Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

а хорошо организованный революционный процесс, который напоминает революцию маздакитов в Иране.

Эти тезисы могут вызвать возражения историков, которые занимаются изучением данной эпохи. Но «коммунизм» Юстиниана — лишь гипотеза, которую до конца нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Хотя аргументов «за» очень много.

Главный из них — свидетельства Прокопия. Этот человек именует Юстиниана Антихристом в своей «Тайной истории». С чего бы такой жесткий эпитет? Не проще ли назвать императора манихеем? Но это не отражает сути. Слово «манихей» превратилось в ругательство. Манихеем обзывали даже царя Анастасия. Требовалось что-то более жесткое. Так появляется Антихрист.

В устах Прокопия ругательство выглядит странно. Ведь Кесариец, если взглянуть на него повнимательнее, даже не христианин. Кто он на самом деле по убеждениям и вероисповеданию, вопрос спорный, и мы его разберем. Пока лишь скажем, что убеждения Кесарийца далеки от православия. Тогда зачем ему понадобилось называть Юстиниана Антихристом? Вероятно, чтобы подчеркнуть его «антисистемность», необычность, вражду к римской старине. Для старых римлян Юстиниан был чужаком. Он выступал против прежнего государственного устройства, прежних законов и прежней социальной иерархии. Будучи человеком неприхотливым и скромным, Юстиниан боролся за уравнительность и под этим лозунгом отбирал имущество у богатых. Вот что не нравится Прокопию! На протяжении всей «Тайной истории» мы видим причитания, что император грабит состоятельных и «уважаемых» (друг другом) людей.

Прокопий много лжет на эту тему, лжет изощренно, изобретательно, не стесняется подтасовывать факты, но смысл очевиден. Император — Антихрист, ибо покусился на священный закон собственности и грабит свой же народ; то есть горстку избранных, которые сумели наворовать денег при прошлом режиме.

И виноват в этом именно Юстиниан, а не его безграмотный дядя Юстин. Этот старик плохо соображал и поддался на уговоры своего племянника-«стасиота». Из-за этого старый царь попустительствовал всякой разбойной сволочи. Такова версия Прокопия.

Правда, вскоре мы увидим, что «коммунизм» Юстиниана весьма умеренный. Перед нами возникнет скорее приверженец социального государства. Но он отбирал собственность у супербогатых — и этого достаточно, чтобы обвинить его во всех смертных грехах.

С другой стороны, идея социальной справедливости многолика. Существует множество вариантов «коммунизма». Похоже, что ранний Юстиниан воплощал один из них.

Итак, за обвинением православного царя в «антихристианстве» кроется нечто большее, чем просто ругательство. Прокопий пытается убедить своих христианских читателей, что его герой творит нечто из ряда вон выходящее. Это «из ряда вон» называется «социальная революция». Только она, сопряженная с покушениями на собственность, убийствами политических противников и появлением «выскочек» у власти, способна вызвать такую ненависть у приверженцев старины.

Один из этих приверженцев — Евагрий Схоластик. Это крупный юрист, вращавшийся в высших кругах, и он не любит Юстиниана. Конечно, Евагрий далек от того, чтобы называть царя Антихристом. Схоластик — православный человек и понимает пользу, которую принес христианской ортодоксии Юстиниан. Зато внутреннюю политику императора он безоговорочно ругает и откровенно говорит, что Юстиниан принес Ромейской империи много зла. Почему? Дело опять же в экзекуциях против богатых и в покровительстве стасиотам.

Идем дальше. Кесариец постоянно сравнивает Юстиниана и его восточного соседа — шаханшаха Кобада. Сходство поражает. Оба — сторонники перемен. Оба — покровительствуют черни. Оба — ниспровергают привычные законы. Даже в области отношений между мужчиной и женщиной они в чем-то схожи. Кобад сластолюбив, и он объявил «общность жен». Юстиниан, как мы видим из сочинения Прокопия, тоже любит занятия сексом. До введения общности жен он не дошел, но в итоге женился на порноактрисе. То есть был чужд условностей и общался с женщиной сомнительного поведения. Для истинно православного в этом нет позора. Раннее христианство было религией угнетенных. Сам Христос общался с блудницами. Юстиниан возвращал христианству первоначальный облик. Всё так… но его дружба со стасиотами, ненависть к богатым, стремление исправить законы и уравнять граждан, как быть с этим? Наконец, куда девать заявления Феофана Исповедника о «народоправстве», учрежденном венетами в крупных городах? Всё это слишком сильно напоминает маздакитов, чтобы быть простой случайностью.

Был ли Юстиниан завербован иранскими «коммунистами» или пришел к идее равенства и справедливости самостоятельно — не столь важно. Тем более что с персами он скоро поссорился и отчаянно воевал. Но была и разница. Если на востоке социальные идеи оказались облечены в форму зороастризма, то в Византии пригодилось «чистое» православное христианство.

Итак, маздакиты и стасиоты очень похожи. Кажется, это ветви одного дерева. Но почему мимо этого сходства проходили ученые? Полторы тысячи лет никому из них не приходило в голову усмотреть сходство между двумя политическими течениями.

На наш взгляд, ближе всех к решению проблемы подошли А. А. Васильев и А. А. Чекалова. Первый в своей «Истории Византии» написал, что политика Юстиниана была направлена против крупного землевладения… и его выводы тотчас оспорили научные комментаторы. Вторая много говорила о движении стасиотов в небольшой монографии, посвященной восстанию «Ника», но, как нам кажется, преуменьшила его масштабы, воздержавшись от слишком смелых выводов.

Современный образ Юстиниана сложился в XVIII веке, когда английский масон Эдвард Гиббон написал свою многотомную «Историю упадка и разрушения Римской империи». Великий базилевс в этой книге стал одним из тех, кто способствовал упадку Рима: деспотом, который стремится к мировому господству. Примечательно, что даже Гиббон не верит до конца сочинению Прокопия Кесарийского, хотя идейно близок этому автору. В то же время ничего «революционного» английский автор в поведении Юстиниана не усматривает.

Но ведь не сошелся же свет клином на сочинении Гиббона? Нет. Однако Православная церковь канонизировала византийского царя. Следовательно, русские православные историки не могли усмотреть сходства Юстиниана с «коммунистическим» режимом Маздака. Слово «коммунист» было для православных ругательным. Поэтому даже такой замечательный историк Византии, как Ф. И. Успенский, православный человек по вере и монархист — по убеждениям, оставляет в стороне революционное прошлое Юстиниана или не видит его. То же можно сказать о другом историке-монархисте — Ю. А. Кулаковском, чья неоконченная «История Византии» являлась бы лучшим произведением об империи, если бы ученый не умер в 1919 году, успев подготовить лишь три тома своей фундаментальной работы. Юстиниан представлен в ней великим человеком, реформатором, законодателем и завоевателем, но отнюдь не революционером.

Но почему же