Дочери богини Воды (СИ) - Шурухина Мария

Наскоро пригладив непослушные белесые волосы щеткой, Льен, прошмыгнув мимо кровати Варга и стараясь не косится в ту сторону, ворвался в кухню маленьким солнечным зайчиком. Затараторил с порога:

— Рон, оладьи, да? А когда же ты их поставить успела? Рано еще. Ведь не с вечера? Или с вечера? А сироп кленовый купила?

Роанна тепло и ласково ему улыбнулась. Пусть она все еще считает, будто Льен

— маленький мальчик. Неважно. Здесь, дома, его это ни капли не задевает. Даже наоборот — кто еще во всем целом свете будет его так баловать?

Сестра поставила перед ним горку дымящихся блинчиков, банку с кленовым сиропом. Чашку с ароматным напитком из корней цикория, разбавленного молоком. Льен помнил, как они с Роанной выкапывали, сушили, обжаривали и перемалывали эти корни. И знал, что свойства такой напиток имеет целебные, полезные для здоровья.

Не то, что кофе этот заморский, от которого начинает учащенно биться сердце.

Как-то раз он попробовал кофе, который пила бабка — гадость несусветная!

Оладьи обжигали, Льен дул на них. И ел. Дул и ел. Напитком цикориевым запивал.

Утро было доброе.

Спокойная, блаженная тишина длилась ровно до тех пор, пока из-за неплотно прикрытой двери гостиной комнаты громко не вздохнули. Завозились. Вздохнули еще раз.

Роанна встала, взяла пузатую миску, положила в нее оладий, щедро полила сиропом. Плеснула в кружку цикориевый напиток. Хотела было направится к Варгу, но Льен тоже встал, бросил несмело, но твердо:

— Я сам.

Роанна не стала спорить, всучив ему кружку в одну руку, а миску с блинчиками

— в другую.

Варг ждал, что войдет Роанна. Удивительно, но серьезная, вечно собранная сестра Мелкого не бесила и не раздражала его. Варг свыкся и с ее горькими настойками, с тем, что каждый день ей приходилось заново перевязывать и осматривать его ногу — удовольствие не из приятных. Свыкся он и с тем, что она приносила поесть, а готовила Роанна на редкость хорошо. Пусть ее стряпня не отличалась изысканностью, но Варгу нравилась эта незатейливая простота в еде. Даже с унизительно процедурой выноса естественных отходов он тоже смирился.

Однако, в комнату, почему-то, вошел Мелкий, тут же нарушив привычный распорядок дня.

Льен поставил дымящуюся тарелку с кружкой на табурет, который они вчера починили вместе с господином Карпентером. У табурета была сломана ножка. Мастер принес березовое полено, выстругал из него новую ножку, а Льену поручил придать ей нужную форму рубанком и зачистить поверхность от шероховатостей. Затем взялся за заготовку сам, попутно объясняя и показывая, что он делает. Льен, затаив дыхание, глядел во все глаза и только диву давался — как у мастера так ловко выходит? Но, ведь на то он и мастер. И, конечно, господин Карпентер не смог не приукрасить табуретную ножку. С вычурными пузатыми балясинами она теперь выделялась на фоне своих товарок, как белая ворона в стае черных.

Варг учуял упоительный медовый запах оладий еще из-за закрытой двери. Но сейчас он пожал губы, проглотил слюну и даже не взглянул на принесенное угощение. Из гордости. А еще из врожденного упрямства, самодурства и своеволия. Так мать всегда говорила, когда он чем-нибудь ей не угождал и, надо признать, случалось такое весьма часто. Но что поделаешь, если ему и самому сложно усмирить свой характер?

— Ешь, — Льен кивнул на дымящуюся еще миску, а сам присел на соседний табурет.

— Не буду, — фыркнул Варг и надулся. И чего только возомнил о себе этот Мелкий? Ждет. Пусть ждет. Знает же — при нем Варг к еде не притронется.

Вот ведь бестолочь! Надулся в свою очередь Льен. В такие моменты он жалел, что ни он сам, ни Роанна не унаследовали бабкиного характера. Бабка бы живо укротила строптивца. А к Льену с детства приставали такие, как Варг. Сильные, уверенные в себе. Заносчивые. И что за удовольствие они находили в том, чтобы издеваться над слабым мальчишкой? Он ведь никогда не лез первый. Не нарывался. Просто защищался, когда нападали.

Поражаясь собственной смелости, у Льена сорвалось с языка:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Послушай… э-э… Варг, — по имени к своему недругу он до сих пор не обращался. Неудивительно, что Варг от неожиданности повернул к нему голову и даже с нескрываемым любопытством взглянул в глаза. — Слушай, мне интересно, почему ты так плохо ко мне так относишься?

Варг ожидал чего угодно, но не такого вопроса. И вправду странный этот Льен. Так и тянет по носу стукнуть. Не так, чтобы нос сломать, просто припугнуть. Тихонечко так ударить, но чтоб кровь пошла всенепременно. А при следующей встрече — побить снова. И неважно, дурак этот Льен или нет. Просто тянет врезать — и все тут.

Льен немного подождал, но видя, что Варг не отвечает, решился продолжить:

— Я же плохого тебе никогда ничего не делал. Встреч с тобой избегаю. Видом своим раздражаю? Да что во мне не так? В зеркало посмотрю — нормальный, вроде, вид. Не понимаю.

Вот как ему объяснить? Бесполезно. Просто руки чешутся на таких, как он. Добрых, доверчивых, глупых. Варг думал, что его тянет затеять драку с исключительно глупыми мальчишками. Но нет. Умненькие тоже попадались. Льен вот, к примеру. Однако желания врезать это не умаляло.

— Не ответишь? — Льен задумчиво разглядывал новенькую ножку с балясинами у табуретки напротив.

А вот со старшим братцем они сразу сдружились. Вместе мастерили. Шептали. Интересно, что же такого рассказывал Ачи ненавистному врагу? И завидно. Очень завидно, что не с ним, не с Варгом, братец сошелся так близко. Между ними ведь даже как между братьями ни дружбы, ни любви особой никогда не водилось. Да что говорить, ни с кем из родственников Варг не поддерживал теплых отношений. Даже с матерью. Она-то его больше всех всегда ругала, чуть деду Илмею нажалуется — тот сразу за хворостину. Правда, последнее время у деда все чаще спину прихватывало, не до Варга становилось. Но мать… Зачем она его тут оставила? Ачи объяснял, что так будет лучше. Убеждал, что переносить его пока опасно, иначе кости срастутся неправильно, возможна хромота на всю жизнь. Но Варгу все равно кажется, будто это пустые отговорки. Не хотят они его забирать обратно домой. Лучше ведьме заплатят, лишь бы от него избавиться.

И так горько ему стало от этих мыслей, что к горлу подступил болезненный ком — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Вот же не было печали! Варг и забыл, когда плакал последний раз. Не хватало еще сейчас перед Мелким сопливым разреветься.

Стараясь хоть чем-то занять руки и сведенное судорогой горло, Варг неосознанно взял из миски оладушек, откусил и принялся сосредоточенно жевать. Вкусный, надо же. С кленовым сиропом, любимым лакомством Варга. Мать раньше, до тех пор, пока у них не появились слуги, тоже неплохо пекла. Но вот сироп у нее не получался — слишком жженым сахаром отдавал.

А этот сироп напомнил ему нектар. Варг любил бродить по полям, заглядывать в сердцевину медоносных колокольчиков и слизывать языком блестящую приторную капельку. И казалось ему, что слаще и вкуснее этой нектаровой слезы нет ничего на свете.

Льен, видя, как Варг давится оладьями, подал ему кружку с цикорием. И, осмелев окончательно, произнес:

— А твой старший брат на тебя совсем не похож.

Засуха побери этого Мелкого! И старшего брата заодно.

— Ачи — воплощение добродетели в нашей семье, — прожевав последний оладушек, Варг провел по миске пальцем, собирая сироп, затем засунул палец в рот, слизывая сладость. — Конечно, куда мне до него.

— А тебе нравиться быть… таким?

— Каким таким?

— Hy… — Льен мучительно подбирал слово, боясь сказать Варгу что-то такое, отчего тот сразу оставит этот призрачный миролюбивый тон и начнет снова выкрикивать оскорбления. — Таким…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Олухом, да? — отставив, наконец, миску, спокойно произнес Варг. — Говори уж как есть, чего бояться? Встать я точно не встану, и в нос тебе не дам. Пока.

Льен на всякий случай отодвинулся вместе с табуретом на шаг назад.

— Мать вечно ворчит, что я олух, — продолжал Варг. — И неслух. И бездарь. Да как только меня не обзывает. А вот Ачи… Ачи у нас пример для подражания. Аж слушать тошно.