Цепная реакция идей - Федор Кедров

Ирен и Фредерик Жолио-Кюри, точно так же, как Мари и Пьер Кюри, предвидели опасность использования научных открытий в качестве мощного средства разрушения. Фредерик, говоря в своем докладе об исследователе, готовом пойти на все ради удовлетворения своей пытливости, разумеется, хотел предостеречь от подобного «опыта». Исходя из современного уровня научных знаний сегодня можно заключить, что катастрофа, подобная описанной Ф. Жолио-Кюри, не угрожает нашей планете, но зато существуют другие серьезные опасности, связанные с созданием атомного оружия.

В 1937 году автору этой книги посчастливилось встретиться с Фредериком и Ирен Жолио-Кюри. По заданию редакции журнала «Техника — молодежи» я задал им несколько вопросов, касающихся их открытия и его практического использования.

В моей статье «Искусственная радиоактивность», напечатанной в журнале «Техника — молодежи» после интервью (№2, 1937), было рассказано о нарисованной Фредериком Жолио-Кюри воображаемой картине уничтожения планеты в результате эксперимента «пытливого исследователя». Редакция сочла нужным снабдить статью следующим примечанием: «Мы не разделяем опасений Фредерика Жолио-Кюри о возможности подобной катастрофы. Разрушение элементов в таком грандиозном масштабе будет непосильно какому-либо маньяку-одиночке, который не остановится перед тем, чтобы взорвать мир из своей лаборатории. Такие работы теперь не составляют тайны одиноких исследователей, а ведутся коллективами научных учреждений в различных странах. Задача будущей науки и техники и заключается в том, чтобы найти способы, как „обуздать“ и использовать колоссальную атомную энергию».

Статья опубликована всего за три года до того, как были полностью засекречены все научные работы, связанные прямо или косвенно с проблемами использования атомной энергии, и в связи с этим исчезли со страниц научной печати статьи по этим вопросам. Исследования, о которых идет речь, действительно выполнялись не учеными-одиночками и поэтому не составляли секрета отдельных людей. Они стали объектом действий научных коллективов и являлись отныне государственной тайной.

В 1945 году люди всего мира стали свидетелями катастрофы, вызванной атомной энергией. Над густонаселенными городами Японии Хиросимой и Нагасаки взорвались атомные бомбы, что привело к гибели сотен тысяч людей и колоссальным разрушениям. Это отнюдь не был опыт, поставленный «пытливым исследователем». Фредерик Жолио-Кюри без колебаний присоединился к армии активных борцов за мир, против зловещего атомного оружия, угрожавшего народам.

На протяжении всей своей научной деятельности Ирен и Фредерик Жолио-Кюри проявляли большой интерес к работам советских ученых-физиков и поддерживали с ними личные контакты. Они хорошо знали Д.В. Скобельцына, который долгое время работал под руководством Мари Кюри в Институте радия в Париже, академика А.Ф. Иоффе, приезжавшего несколько раз к Мари Кюри и участвовавшего в Сольвеевских конгрессах в Брюсселе, члена-корреспондента АН СССР Я.И. Френкеля, который посетил Институт радия и обсуждал с Жолио-Кюри некоторые вопросы теоретической ядерной физики.

В 1937 году супруги Жолио-Кюри вновь побывали в Ленинграде и посетили Физико-технический институт. Они особенно интересовались лабораториями И.В. Курчатова и Д.В. Скобельцына, где с 1930 года проводились исследования по ядерной физике. Они присутствовали на теоретическом семинаре по ядерной физике, руководимом Я.И. Френкелем, обсуждали некоторые проблемы с ним и с Л.Д. Ландау.

Вскоре после описанных событий в печати появились фундаментальные теоретические работы Я.И. Френкеля о статистической модели ядра и по электрокапиллярному делению ядер медленными нейтронами, работа Я.Б. Зельдовича и Ю.Б. Харитона, в которой было показано, что при одном акте деления ядра выделяется больше двух «вторичных» нейтронов. Последняя работа по времени почти совпала с экспериментальным установлением этого важного факта в работах Жолио-Кюри и Ферми.

Наиболее важные открытия были сделаны Ирен и Фредериком совместно.

Ирен Кюри родилась в Париже 12 сентября 1897 года. Рождение дочери было настоящим праздником для Мари и Пьера Кюри, и на некоторое время даже их работа отодвинулась на второй план. Судя по воспоминаниям, мать и отец нежно заботились о ребенке, разделяя, насколько можно было, эти заботы между собой.

Пьер Кюри много времени уделял подросшей девочке, которая проявляла необычную для своего возраста любознательность и умственно развивалась быстрее своих сверстниц. Вот что об этом писала Мари Кюри: «Наша старшая дочь, подрастая, стала маленькой подругой отца, который очень интересовался ее воспитанием и охотно гулял с ней в свободные минуты, особенно в дни каникул. Он вел с ней серьезные разговоры, отвечал на все ее вопросы и радовался быстрому развитию ее юного ума».

После смерти Пьера Кюри семья жила вместе с дедом — доктором Эженом Кюри, пережившим сына на четыре года. В дальнейшем воспитание Ирен и младшей дочери Евы легло целиком на плечи Мари.

Ева Кюри — впоследствии журналистка и писательница — в своей известной книге о Мари Кюри отмечала, что в результате влияния Эжена Кюри и матери у Ирен выработалась духовная уравновешенность, неприязнь к унынию, антиклерикализм, отвращение к насилию, левые политические убеждения.

Первоначальное образование Ирен и Ева получили под руководством матери. Мари Кюри и ее коллеги по университету организовали для своих детей необычную школу, которую посещало около десяти учеников и учениц. Физику в этой школе преподавала сама Мари Кюри, занятия она проводила в Парижской школе промышленной физики и химии, где в то время работала. Учителем химии был Жан Перрен; дети приходили на его уроки в Сорбонну. Математику преподавал Поль Ланжевен. Детей обучали также истории, литературе, иностранным языкам, рисованию, шитью. Вместе с Ирен обучались сын Жана Перрена — Франциск, впоследствии известный физик-атомник и верховный комиссар Франции по атомной энергии, сменивший на этом посту Фредерика Жолио-Кюри, и сын Поля Ланжевена — Жан, ставший также известным физиком. Мари Кюри уделяла большое внимание и спортивному воспитанию своих дочерей.

Юным ученицам и ученикам не только читали курс естествознания, как это делалось обычно в школах, но и прививались навыки обращения с физическими приборами, их знакомили с химическими реактивами, привлекали к участию в различных химических опытах. Таким образом, ученики постоянно находились в атмосфере научной работы, проводившейся в лабораториях Сорбонны и Школы физики и химии.

После двух лет учения в импровизированной школе Ирен определили в частную школу — Коллеж Севинье. Позднее здесь училась и ее сестра Ева. Ирен окончила школу и получила диплом о среднем образовании, после чего стала готовиться к поступлению в Сорбонну.

Часто Ирен, а впоследствии и ее сестра Ева вместе с матерью посещали различные страны, где Мари Кюри принимала участие в научных конгрессах. Четырнадцатилетняя Ирен в 1911 году поехала с матерью в Стокгольм и присутствовала на торжественной церемонии вручения ее матери второй Нобелевской премии. Могла ли думать тогда Мари Кюри, что спустя два десятилетия, в этом же зале Стокгольмской консерватории Нобелевская премия будет вручена ее дочери.

В 1913 году Ирен вместе с матерью совершала туристскую поездку по Франции. К ним присоединился Альберт Эйнштейн с сыном. Мари Кюри и Альберт Эйнштейн беседовали о науке, и Ирен внимательно прислушивалась к этим беседам. К сожалению, беседы не сохранились для Истории. Но по словам подруги Ирен физика Эжени Коттон, «проницательному Эйнштейну понадобилось немного времени, чтобы заметить большое научное дарование Ирен и подружиться с ней. Этой большой дружбе он никогда не изменял». А ведь когда возникла эта дружба, Ирен было всего шестнадцать лет.

Весной 1914 года Мари Кюри сняла дачу для Ирен и Евы в Бретани на берегу Ламанша. Она должна была приехать к ним в августе, так как учебный год в Сорбонне, где она преподавала, кончался 1 августа и, кроме того, ей нужно было наблюдать за строительством Института радия. Но вспыхнувшая война изменила ее планы. Взвесив все обстоятельства, Мари Кюрн приняла решение не ехать в Бретань, а остаться в Париже на неопределенное время. Она писала дочери: «Дорогая Ирен, мне очень хочется привезти вас сюда (в Париж. — Ф. К.), но в настоящее время это невозможно. Запаситесь терпением. Немцы с боями проходят через Бельгию. Доблестная маленькая страна не согласилась беспрепятственно пропустить их... Французы, все до одного, твердо надеются, что схватка будет хоть и жестокая, но недолгая. Польская земля в руках немцев. Что останется на ней после них? Я ничего не знаю о своих родных».

В те дни, когда идет ожесточенная битва на Марне и над Парижем нависает смертельная опасность, Мари Кюри решает спасти хранящийся в ее лаборатории радий от немцев и для этого везет его в безопасное место — в Бордо. В поезде, переполненном беженцами, эвакуировавшимися из Парижа на юг Франции, она сидит со своим скромным вещевым мешком. Прикрытая нехитрыми пожитками в нем находится тяжелая свинцовая коробка, в которой уложены маленькие пробирки с радием. В Бордо нечего и думать о номере в гостинице: все переполнено. Случайный спутник по вагону помогает Мари Кюри снять комнату в частной квартире. На следующий день Мари помещает коробку с радием, оцениваемую в миллион франков, в сейф одного из банков. Теперь радий надежно спрятан. Мари Кюри возвращается в Париж в воинском поезде, забитом до отказа солдатами.