Terni_Kosti_skalyi_i_zvezdyi._Nauka_o_tom_kogda_chto_proizoshlo.395719 - Крис Терни

Судя по этим датам, окончание ледникового пе­риода оказалось куда более насыщенным событиями, чем мы думали. Способ попасть на континент оказал­ся не один, как предполагалось, а много: люди мигри­ровали с разных сторон, по суше и по морю. Нелегко пришлось бы в то время таможенникам.

Чем могут помочь нам все эти данные в разгад­ке тайны исчезновения мегафауны? Несмотря на то, что обе части американского континента заселялись и другими древними мигрантами, в Северной Амери­ке выявлены бесспорные следы охоты представителей культуры Кловис на крупных животных. Обнаружено по меньшей мере 12 стоянок, не считая самой первой, в Кловисе. Более того, в Нако, штат Аризона, был най­ден взрослый мамонт с восемью застрявшими в ко­стях скелета наконечниками копий, изготовленными людьми Кловис.

Отличной проверкой для сравнения роли челове­ка и климата в сокращении мегафауны служит дати­ровка животных соседних островов того же региона. На острове Святого Павла в Беринговом море остан­ки мамонтов, датированные радиоуглеродным спосо­бом, свидетельствуют, что мамонты, оказавшись от­резанными от остальной суши после подъема уровня моря в конце ледникового периода, вымерли там все­го 7900 лет назад. На Кубе радиоуглеродный анализ останков ныне вымершего земляного ленивца пока­зал, что тот благополучно щипал листья каких-нибудь 4190 лет назад, примерно тогда же, когда остров на­чал заселяться людьми. Если основной причиной вымирания гигантов в Северной Америке были клима­тические и природные изменения, как объяснить, что островные виды жили и здравствовали, а их материковые собратья исчезли несколькими тысячеле­тиями раньше?

Моделировать вымирание доисторических жи­вотных и проверять научные теории часто помогают компьютеры. В исследовательских моделях популяция животных начинает неожиданно стремительно сокра­щаться, стоит на сцене появиться человеку. Во многих смоделированных ситуациях вымирание происходит за пару сотен лет. И оно не зависит от размеров живот­ных и от типа задействованной территории: больше всего риску исчезновения подвержены виды с низкой скоростью воспроизводства. Медленно воспроизводя­щаяся популяция будет истреблена при любой форме охоты. Такие виды стремительно вымирают. Это зна­чит, что совершенно не обязательно искать охотничьи орудия рядом с останками последнего представителя вида. Как только генофонд лишается определенного числа представителей, остаток популяции обречен на вымирание.

¤

Обратимся для разнообразия к Новой Зеландии, кото­рая дает исчерпывающий ответ на загадку массового исчезновения своей мегафауны, среди видов которой был гигантский орел Хааста. Однако самыми извест­ными представителями вымерших гигантов считают­ся 11 видов моа. Самые крупные из этих нелетающих птиц были выше 2 м и весили до 250 кг. Моа благопо­лучно преодолели все климатические пертурбации ледниковых периодов, которые наделали столько бед в других местах. Несмотря на территориальную бли­зость к Австралии и сходство климатических условий, еще 46000 лет назад моа все так же гордо вышагива­ли по новозеландской земле. В то же время мегафау­ну по другую сторону Тасманова моря словно косило косой. В чем же причина? Люди.

Новая Зеландия оказалась последней среди круп­ных участков суши в очереди на заселение. Судя по радиоуглеродному анализу крысиных останков, люди появились на острове не ранее 2200 лет назад. Учитывая, что тихоокеанская крыса не является искон­ным для Новой Зеландии видом, ее наверняка завезли колонисты — возможно, в качестве продукта питания. Проблема в том, что прямых археологических свидетельств заселения Зеландии человеком у историков нет. Никаких стоянок или артефактов, относящихся к тому времени. Ноль. Всесторонние исследования сохранившейся в отложениях пыльцы не выявляют никаких свидетельств человеческой деятельности на данной территории, повлиявших на растительный мир. Если люди действительно появились на остро­ве в то время, на которое указывают самые древние из найденных крысиных останков, они явно не осно­вывали постоянных поселений. То есть масштабная колонизация Новой Зеландии началась не тогда. Да и моа благополучно пережили этот период.

Первые бесспорные археологические следы заселе­ния человеком оказались куда более поздними: всего 700 лет назад по данным радиоуглеродного анализа. Относящиеся к тому времени стоянки, масштабное выжигание лесов, каменные орудия в изобилии раз­бросаны по всему острову. И именно тогда, судя по все­му, блюда из моа стали быстро набирать популярность в кухне аборигенов. На некоторых стоянках создается впечатление, что другой пищи они просто не знали. Остатки разных частей моа присутствуют в избытке на всех стоянках. Они встречаются настолько часто, что у археологов этот период расселения человека по Новой Зеландии так и называется — «период охот­ников на моа».

Из установленной продолжительности этого пе­риода вытекает, что вымирание гигантских птиц длилось всего несколько сотен лет. Уже 500 лет назад моа были редкостью. Уничтожение популяции моа по всему острову заняло, вероятно, не более 20 лет, а люди, лишившись основного источника мяса, нача­ли осваивать прежде неизведанные территории. Судя по самым поздним останкам моа, вид исчез до 1700 г. К тому времени, как на землю Новой Зеландии ступи­ла нога европейца в XVIII в., ни одного моа в живых уже не осталось.

¤

Итак, что же из всего этого следует? Климатические сдвиги, без сомнения, отразились на древних популя­циях гигантских животных, однако влияние их вряд ли было фатальным. Не менее резкие и стремительные климатические изменения в предшествующие эпохи не помешали ныне вымершим видам успешно и благо­получно развиваться. В рассмотренных нами случаях наиболее показательно совпадение сроков вымирания животных и расселения человека по данной террито­рии. А значит, вполне логично предположить, что, прибывая на девственные земли, человек коренным образом менял среду обитания мегафауны, чем и спро­воцировал ее гибель. Не исключено, что животные уже были ослаблены климатическими изменениями, од­нако те виды, что не сумели избежать оружия наших предков, были в заведомо проигрышном положении. У них просто не было шансов.

Глава 9

И остался он один

Время — балагур, гуляка праздный, весельчак, плясун и шут.

Джон Драйден (1631-1700)

«Недостающее звено». В этом выражении заложена целая гамма смыслов: существо, находящееся где-то между обезьянами и человеком; сумасшедшие уче­ные, снаряжающие экспедиции куда-то на задворки мира; заветное желание узнать, откуда все мы родом. А еще это выражение — пропуск на телевизионные экраны и газетные страницы с любой, даже самой незначительной находкой. И одновременно — самая спорная область приложения человеческих усилий. Ископаемых человеческих останков раз, два и обчел­ся, зато теорий по их поводу предостаточно. Стоит объявить о новом открытии, и не успеет высохнуть типографская краска, как все начинают фонтаниро­вать идеями.

На самом же деле теория «недостающего звена» давно и безнадежно устарела. Термин появился вско­ре после выхода в свет «Происхождения видов» Чарль­за Дарвина в 1859 г. В своем труде Дарвину удалось доказать, что только эволюцией можно объяснить огромное разнообразие как нынешних, так и исчез­нувших представителей животного мира. Ближай­шими родственниками человека — по сходству поведения и биологических характеристик — он назвал шимпанзе и горилл. Однако между ними и человеком находилось еще одно звено, некий не найденный пока вид. Как мы вскоре увидим, ископаемые останки сви­детельствуют, что одним-единственным видом дело не ограничилось. Их было много.

Пока мы еще не увязли в перечне древних людей в их геологических возрастах, давайте разберемся, как отдельным человеческим остаткам удается пере­жить все пертурбации во времени и дойти до наших дней в виде ископаемых находок. В самом общем по­нимании «ископаемое» — это любой отпечаток, сле­пок, отображение когдато существовавшей на Земле формы жизни. В этом значении понятие не претендует на терминологическую точность, оно лишь указывает, что перед нами не современный организм. Однако в строгом смысле слова «ископаемое» — это минерали­зованные кости, раковины и растительный материал.

В течение нескольких недель после гибели живо­го организма все его ткани растаскиваются и перерабатываются падальщиками и бактериями. Чтобы избежать этого и превратиться в минерализованные останки, тело должно достаточно быстро погрузиться в толщу отложений. Способов для этого немало: стать жертвой извержения вулкана, неожиданного наводне­ния, землетрясения; попасть в качестве добычи в лого­во хищника — главное, чтобы тело или его части ока­зались недоступны для обычных природных процессов разложения. Со временем вода вымоет из костей ми­нералы, и они будут замещены другими. Кости окаме­неют. Но даже в этом случае останки не обязательно доживут до наших дней — велик риск погибнуть в ре­зультате какого-нибудь геологического процесса. Во­обще удивительно, как при таком раскладе до наших времен доходит хоть что-то.