Age of Madness и Распадаясь: рассказы - Александр Назаров

её половин.

— Как измерения молний и розового тумана!

— Без понятия, о чем ты, но, наверное, ты прав.

Со временем вернулась память. Вся прошлая жизнь. Единственное, что оставалось за завесой, кто напал на него тем днем. С одной стороны, Катод понимал, как ему не повезло, но с другой осознавал, как же сильно ему повезло. Несколько раз к нему заходили его друзья: Ирокез и Никс. Они рассказали ему про возмущения энергетических потоков города и тучах, сгущающихся на горизонте. Весь город, по словам электрооккультистов был пронзен напряжением перед каким-то событием. Некое затишье перед бурей.

— В порту активизировались мелкие кланы. Они стали набирать силы и объединяться, — рассказывал Ирокез, — мы чувствуем, что они несут за собой темную энергетику. Нам пора бежать из Города, как прискорбно бы это не звучало. Ждем, когда тебя выпишут, и валим. Может быть, порядочные жители торговой зоны и благополучных кварталов и отсидятся, но нам грозит гибель или чего похуже.

— Тени мелькают в свете немногих фонарей, — продолжила за Ирокеза Никс, — как крысы бегут по канавам, они бегут в тенях. Кто-то готовиться нанести удар, возможно, именно они напали на тебя.

— Ничего не понимаю. Много что произошло, пока я был в отключке?

— Да. Я еще несколько раз проводил обряд по обличению пожирателя. Но уже с другими людьми. Он, Пожиратель личности, так же активизировался. Мне кажется, та девчонка, Лилиан, в большой опасности. Угроза не столько жизни, сколько личности как таковой. Однако ни её саму, ни её друга, Ганса, мы не встречали пока что.

Они ушли. Катод долгое время прибывал в задумчивости. Он вышел на балкон и стал осматривать город, пыльный и грязный. В закате тени домов словно плясали, но танец их застыл. А на краешке глаза столпом света сиял Иггдрасиль. Сейчас он казался вечным и непоколебимым, хотя ещё несколько десятилетий назад пылал. Люди передвигались отдельными стайками, медленно, словно крадучись. Только один человек быстро сновал по улице. Катод пригляделся и увидел высокого тощего блондина.

— Ганс! Ганс, — позвал он, — Иди сюда, нужно поговорить!

— Катод? Ты ли это? — ответил ему Ганс, — что случилось, ты почему в больнице?

— Заходи быстрее, пока время приема не окончилось, все расскажу.

В палате Катод все рассказал зашедшему к нему юноше.

— Ничего себе. Ты теперь, пожалуй, уникальный человек, — сказал Ганс в конце рассказа.

— Это еще не все. У меня есть важное сообщение для Лилиан, где она?

Ганс замялся.

— Самому бы знать …

— Что? Как? — Катод был ошарашен.

— Она пропала. Понимаешь, все началось с того, как на тебя (оказывается, на тебя) напали. Все закружилось. События мелькали одно за другим. Следствие. Обыск. Обвинение. Слезы. Кукри, что достали из твоей головы — редкое, антикварное оружие. Пропажа обнаружилась быстро. За день до покушения нож-кукри пропал из оружейной лавки Августа Рае, отца Лилиан. Слова, что он — единственный, кто имел доступ к оружейной, стали веской причиной для задержания отца Лилиан на время следствия. Он никому его не продавал, да и кукри лежало далеко не на самом виду. Ты же не мог дать показания, так как был в отключке. Я надеялся, что, когда Кристиан Од (а твое прозвище созвучно с реальным именем) проснется, он поможет следствию, и Августа отпустят. Но, видно не судьба. Так вот, задержание отца стало сокрушительным ударом для Лилиан. Она заперлась у себя, никому не открывала. Даже мне, — в этих словах слышалась неподдельная боль, — а потом просто пропала. Сейчас я бегаю по городу и занимаюсь поиском. Больше за ней приглянуть некому.

— Ужас. Тогда не буду больше тебя у себя задерживать. Удачи в поисках. И учти, Пожиратель личности активизировался, девочке грозит непоправимое.

Ночь шла беспокойно. Левая сторона головы горела страстным желанием уснуть, в то время как правая металась и загоралась идеями творчества. Обособление полушарий сделало каждое из них более настойчивым и сильным, но при этом разрушило всякую связанность, из-за чего все образы, появляющиеся то и дело в сознании, оставались бессвязными. И это полуночное время, когда одна сторона сознания открывает двери в пустоши сна, а вторая мечется как ураган, достойно названия агонии. Сама личность же находилась в стороне от происходящего, вне пространства. И ей все это порядком надоело.

Катод встал с постели и подошел к окну. В комнате было довольно темно, единственный свет попадал сюда с улицы. Неосознанно он встал к окну так, что его лицо в отражении оказалось разделено оконной рамой, что делилось ровно на две половины. Правое полушарие воспринимало вид ночного города, как нечто прекрасное, раз в секунду выдавая по сто идей его запечатления. Шум в голове достиг невыносимого предела, радиопомехи мыслей грызли мозги. Лицо катода исказилось от боли, левую часть лица свело судорогой, она двигалась так, как если бы он говорил ею:

— Эй, тебе же надоел наш сосед по палате? — слушал он свои мысли, — уж больно он шумный, громкий и навязчивый. И знаешь, что? Мне тоже. Я предлагаю нам избавиться от него. Слушай план. Только тсс, никому не слова…

9. Последнее пристанище душ

Перед Гансом стояла следующая задача: обойти весь город, заглянуть под каждый камень, но найти Лилиан. Полиция начала её поиски, но Шнайдер не особо в неё верил, так как знал, что дальше кольца благополучных районов они заходить скорее всего не будут. Он и сам немного побаивался заходить туда в одиночку, но что поделать? Сердце подсказывало ему, что она жива, а мозг был напряжен полностью. Он использовал все свои силы, чтобы додуматься, где могла затеряться маленькая девочка в огромном монструозном городе.

Выйдя от Катода, Ганс встал посреди площади и закрыл глаза. Мысленный взор его поднялся в небеса и оглядел город. Но вот незадача, районы перемещались в его воображении, перетекали один в другой. Коварная нехватка концентрации — вечный враг молодого человека. Он сжал кулаки

— Да будь это все проклято. Даже сейчас не могу нормально думать. Почему я никогда не могу сосредоточиться? Дурень, — бормотал он себе под нос.

— Сигаретку, — спросил голос рядом с ним. Ганс огляделся.

— Здравствуйте, доктор. Не надо, не курю.

— Как доктор, я должен отговаривать людей от курения, но тебе, я вижу, оно сейчас нужно. Было бы виски, предложил его, — Герберт Ньюман улыбнулся и взглянул на небо, — первый раз за последние недели иду домой, а не в больнице ночую. Редкая возможность. Хотя… скорее всего через часик-другой вызовут.

— Как вы думаете, доктор, куда в Городе могла затеряться девушка на грани нервного срыва?

— Ты про Лилиан? — Он нахмурился