Жду, надеюсь, люблю... - Ирина Лобановская

Она решила посоветоваться с Романом.

Виделись они редко. Редко и перезванивались. Хотя Марина в последнее время, когда подросли сыновья, стала все чаще и чаще жалеть своего первенького муженька, неудачника и бедолагу.

— А напрасно ты его жалеешь, — однажды насмешливо свысока заметил Володя, подметивший ее отношение к Роману. — Жалость — это обманка. Вот ты пожалеешь человека и уверишься, что вроде все для него сделала, что нужно, а больше не в силах, и успокоишься в своей бездеятельности. Бестолковое это чувство, никчемное — наша жалость. Нужно что-то реальное, а не сожаления.

— И что же ты мне предлагаешь реального? — окрысилась Марина. — Развести Ромку с этой дылдой и вновь женить на себе?

— Даже это дикое предположение намного благотворнее твоей абсолютно бесполезной жалости, — невозмутимо отозвался Володя. — Приищи ему другую жену — вот и поможешь!

Марина обозлилась вконец.

— Тьфу на тебя! Ты вот приискал себе достойную замену! У Петьки в качестве отца, заботливого и внимательного, давно уже твой Ленька-бизнесмен! Все по уму.

Володя важно кивнул:

— Леонид у меня парень что надо!

— Не в тебя, — съязвила Марина.

— А какая разница в кого? И зачем вообще выяснять все это? Главное — человек хороший, а на кого похож — дело десятое.

Глава 8

Роман звонку Марины не удивился, а даже обрадовался. Нашел, кому можно поплакаться на свою жизнь и кто его с удовольствием выслушает, хотя и не без ехидства.

— Я седею и лысею прямо на глазах, — объявил Роман. — Лидия со мной так обращается, что даже волосы не выдерживают.

— Главное, чтобы выдержало сердце, — пробурчала Марина. — Слыхала, что ты пьешь горькую…

— Опять подружки донесли? — хмыкнул Роман. — Верные друзья! Откуда твои девки располагают таким мощным шпионским арсеналом? Или все хористки ныне на службе в ФСБ? Почти как у Гайдая? Но я не пью. Так — бутылочку водки в день, но не больше.

Его вопросы Марина полностью проигнорировала.

— Представь, сегодня мы со Славой видели такую картину. Под падающим снегом и пронизывающим ветром шагал пожилой седоволосый мужчина, очень бодрый и сияющий, и, несмотря на годы и наши опасно-скользкие тротуары, шел быстро. А в руке торжественно держал букет цветов, конечно, не для себя…

— Ты всегда была излишне сентиментальной, — изрек Роман. — Но любить по-настоящему не умела. В этом твоя беда и наше общее несчастье.

Марина вздохнула. Любить… Это действительно надо уметь.

Свою работу, к которой она когда-то так рвалась, Марина уже почти оставила. Как давно все это было — мечты о славе, о сцене, желание стать певицей, обязательно великой… Какая чепуха! Родились дети, и в ее сердце поселился страх за них, за их будущее, за их жизни, такие слабые на ветру, грубо бьющем в окна…

Несколько лет Марина пробовала руководить хором в захудалом Доме культуры, куда вечерами стекались одинокие люди, неудачники и неудачницы, которым некуда больше приткнуться, в основном предпенсионного и пенсионного возраста. Правда, Марине с ее энергией удалось все-таки сколотить довольно неплохой по местным масштабам хор. Его однажды даже пригласили выступить в Колонном зале, и Марина прямо ликовала. Но грянула перестройка, за ней стремительно притопала рыночная экономика, никакие районные и другие хоры никому стали не нужны… Все песни давно пропеты…

И Марина положилась целиком и полностью на зарплату Володи, который тогда еще чувствовал себя победителем и строил радужные планы преобразования НИИ, где трудился. Арина — та давно сидела на шее у мужа и посмеивалась. Макар оказался двужильным и явно намеревался пережить всех молодых.

— Дык… При чем тут твои картины на улице? — заныл Роман. — Марка, мне плохо…

— Мне тоже, — подавив в себе ненужную, по мнению Володи, жалость, ответила Марина. — Из-за детей. Они выросли сложными, непонятными, далекими от меня… Они не любят друг друга. Я понимаю: виновата сама… Но что мне делать, не подскажешь?

— Бытует такое расхожее мнение, что когда люди чего-то стыдятся, то сторонятся, прежде всего, своих близких, зато откровенничают с чужими.

Марина изумилась:

— А чего же им всем стыдиться?

— У всех свое, разное… Я тоже точно ничего не знаю. Просто предполагаю. Как вариант, возможность.

— Тьфу на тебя! — закричала Марина. — Ты меня запутал окончательно!

— А как вы с сестрицей меня когда-то запутали… — вдруг ехидно протянул Роман.

И Марина поняла, что продолжать разговор бесполезно. Если подвыпивший Ромка — а он теперь всегда в таком состоянии — ударился в воспоминания, можно идти пить чай.

На самом деле мужское пьянство, часто думала Марина, нередко процветает потому, что некоторые женщины заинтересованы в пьющем мужчине. Да-да, именно так, хотя звучит дико. А причин тому несколько. Во-первых, пьющим мужем легко управлять — он всегда кругом виноват. Во-вторых, как гласит народная мудрость: «Пока муж пьян — у жены Демьян». В-третьих, у женщин бывает неутоленный материнский инстинкт, а его очень легко утолять на пьянице — он ведь по своей сути ребенок, требующий ухода и забот. В-четвертых, жена пьющего возвышается среди подруг и окружающих. Ведь жена трезвенника — кто она? — обычная, ничем не примечательная дама. А быть женой пьяницы — да это же подвиг! Этакой подвижнице памятник надо при жизни ставить! И последнее: можно не бояться, что муж уйдет, — кому алкаш нужен?

Так что все как раз очень логично сходилось. И примеры из жизни это доказывали и подтверждали. Особенно жизнь Марининого первенького мужа. Длинная Лидуша не прогадала ни в чем.

Игры в свою неразличимость Марикам начинали понемногу надоедать. Точнее, они прискучили сначала одной Марине.

Все равно мы разные, думала она. И жизнь у нас — у каждой — будет своя собственная. Должна быть. И нельзя так держаться друг за дружку, так шагать, не расцепляя рук, ладошка в ладошку. Пора разделяться на двух различных людей и жить самостоятельно. Пора… Но сестра так не считала.

Сестра Арина…

Особенно ей нравилось дурить преподавателей — это понятно, собственная выгода, — и поклонников. А это уже чистая забава. Поэтому Арина очень обрадовалась, услышав про Романа:

— Здорово! А как ты все там придумала?

Лидирующая роль при всех обстоятельствах оставалась за Мариной, старшей сестрой и ведущей в любой ситуации.

— Пойдешь на свиданку вместо меня. И будешь с ним вась-вась. Ромка не верит, что его можно запросто облапошить и провести. Пусть поймет свою лопоухость! Все по уму.