Рисуя смерть - Татьяна Лаас

поздно.

Она вытерла слезы, прочистила нос в протянутый телохранителем платок и перешла дорогу к парку уже более аккуратно.

Тут было пустынно - погода не располагала к прогулкам. Сыпал холодный, похожий на крупу снег. Драцены и апельсиновые деревья, которыми были засажены аллеи, печально мерзли и качались под довольно сильным ветром.

Она уселась на скамейку - возвращаться ни в мастерскую, ни в галерею не хотелось, ехать домой еще рано - Ба начнет задавать вопросы, от которых не отвертеться.

Телохранитель присел на скамейку напротив, давая ей возможность побыть в одиночестве и все обдумать. Второй охранник, наверняка, находился где-то сзади или сбоку. Она не стала его искать.

На душе было мерзко. Она не хотела больше рисовать. Никогда. Ни за что. Ей жить-то не хотелось. Мимо прошла женщина с ребенком, и что-то шевельнулось в душе... Самый простой способ - вылетающая из-за поворота машина. И уже нет ни женщины, ни ребенка - только изломанные, окровавленные тела на тротуаре. Второй способ нашелся следом - они заходят в магазин и...

Она закрыла глаза:

– Не хочу, не хочу, не хочу.... Прекрати думать о смерти!!! – а в голове уже рисовались новые варианты...

Она в отчаянии прошептала в пустоту этого зимнего вечера.

– Спасите, пожалуйста... Прошу... Я так не могу... Я не хочу... – Она сжала виски своими ладонями, словно так могла контролировать свои мысли.

Вдалеке аллеи показался странный парень: не старше двадцати пяти, только полностью седой. Ветер игрался его длинными волосами, в которых звенели тонкие серебряные листики. Глаза парня, синие, как сапфиры, казалось, чуть светились в сумраке. Одетый в драные джинсы и легкую толстовку (когда как она куталась в теплую куртку) он шел босиком, постоянно оглядываясь, словно ища опасность и не находя её.

Он поравнялся с ней, улыбнулся и тихо спросил:

– Это ты просила о помощи?

Она робко посмотрела на него... Охранник никак не реагировал, значит, все в порядке. Может, отец все же услышал её и решил... помочь?

– Я... Наверное.

– Можно присесть? - белоголовый продолжал осматриваться, словно ждал нападения в любой момент.

– Да, конечно. – она в упор посмотрела ему в глаза и... Что-то голодное вновь проснулось в ней. – Вся обойма войдет в сердце, останавливая его навсегда – холодное железо не знает пощады... Хотя проще задушить тенями, чтобы ни лучика не прорвалось – так уже было, такого не избежать. А можно...

Он спешно сел рядом, беря её за руку и заглядывая в глаза. Куда-то глубже, чем душа, куда-то глубже, чем жизнь. И то, что он увидел его напугало. Он отпрянул, шепча:

– Бездна... Она выжила...

И тут же Терри окутало яркое, теплое солнечное сияние - последний лучик солнца прилетел откуда-то с запада, спасая её.