Марго, наливая на сковородку масло. — Теперь ты уйдешь?

— Уйду? — Кусочек помидора выпрыгивает из старых рук, улетает вниз куда-то. Рита задумчиво смотрит на него, решая, поднять или подождет. Решив, поддергивает длинную юбку, тяжело наклоняется, из-под стола переспрашивает: — Уйду? Тебе этого хочется?

— Пожалуй, нет, — подумав, отвечает Марго. Ее саму несколько изумляет подобное решение. — Не могу не признать, что присутствие людей в моей жизни до сих пор было необязательным, даже лишним, но… ты же, в сущности, не человек. Уживемся как-нибудь.

— Уживемся, уживемся… — нараспев бормочет Рита, подхватывая двумя пальцами скользкий помидорный огрызок. — Уживемся как-нибудь.

Вылезает, выкидывает находку в мусорное ведро, брезгливо осматривает пальцы, крутит ручки крана. Сквозь шум воды тихо продолжает:

— Уйду, когда захочешь. Не переживай.

— Когда захочу? — рассеянно — масло начало подпрыгивать, следи, чтобы на руки не попало, — удивляется Марго. — Есть возможность управлять галлюцинациями? То есть я понимаю, что таблетки, скажем, наверняка могут восстановить равновесие в голове, но для этого, как минимум, к врачу надо обратиться. Полагаю, ты знаешь, как я отношусь к такой перспективе.

— Знаю… — соглашается Рита. — Но ты уверена, что я — галлюцинация?

— Разве нет?

— Разве да?

— Уверена. — Марго не желает спорить, выбивает железным голосом точку: — У-ве-ре-на.

— Как скажешь, дорогая. — Рита пожимает плечами и возвращается к салату.

После обеда, за которым обговаривались некоторые значительные аспекты совместного существования и находились разумные компромиссы (это оказалось довольно легко, что, впрочем, и не удивительно вовсе — сам с собой всегда договоришься, не так ли?), Марго и Рита отправляются гулять. Незаданный вопрос о том, есть ли у Риты свои вещи, находит ответ — да, есть. Во всяком случае, некоторый базовый минимум. Вроде фотоаппарата (а нарды были Марго, вторых нет).

А на улице бесстрашной и независимой Марго вдруг становится не по себе, и она делает вид, что одна. Ей мнится, что стоит завести с Ритой разговор и она тут же перейдет в разряд городских сумасшедших. С легкостью приняв мысль о собственном безумии, она, как оказалось, мучительно страшится явить его миру. Сразу отошла на несколько шагов, сама выбирает маршрут, позволяя Рите покорно следовать. На реплики отвечает сквозь зубы и только после того, как убедится, что поблизости никого нет.

— Ты зря боишься. Марго, — мягко говорит Рита. — Ох, зря. Поверь мне.

— Зря? — довольно зло шепчет Марго. — Маргарита Соломоновна Бергович — не сумасшедшая!..

Оборвала себя на полуслове, вздохнула тяжело:

— То есть была не сумасшедшая. Но о переменах совсем не обязательно всем знать.

— Марго, не дури, — смеется Рита. — Нас двое, как бы тебе ни хотелось обратного.

Марго упрямо сжимает губы и подозрительно смотрит на развязного молодого человека, который только что протиснулся между ней и Ритой, выпалив скороговоркой: «Прошу прощения, дамы».

— Дамы! — фыркает она, нервно поглаживая камеру. — Дамы!

— Марго-о-о, — легонько стонет Рита. — Ты привыкнешь, Марго.

— Ну-ну.

Недоверчивая Марго.

Но — привыкла. Ничего, привыкла. Говорить «доброе утро, Рита», варить кофе на двоих, подталкивать локтем, когда находится что-то достойное снимка, идти бок о бок, продираясь через толпу… ежедневно играть в нарды, разумеется.

Привыкла.

И однажды сказала, не понижая голоса:

— Знаешь, — сказала. — Я решила, что какая, в сущности, разница. Я такая древняя, что стыдно уже не быть сумасшедшей, чем быть ею.

Они с Ритой сидели в городском парке, утомленные дневной прогулкой, довольные результатами фотоохоты, лениво разглядывали на удивление немногочисленную компанию игроков.

— Правильно! Наконец-то, — радостно откликнулась Рита и, помолчав секунду, добавила: — Сыграем?

— Ну разумеется, — ухмыльнулась Марго, первый раз вытягивая из сумки нарды на улице. — Какого черта, в конце-то концов. Пусть. Все равно.

Так и пошло. Нагуляются Марго и Рита, устанут, присядут на лавочке (а то и вовсе на бордюре или посреди газона — чего уж стесняться-то), разложат доску и играют. Часами. И никто им не мешает. Ни звонки, ни дела, ни дождь, ни ветер, ни футбольные фанаты.

Поначалу Марго от смущения утрировать начала: громче с Ритой разговаривать (даром что обе слышат хорошо) да над прохожими, заглядевшимися на них, издеваться.

— Ну что, — хихикает. — Что встал-то? Сумасшедших не видал? Ох, любопытный народ какой пошел.

— Марго-о-о, — привычно тянет Рита.

А Марго знай пуще веселится.

— Ри-и-та, — передразнивает.

Молчи, мол, дорогая, не мешай.

Так и не мешает Рита, подпевает вовсю. Ей тоже, в общем-то, смешно.

— Вы знаете, — говорит, — она считает, что я — ее галлюцинация.

— А разве нет? — тут же откликается Марго, выбрасывая дубль-пять.

— А разве да? — смеется Рита, отвечая двумя шестерками.